Далекие берега - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/23
- Следующая
- А на третий день, когда поставили ее свинарник чистить, я и подошел невзначай... - захлебываясь бубнил Славко. - Юбки-то она задрала выше колен, чтоб не извозить, а я как подкрадусь...
- Как про женщин говоришь! - с тоской и глухой яростью воскликнул верзила-кузнец. Это у него было больное место, видно в диком краю до сих верховодили бабы - и душегубу приходилось постоянно выкручиваться.
- Как? - с наивной звериной хитростью спросил Славко. - Хорошо говорю! Красивая была баба!
- Женщина!
- Ну, женщина... Юбки, говорю, задрала...
- Нельзя так говорить!
- Почему ж нельзя? - искренне поразился Славко. - Ноги у нее красивые были. Морда...
- Лицо!
- Лицо, лицо... Лица - никакого, а ноги - да! Можно ведь говорить что женщина красивая?
- Можно, - поразмыслив сказал кузнец. - Это - хорошие слова.
- А что мор... лицо у нее красивое?
- Можно...
- А что ноги красивые?
- Тоже можно... - растерянно признал кузнец.
- Так я и говорю, ноги у нее - во! Я сзади-то подкрался, да и шлепнул... любя. Она как растянулась, для вида сердится, а сама мор... лицо протирает, и улыбается!
Захихикал Плешивый, видно для городского чиновника первобытный идиотизм Славко был очень забавен. Чувства юмора он не терял, не без оснований надеясь пересидеть два отмеренных года на непыльной работке счетовода. Проблем с ним оказалось куда меньше, чем ожидал, и потому я Плешивого немножко оберегал от опасностей.
Кто-то из каторжников, в очередной раз обманутый в лучших ожиданиях, смачно плюнул. Спросил:
- Что у тебя, Славко, все истории про то, как баба в грязь падает... или еще куда похуже?
- Да нравится мне, когда ба... женщина к матушкеземле поближе, чистосердечно признался душегуб. - Самое оно...
- Ладно, всем спать! - я счел за благо вмешаться. Кузнец мог все же воспринять слова душегуба оскорблением для женского пола и придушить дурака прямо в койке. Делото конечно хорошее, но не корабле же! Шутник так бедолагу отделает - кровью харкать будет...
- Не прав ты, Ильмар, ой не прав! - хитренько, как ему казалось, произнес Славко. - Ребятам байку послушать интересно, а ты командуешь.
Но поддержки он не нашел. Никого уже его байки не развлекали. Ха... под старшего копать пытается. Не с его умишком...
- Заткни пасть! - гаркнул я, и кузнец охотно добавил:
- А то я заткну! Неправильно ты говоришь, сердцем чую!
Душегуб мгновенно заткнулся, и наступила благодатная тишина. Скрипели койки, порой прогибалась под чьими-то шагами палуба, стучали в борта волны. Суденышко маленькое, для быстрого тюремного клипера полного этапа не набрали. Потому и плыли так долго.
Я лежал, кутаясь в тонкое одеяло, иногда машинально разминая пальцы - словно собирался немного поколдовать над замком. Тьма была кромешная огонек паршивого фитиля давно дотлел, а иллюминаторов нам не положено. Спать бы и спать... вот только нельзя.
Или мне начала по ночам мерещиться всякая чушь, или...
Вот!
Нет, не показалось!
Я услышал, как надо мной едва-едва слышно звякнул металл. И пусть другие думают, что это гремит цепь - уж я-то знаю, какие звуки издает замок, когда в нем пытаются ковыряться куском стали.
Весь расслабившись, я лежал, и мысленно шептал благодарения Сестре-Покровительнице. Не оставила в беде глупого братца, не загнала под землю на семь нескончаемых лет! Сестра, как вернусь на Солнечный берег - приду в храм, упаду в ноги, ступни мраморные целовать буду, пять монет на алтарь положу - хоть и знаю, ни к чему богам деньги, все в карман священника попадет. Спасибо, Сестра, послала удачу мне, неумелому!
Ай да мальчишка!
Пронес, пронес на корабль с этапом железо!
И где прятал - досмотрщик ведь был умелый, в такие места заглядывал, что и вспомнить противно. А все равно - - пронес!
Целую неделю я трюм проверял, нет ли подарочка от прежнего этапа, нет ли случайного гвоздя в досках, за всеми приглядывал - только на пацана внимания не обращал. Не знал, в ком моя удача!
Да и кто бы знал?
Мальчишка как мальчишка, едва вошел в возраст, чтобы по эдикту об "искоренении младенческого злодейства" на каторгу загреметь. То ли карманы кому-то важному обчистил, то ли в дом залез - молчаливый оказался паренек, сам ничего не рассказывал, а расспросы я первым делом пресек - не положено!
Может проглотил железяку загодя? Нет, не мог, первые три дня я глаз не спускал с параши, все следил, не роется ли кто в своем дерьме.
Значит и впрямь - Сестра удачу послала.
Кто-то вскрикнул сквозь сон, может шахту представил, может свои же делишки вспомнил, и звяканье надо мной стихло. Ничего, дружок, ничего. Теперь дождусь.
...И все-таки - как он пронес с собой железо?
Порода - вот что меня должно было насторожить. Чувствовалась в мальчишке порода, лицо тонкое, черты правильные, взгляд упрямый, твердый. Такие по базарам не промышляют. Чей-то незаконный сынок, наверное. Кто-то его на каторгу отправил, а кто-то и помог. Дал на карман Шутнику, тот и забыл про уставы, пронес отмычку, вложил мальчишке в руку.
Только так, а не иначе.
Тишина давно уже устоялась, а пацан все таился. Наконец - скрипнуло железо. И в тот же миг я соскочил с койки, беззвучно, цепь рукой зажимая, чтоб не гремела.
Но мальчишка услышал. Дернулся, но поздно - схватил я его за руку, лежащую на замке, прижал, прошептал вполголоса:
- Тихо, дурак!
Он замер.
А мои пальцы разжали ладонь, проверили - ничего.
Я осторожно выпустил цепь, и уже двумя руками провел по узкой койке, все надеясь, что пальцы почувствуют холод металла.
Ничего!
Я ощупал замок, обыскал всю постель - и под мальчишкой пошарил рукой, и вокруг, потом его самого ощупал - спал он, как все, в одежде, и мог, чем черт не шутит, спрятать отмычку в карман или за пазуху.
Пусто.
- Что вы делаете! - тихо возмутился мальчишка. И вот это он сделал зря. Если бы за собой не чувствовал вины, и заподозрил плохое, то стал бы сейчас кричать. Раз таится...
- Уберите лапы! Я кричать буду!
Поздно, поздно. Сообразил, что неправильно себя ведет, но поздно... Я стоял, держа мальчика за руки и лихорадочно соображая. Он пока не дергался, ждал.
И вот когда я почти уж уверился, что перетрусивший пацан сглотнул отмычку, и ничего теперь не поделать - не вспарывать же ему живот, как волку из сказки, и не сажать на парашу - утром к островам подойдем, ничего он уже не высидит... тут-то Сестра-Покровительница вновь на меня посмотрела. Головой покачала, глядя как я, недотепа, в руках ответ держу, а ничего не понимаю, вздохнула, да и послала просветление.
- Предыдущая
- 2/23
- Следующая
