Полуночный танец дракона - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 27

• Предыдущая
• 27/45
• Следующая

— Откуда вы это знаете?!

— Если бы у меня о вас были другие сведения, я не сделал бы вас литературным редактором моего праздника на колесах! Осталось обговорить финансовые аспекты этого достойного пера Толстого путешествия!

— Я не сомневаюсь, что…

— Вы и не должны ни в чем сомневаться! Лесопилки начнут изготавливать для нас дощечки и колышки совершенно бесплатно. Для них это будет лучшая реклама их товаров! Библиотекарей мы купим возможностью сфотографироваться с молотком в руках, забивая эти колышки или расписывая дощечки. На нас будут работать все бойскауты страны! Наши издержки? Ноль!

— Замечательно!

— Замечательно? Ха, то ли еще будет! Вдоль Кингз-Хайвей мы понаставим, как бывало, множество киосков, которые будут торговать открытками на все случаи жизни, от рождения и свадьбы до похорон, и станут последним прибежищем подрастающему поколению литературных критиков, дозревшему до участия в этой безумной гонке!

— Шах и мат!

— Проигрыш исключен, хотя университетская публика то и дело будет ставить нам палки в колеса!

— Но почему?

— Да это же сплошь теплые местечки для непубликуемых авторов! У каждого на столе — неоконченный роман! Каждый будет лезть с советами по поводу пунктуации, персонажей или сюжетных линий!

— И что же…

— Из края в край, Филадельфия, Сан-Франциско, Лос-Анджелес! Впереди — парад старинных машин, они проведут нас через предместья. В арьергарде — современные автомобили. Губернаторы будут встречать нас на границах штатов, шампанское будет литься рекой!

— Гениально!

— Это еще не конец телячьим восторгам, сэр. Хотите дополнительные подробности? Всего понадобится двадцать тысяч колышков, двадцать тысяч гадательных табличек с нашими полухокку, через каждые сто ярдов на скоростных и через каждые пятьдесят ярдов на обычных магистралях. Вот так, вкратце. Один экземпляр контракта я забираю себе. Как насчет наличных?

— Возьмите это!

— Пачка президентов. Генералы Гранты? Приятель Линкольна, отлично! Я отправляюсь в малярный цех при складе лесоматериалов. Премьера книги состоится завтра в полдень на федеральной трассе номер шестьдесят шесть. Честь забить первый колышек будет доверена вам!

— Я не заслужил…

— Не опоздайте!

И вытянув из меня наличные, как пылесос из ковра пыль, он исчез за дверью, громыхая своими легковоспламеняющимися творениями.

— Зачем вы это сделали? — изумленно спросила Эльза.

— Вспомнил детство. — Я принялся ощупывать свои бока, руки и лицо, желая убедиться в реальности происходящего. — На какой-то момент я почувствовал себя тринадцати-, нет, двенадцати-, десятилетним мальчишкой… Мы несемся по дороге, в ушах свистит, мимо пролетают куплеты «Бирма Шейв», я распеваю эти стишки, брат эхом вторит мне, а отец мчит как сумасшедший под гору. И вдруг страна опустела! Придорожные щиты исчезли подчистую, словно их повыкорчевали и повырубили безумные дантисты из местных мэрий. Дорога из Туляремии в Таос стала сущей мукой… Кстати сказать, когда мы останавливались, переполненные лимонадом, я всегда орошал слово «Бирма», а мой брат — «Шейв».

— Фи!

— Да. — Я прислушался к затихающему грохоту слов в сумках. — И теперь я с трудом могу дождаться, — прошептал я, — когда же начнется эта темная и ненастная ночь, понимаете?

— Ну, если так… — сказала Эльза.

Все кончилось, как говорится, не взрывом, а всхлипом. На старте — громовой рокот ракеты в стиле Сесила Б. де Милля[44], на финише — шипенье и пшик отсыревшей шутихи.

Разумеется, я запустил этот масштабный дорожный проект Бреда, который получил название «Отсюда и всюду». Я действительно забил первый кол, ознаменовавший начало самого длинного романа со времен Аппоматокса[45]. Следующие главы должны были появиться на дороге в Кансил-Блаффс и Хила-Бенд! Повествование прервалось на чрезвычайно интригующем эпизоде! Сюжет дошел до точки кипения. Восклицательный знак.

