Зеленые тени, Белый Кит - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 44

• Предыдущая
• 44/57
• Следующая

— Боже мой, ну конечно. Вообще-то… — Тут он замолчал и притворился, будто что-то соображает. — В «Таймсе» знали, как я тебя люблю, малыш, и попросили написать обзор твоей книги. — Джон протянул длинную руку, чтобы налить себе еще. — Я написал. Под вымышленным именем, разумеется. Ну разве это не мило с моей стороны? Но я должен был быть объективным, малыш. Вот и написал, что действительно считаю удачей, а что не считаю. Я критиковал точно так же, как если бы ты принес мне паршиво написанный эпизод сценария, а я велел его тебе переписать. Ну как, разве мой поступок не был чертовски сногсшибательно неподражаем?

Он придвинулся ко мне. Взял меня за подбородок, приподнял его и долгим слащавым взглядом посмотрел мне в глаза.

— Ты не огорчен?

— Нет, — сказал я, но голос у меня дрогнул.

— Ну и хорошо, раз не огорчен. Извини. Шутка, малыш. Всего лишь шутка.

И он по-дружески ткнул меня в плечо. Каким бы легким ни был этот тычок, мне показалось, что это кузнечный молот.

— Надеюсь, ты не придумал эту шутку, статья действительно существует, — сказал я.

— Я тоже надеюсь, малыш. Ты плохо выглядишь. Я…

Ветер носился вокруг дома. Окна прогибались и потрескивали.

И вдруг я сказал безо всякой причины:

— А банши-то там.

— Это был розыгрыш, малыш. Тебе следует быть со мной начеку.

— Нет, — сказал я, выглядывая из окна. — Банши там.

Джон засмеялся:

— Ты видел ее, да?

— Молодая красивая женщина в шали холодной ночью. Молодая женщина с черными волосами, большими зелеными глазами, белоснежной кожей и гордым финикийским носом. Никого тебе не напоминает из твоих знакомых, Джон?

— Их тысячи, — засмеялся Джон уже потише, взвешивая свою шутку. — Черт…

— Она ждет тебя, — сказал я. — В начале дорожки.

Джон посмотрел неопределенно на окно.

— Эти вот звуки мы и слышим, — сказал я. — Она описала тебя, или кого-то похожего на тебя. Назвала тебя Джоем, Джо, Джозефом. Но я-то знаю, что это ты.

Джон задумался.

— Молодая, говоришь. Красивая. И сейчас стоит прямо там?

— Самая красивая, какую мне только приходилось видеть.

— Без ножа?

— Безоружна.

Джон вздохнул:

— Ну, думаю, мне надо пойти и поболтать с ней, а, как ты думаешь?

— Она ждет.

Он двинулся к двери.

— Надень пальто. Холодно, — сказал я.

Он натягивал пальто, когда я услышал доносившийся снаружи звук, очень отчетливый на этот раз. Рыдания, стоны, потом снова рыдания.

— Боже, — сказал Джон, держа пальцы на ручке двери, не желая показывать, что побаивается. — Она действительно там.

Он заставил себя повернуть ручку и открыть дверь. Со вздохом ворвался ветер и принес еще один слабый стон.

Джон стоял на холодном ветру, вглядываясь в длинную тропинку в темноте.

— Постой! — закричал я в последний момент.

Он остановился.

— Одного я тебе не поведал, — сказал я. — Она там. И ходит, но… она мертва.

— Я не боюсь, — сказал Джон.

— Да, не боишься, — сказал я. — Но я боюсь. Ты больше не вернешься. Хоть я тебя и возненавидел. Я не могу тебя отпустить. Закрой дверь, Джон.

Опять стон, опять рыдания.

— Закрой дверь.

Я дотянулся, чтобы спихнуть его пальцы с дверной ручки, но он держал ее цепко, задрав голову, посмотрел на меня и вздохнул.

— Ты действительно отличный парень. Почти как я. Беру тебя в свой следующий фильм. Ты станешь звездой.

Затем он повернулся, ступил в ночной холод и тихо прикрыл за собой дверь.

Я ждал, пока не услышал его шаги по гравию, потом запер дверь и поспешил в дом, выключая свет. Проходя мимо библиотеки, я услышал, как ветер скорбно завывает в трубе и разбрасывает черный пепел лондонской «Таймс» по камину.

Я долго стоял, уставившись на пепел, затем встряхнулся, побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, распахнул дверь в мою башенную комнату, захлопнул, разделся и зарылся в одеяла. Тут ударили часы, где-то далеко, в глухой ночи.

