Спустись в мой подвал - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 2
- Предыдущая
- 2/4
- Следующая
Холодный и запотевший стакан с лимонадом. Лед мелодично позванивал в стакане, и лимонад был не слишком теплый и не слишком сладкий. Он потягивал и смаковал его с закрытыми глазами, откинувшись назад в кресле на колесиках, что стояло на тенистой веранде. В траве трещали кузнечики. Цинтия что-то вязала, время от времени с интересом поглядывая на него. Он чувствовал взгляды.
– О чем ты думаешь? – не выдержала она наконец.
– Цинтия, – спросил он, – твоя интуиция в порядке? Угрожает ли нам землетрясение? Может, приближается потоп или в воздухе висит война? А может…
– Подожди, я должна прислушаться к себе.
Он открыл глаза и смотрел, как Цинтия опускает веки и сидит неподвижно, как статуя, положив ладони на колени. Наконец она покачала головой и улыбнулась.
– Нет. Не будет войны. Никакого потопа, даже никакой эпидемии. А что?
– Я встретил сегодня множество пророков гибели. Ну, скажем, двух и…
Ажурные двери веранды вдруг отворились. Фортнум подскочил, как ужаленный.
– Что случилось?
Том вошел на веранду с поддоном в руках.
– Прошу прощения, – сказал он, – в чем дело, папа?
– Ни в чем.
Фортнум поднялся, довольный, что может сменить тему.
– Это твой урожай?
Том торопливо подошел.
– Только часть. Видит Бог, они растут, как на дрожжах. Семь часов, побольше воды и смотрите, какие они большие. – Он поставил корзину на стол между родителями. Урожай действительно был богатый. Сотни маленьких серо-коричневых грибов торчали из влажной земли.
– Чтоб меня… – сказал Фортнум напряженно. Цинтия вытянула руку, чтобы коснуться грибов, но вдруг отдернула ее, сама не зная, почему.
– Я не хотела бы тебя обидеть, но… это точно хорошие грибы?
Том был оскорблен в лучших чувствах.
– А ты думаешь, что я буду кормить вас ядовитыми грибами?
– Вот именно, – сказала Цинтия. – А как их различить?
– Попробовать, – сказал Том. – Если не умрешь, значит, хорошие. Ну, а если падешь трупом… что ж… – Он засмеялся, и это развеселило Фортнума, но мать только скривилась. Она снова села в кресло.
– Я… мне они не нравятся, – сказала она.
– Люди дорогие, – Том со злостью схватил корзину. – Неужели все и всегда в этом доме должно кончаться неудачей?
Он пошел прочь.
– Том… – начал Фортнум.
– А, ладно! – сказал Том. – Все считают, что если молодой человек за что-то берется, то все это плохо кончится. Да пусть все идет к черту!
Фортнум вошел в квартиру в тот момент, когда Том швырнул поддон с грибами в подвал. Потом он хлопнул дверью и выбежал через задний ход. Фортнум вернулся к жене: та избегала смотреть на него.
– Прости меня, – сказала она. – Сама не знаю, что со мной случилось. Я просто должна была сказать это Тому.
Зазвонил телефон. Фортнум вынес аппарат на веранду.
– Гай? – Это был голос Дороти Уиллис. – Гай… Роджер у вас?
– Роджер? Нет.
– Он пропал! Из шкафа исчезли все его костюмы! – Она начала тихонько плакать.
– Держись, Дороти, сейчас я буду у тебя.
– Ты должен мне помочь, должен! Я уверена, с ним что-то случилось. Мы никогда больше не увидим его живым, – всхлипывала она.
Он медленно положил трубку, в которой еще слышались рыдания. Ночные цикады оглушительно трещали. Он чувствовал, как волосы у него на голове поднимаются дыбом. Этого не могло быть, но все же они медленно, один за другим, вставали дыбом.
Проволочные плечики действительно были пусты. Он со звоном сдвинул их в сторону, потом повернулся и выглянул из гардероба на Дороти Уиллис и езде сына Джо.
– Я шел мимо, – сказал Джо, – и увидел, что в гардеробе нет папиных костюмов.
– Все было очень хорошо, – сказала Дороти. – У нас была чудесная жизнь. Я ничего не понимаю, ничего! – Она снова заплакала, пряча лицо в ладонях. Фортнум вышел в холл.
– Вы не слышали, как он выходил из дома?