Какое-то время на нас никто не обращал внимания. Но скоро обратили внимание сразу все!

Толпы почитателей таланта Бреда хлынули, как цунами, на дороги Америки вдогонку за ним, декламируя фразы, разыгрывая сцены, едва успевала осесть пыль с дощечек, которые все множились и множились, неся гибель одним персонажам и успехи другим.

Критик из «Чикаго таймз» взял интервью у Бреда, зарубленное, впрочем, его редактором, исследователем творчества Йейтса[46] и Поупа[47]. Автострада номер 66 вновь обрела свою былую славу. Люди перестали летать на самолетах и пересели на автобусы. Автозаправочные станции множились как грибы. Мотели день ото дня повышали цены. Вереница автофургонов, битком набитых ненасытными читателями поздравительных открыток, тянулась змеей от Омахи до Угалуги. Повсеместно расплодились дайджесты сего беспримерного повествования — для особо нетерпеливых.

И вдруг — вдруг о нас совершенно забыли! Где-то на полпути между перевалом Доннера и Долиной смерти литературный поток иссяк.

Каскад струй превратился в едкую пыль.

Белые дощечки с существительными, глаголами и прилагательными более никого не интересовали.

Я уже хотел было купить билет на самолет или угнать чей-нибудь фургон, как тут двери моего кабинета распахнулись. На пороге возник Бред, вернее, его бренное тело, начисто утратившее боевой дух, с бледным лицом, сжатыми зубами, с двумя огромными сумками, оттягивающими ему руки.

— Бред! — воскликнул я.

— В точку. Можете повторить, — ответил он.

— Входите же поскорее! Что с вами стряслось?

— Вы только что сами сказали.

— Вы принесли продолжение романа?

— Скорее, его остаток, — пробормотал он, высыпая на пол содержимое сумок. Тридцать фунтов мелких опилок. — Написать продолжение я так и не смог.

— Неужели вас покинуло вдохновение? Затор в мозгах?

— Дорожный затор! — сказал он.

Он собрал оставшиеся в сумке щепки и высыпал на мой стол. Некоторые мелкие частички осели на мое кресло. Я разглядел фрагменты букв, а иногда и целые буквы и даже слоги.

— Затор на дороге? — проблеял я.

— Мне никогда и в голову не приходило, что части наших сограждан мои придорожные цветочки могут прийтись не по нутру, — вздохнул Бред. — Мне то и дело приходилось пропускать участки, граничащие с чьими-то фермами, а то и целые графства! Шерифы приказывали мне убрать щиты, старые девы считали мой опус ипсо-факто[48] апофеозом бесстыдства. Доморощенные цензоры выдергивали мои колышки, как сорняки, воруя части романа, то же самое делали и плагиаторы!

— Плагиаторы?!

— Воришки, крадущие замысел! Грабители, растаскивающие роман по кускам! Пятимильный эпизод, исчезнувший в Талсе однажды ночью, всплыл на следующий день в Талахасси, к радости местных аллигаторов! Умыкнувший этот эпизод шериф Талахасси прогремел на всю страну, его книжку раскрутила Опра![49] Но разве я смогу это доказать? Я пытался вернуть похищенное, но эти вандалы тут же прострелили покрышки моей машины!

Голос его прервался. Переведя дыхание, он добавил шепотом:

— Наезд со смертельным исходом…

— Со смертельным? — воскликнул я.

— И что самое подлое, при помощи Интернета. Сколь быстро я бы ни взращивал свой сад, урожай доставался им, они воровали мои слова и тиражировали, это они мчались впереди, как Роудраннер, а я плелся в хвосте, как койот,[50] дыша выхлопными газами электроники! Днем и ночью высвечивают они мои творения на миллионах экранов. Разве мог бы Каспаров обыграть «Биг-Блю»? «Компьютер поборол чемпиона мира по шахматам!» — вопили они со всех углов. Да эта «ай-би-эмовская» машина была набита десятками мозгов высочайшего уровня! Осиное гнездо гениев против одного несчастного русского! То же самое произошло и со мною. Хемингуевый недоучка против всемирной паутины. Тогда-то я и удрал… Ну вот, собственно, — закончил он. — Может, вы еще найдете кого-нибудь, кто допишет финал. Прикончит плохих, достойно похоронит хороших. Я — пас. Мне больше нечего сказать.

• Предыдущая
• 27/45
• Следующая