Моя комната была так высоко затеряна в доме и в небе, что не важно, кто или что стучалось, или билось, или колотилось в дверь там, внизу, с шепотом, затем с мольбой и воем:

Кто услышит?

Я приехал в «Кортаун-хаус» с опозданием.

Когда Джон открыл дверь, я протянул ему короткий рассказ, но не стал заходить.

— Что случилось, малыш? — спросил Джон.

— Прочитай это.

— Похоже на рассказ. Где сценарий?

— Потом. Сначала рассказ. И кстати, не разбрасывай его, страницу за страницей, по полу, когда будешь ходить по дому, читая.

Джон склонил голову набок:

— С какой стати я буду это делать, сынок?

— Боже, просто не делай и все.

Он ушел, оставив меня захлопывать дверь. В коридоре я увидел, как он переворачивает страницы, кивая. В библиотеке я услышал его бормотание:

— Да, похоже, пора кончать с розыгрышами в обеденное время. Довольно розыгрышей.

— Боже милосердный, это еще что такое? — вырвалось у меня.

— Что — «это»?

— Протри глаза! Ты только глянь! — сказал я.

И лифтер Гэррити высунулся посмотреть, на кого это я таращусь.

А из дублинской утренней мглы в парадную дверь отеля «Роял Гиберниан» влетел высокий, гибкий, как ивовый прутик, мужчина лет сорока и устремился к регистрационной стойке, а следом за ним пятеро таких же ивовых прутиков — низкорослых юношей лет двадцати, фонтан птичьих трелей — размахивают руками, щурят глаза, моргают, бегают, губы поджаты, лоб то нахмурится, то просветлеет, то покраснеет, то побледнеет, или все враз? А голоса — то безупречное пикколо, то флейта, то певучий гобой — и никакой фальши. Шесть монологов брызжут, сливаясь в единый хор, вызывая друг у друга жалость к самим себе, попискивают и чирикают о тяготах путешествия, о превратностях погоды. Этот кордебалет парил в облаке одеколонного аромата, скользил и выразительно струился мимо меня и ошеломленного лифтера. Они все элегантно столкнулись у стойки, из-за которой на них уставился ошалелый от их музыки администратор. Его глаза округлились, словно две буквы «О».

— Что, — прошептал Гэррити, — это было?

— Законный вопрос, — ответил я.

В этот самый момент загорелись огни лифта и зазвенел зуммер. Гэррити невольно оторвал взгляд от пестрой компании и вознесся в поднебесье.

Я же достал свой блокнот и ручку, почуяв нарождение новой книги Откровений.

— Будьте любезны, — сказал высокий стройный человек с тронутыми сединой висками. — Мы хотели бы комнату.

Администратор вспомнил, где он находится, и услышал собственный голос:

— У вас забронирован номер, сэр?

— О, разумеется нет! — сказал старший. Остальные захихикали. — Нам вдруг приспичило прилететь сюда из Таормины, — продолжал высокий человек с точеными чертами лица и похожим на росистый цветок ртом. — Надоело гоняться вокруг света за летом, и тогда кто-то предложил: «Нужна полная смена декораций, давайте выкинем что-нибудь сумасбродное». — «Что, например?» — сказал я. «Где находится самое неимоверное место на земле? Давайте решим и отправимся туда». Кто-то сказал: «Северный полюс», но это глупо.

Тогда я воскликнул: «Ирландия!» Все так и попадали. А когда шум и гам улегся, мы помчались в аэропорт. И вот солнце и сицилийские пляжи растаяли, как вчерашнее лимонное мороженое. А мы здесь, чтобы совершить… нечто таинственное, загадочное, непостижимое!

— Таинственное? — спросил администратор.

— Мы не знаем, что именно, — сказал высокий. — Но как только увидим, сразу узнаем, или же это случится само по себе, либо придется приложить к этому усилия. Верно, соратники?

Соратники ответили чем-то отдаленно напоминавшим хихиканье.

— Если вы, — сказал администратор, стараясь изобразить любезность, — дадите мне представление хотя бы в общих чертах о том, что вы разыскиваете в Ирландии, я мог бы помочь вам…

— О нет, что вы! — сказал высокий. — Мы просто понесемся вперед, обмотав шеи интуицией вместо шарфов, поймаем попутный ветер и посмотрим, куда он нас приведет. А когда раскроем тайну и найдем то, ради чего приехали, вы узнаете об этом по восторженному улюлюканью и воплям, доносящимся от нашей маленькой туристской группы.

• Предыдущая
• 44/57
• Следующая