– Мы играли во дворе в футбол, – сказал Джо. – Папа сказал, что должен на минутку зайти в дом. Я зашел сзади и увидел, что он исчез!
– Он должен был быстро уложить и уйти пешком, иначе мы бы слышали такси, подъезжающее к дому.
Они шли по коридору к выходу.
– Я проверю на вокзале и в аэропорту, – Фортнум заколебался. – Дороти, может, в прошлом Роджера есть что-то…
– Наверняка, не психическая болезнь… – Она помолчала. – Мне кажется, его похитили.
Фортнум покачал головой.
– Не похоже. Выходит, что он собрался, вышел из дома и направился на встречу со своими похитителями?
Дороти толкнула дверь, будто хотела впустить в холл ночной воздух.
– Нет. Они, наверное, как-то вошли в дом и выкрали Роджера у нас из-под носа. – Потом добавила: – Мне страшно.
Фортнум вышел в ночь, полную звона цикад и шума деревьев. «Пророки гибели, – думал он, – провозглашают свои предсказания. Миссис Гудбоди. Роджер. А теперь Дороти. Произошло что-то действительно страшное. Но что, ради всего святого? И как?» Он перевел взгляд на Дороти, потом на ее сына. Джо моргал, стараясь сдержать слезы, потом отвернулся, – и это длилось целые века, – потащился по коридору и остановился у двери в подвал. Фортнум чувствовал, как дрожат его веки, а зрачки расширяются, как будто он фотографировал все это. Джо широко открыл дверь и нырнул в подвал. Двери закрылись. Фортнум открыл рот, хотел сказать что-то, но Дороти взяла его за руку, и он обернулся к ней.
– Ради Бога, – сказала она, – найди Роджера.
Он поцеловал ее в щеку.
– Если это возможно…
Боже, почему он выбрал именно эти слова? Он повернулся и ушел в летнюю ночь.
Вдох, выдох, вдох, выдох, астматический вдох, влажный чих. Кто-то умирает среди ночи? Нет. Это работает миссис Гудбоди, невидимая за изгородью. Насос нацелен, костлявые локти ходят, как поршни. Тошнотворный запах инсектицида густым облаком окутал Фортнума.
– Миссис Гудбоди, вы еще не закончили?
Из-за чернеющей изгороди донесся ее голос:
– Чтоб вас черти взяли! Мошки, водяные клопы, жуки, а теперь Marasmius oreadis. Боже, как они растут!
– Что растет?
– Я же говорю, Marasmius oreadis! Или я, или они, но думаю, что я их одолею. Вот вам! Вот вам! Вот!
Он пошел прочь от изгороди, от удушающего насоса и резкого голоса. Жена ждала его на веранде. Фортнум уже хотел что-то сказать, когда в комнате шевельнулась какая-то тень. Послышался скрип, повернулась дверная ручка. Том исчез в подвале. Фортнум почувствовал, будто что-то ударило его в лицо. Он зашатался. Все было ошеломляюще знакомо, как в снах наяву, где знаешь все наперед, где слышишь слова, прежде чем их произнесут.
До него вдруг дошло, что он стоит и пялится на дверь, что вела в подвал. Цинтия увлекла его в комнату.
– Что? Том? О, я уступила. Эти проклятые грибы так важны для него. Кроме того, им на пользу пошло, что он высыпал их в подвал: теперь они растут прямо на земле.
– Пошло на пользу? – услышал Гай свой голос.
Цинтия схватила его за плечо.
– Что с Роджером?
– Он ушел.
– Ох, уж эти мужчины!
– Нет, тут другое, – ответил он. – Последние девять лет я видел Роджера ежедневно. Когда знаком с человеком так хорошо, знаешь, как у него дела дома: мир или кипящий котел. Его еще не окутал запах смерти. И он не бросился в безумную погоню за своей молодостью. Нет, нет, я готов присягнуть, готов спорить на последний доллар, что Роджер…
Зазвенел дверной звонок. Почтальон молча вошел на веранду и остановился с телеграммой в руке.
– Мистер Фортнум?
Пока он открывал конверт и развертывал телеграмму, Цинтия зажгла свет.
«Я еду в Новый Орлеан. Освободился на минуту. Не принимайте, повторяю, не принимайте никаких посылок!
Роджер»
Цинтия подняла взгляд от бумаги.
– Что он имел в виду? Я ничего не понимаю.
Но Фортнум уже был у телефона и поспешно набирал номер.
– Станция? Полицию, срочно!
- Предыдущая
- 2/4
- Следующая
