Выбери любимый жанр

'Черносотенцы' и Революция - Кожинов Вадим Валерьянович - Страница 65

Изменить размер шрифта:
65

Комментируя эти суждения Б. В. Никольского, их публикатор С. В. Шумихин утверждает, что они-де "дают основание пересмотреть традиционную для отечественной историографии... схему, согласно которой монархисты всех оттенков - от умеренных консерваторов до черносотенцев - автоматически оказывались на противоположном от большевиков полюсе и а priori зачислялись в разряд их непримиримых врагов". Между тем, возражает С. В. Шумихин, "осмысление событий привело его (Б. В. Никольского. - В.К.) к позиции сочувственного нейтралитета по отношению к советской власти. Быть может, в его сознании вырисовывались контуры возможного черносотенно-большевистского симбиоза. Однако этим чаяниям не суждено было сбыться" (с. 341, 347).

Тезис о подобном "симбиозе" отнюдь не какая-либо новинка (хотя неосведомленным людям он может показаться таковой). Многие либералы после Октября пытались уверять, что-де Ленин, Свердлов, Троцкий, Зиновьев и др. действуют совместно с "черносотенцами", - хотя ни одного имени реальных сподвижников большевизма из числа вожаков Союза русского народа и т.п. при этом, понятно, никогда не было названо. Дело заключалось в том, что "черносотенцы" к 1917 году были "очернены" до немыслимых пределов, и присовокупление их к большевикам имело целью окончательно, так сказать, дискредитировать последних. И сегодня этот прием снова пущен в оборот.

И С. В. Шумихин явно не хочет обращать внимания на тот факт, что Б. В. Никольский с полной определенностью говорит здесь же о невозможности какого-либо своего сближения с большевиками: "Делать то, что они делают, я по совести не могу и не стану; сотрудником их я не был и не буду", подчеркивает он и, заявляя тут же, что "я не иду и не пойду против них", объясняет свой "нейтралитет" тем, что большевики - "неудержимые и верные исполнители исторической неизбежности... и правят Россией... Божиим гневом и попущением... Они власть, которая нами заслужена и которая исполняет волю Промысла, хотя сама того не хочет, и не думает" (с. 372), и отмечает еще: "Враги у нас (с большевиками. - В.К.) общие - эсеры, кадеты и до октябристов включительно" (с. 371). Ранее он писал: "Чем большевики хуже кадетов, эсеров, октябристов?... Россиею правят сейчас карающий Бог и беспощадная история, какие бы черви ни заводились в ее зияющих ранах" (с. 360).

Необходимо уяснить кардинальное, коренное отличие взглядов "черносотенца" от позиций либералов и противостоявших большевикам революционеров (прежде всего эсеров).

Если не считать отдельных и запоздалых "исключений", герои Февраля в сущности не признавали своей вины в разрушении Русского государства. Они пытались уверять, что содеянное ими было в своей основе - не считая тех или иных "ошибок" - вполне правильным и всецело позитивным. Беда, по их мнению, состояла в том,, что русский народ оказался недостоин их прекрасных замыслов и пошел за большевиками, каковые все испортили... И "выход" либералы и революционеры усматривали в непримиримой борьбе с большевиками за власть то есть в гражданской войне...

Б. В. Никольский, напротив, принимал вину даже и на самого себя: большевики, по его словам, "власть, которая нами заслужена", и добавлял, что "глубока чаша испытаний и далеко еще до дна. Доживу ли я до конца - кто знает (Борис Владимирович был без суда расстрелян в конце июля или в начале августа 1919 года. - В.К.). Да, великие требования предъявляет к нам история, и только претерпевый до конца, той спасется...

Страданий полон путь безвестный,

Темнее ночь,

И мы должны под ношей крестной

Не изнемочь..." (с. 373).

Поэтические строки Б. В. Никольского невольно побуждают вспомнить о стихотворении другого "черносотенного" деятеля, С. С. Бехтеева (1879-1954) - стихотворении, которое, как известно, перед своей гибелью потрясение читала и переписывала семья Николая II:

Пошли нам, Господи, терпенье

В годину буйных, мрачных дней

Сносить народное гоненье

И пытки наших палачей...

И в дни мятежного волненья,

Когда ограбят нас враги,

Терпеть позор и униженья,

Христос, Спаситель, помоги!..

И у преддверия могилы

Вдохни в уста Твоих рабов

Нечеловеческие силы

Молиться кротко за врагов! 155

Итак, Б. В. Никольский, утверждая, что власть большевиков - это беспощадная кара, заслуженная Россией (в том числе и им лично), что они "правят Россией Божиим гневом", вместе с тем признает, что большевики все-таки, в отличие от тех, кто оказался у власти в Феврале, - "правят", все-таки "строят" государство, - притом, строят "с таким нечеловеческим напряжением, которого не выдержать было бы никаким прежним деятелям"; ведь после Февраля в стране нет "никого, кроме обезумевшей толпы". И он определяет большевиков вроде бы лестно - "верные исполнители исторической неизбежности", - но ни в коей мере не "сочувственно", - вопреки утверждению С. В. Шумихина. Верно предвидя грядущее (что вообще было присуще "черносотенцам", не увлекавшимся всякого рода прожектами), Б. В. Никольский уже в апреле 1918 года писал о неизбежном будущем подавлении Революции ею же порожденным "цезаризмом", но отнюдь не собирался "присоединяться" и к этому цезаризму:

"Царствовавшая династия кончена... - утверждал он. - Та монархия, к которой мы летим, должна быть цезаризмом, т. е. таким же отрицанием монархической идеи, как революция (мысль исключительно важная. - В.К.). До настоящей же монархии, неизбежной, благодатной и воскресной... далеко, и путь наш тернист, ужасен и мучителен, а наша ночь так темна, что" утро мне даже не снится" (с. 360). (Из последних слов вполне ясно, что Никольский вопреки утверждениям Шумихина - никаких своих надежд на большевиков не возлагал.)

Известно, что о закономерном приходе "цезаря", или "бонапарта" писали многие - например, В. В. Шульгин и так называемые сменовеховцы. Но, во-первых, это было позднее, уже после окончания гражданской войны и провозглашения НЭП (а не в начале 1918 года!), а, во-вторых, люди, подобные В. В. Шульгину и сменовеховцам, выражали свою готовность присоединиться к этому "цезаризму", усматривая в нем нечто якобы вполне соответствующее русскому духу. Б. В. Никольский же видел в будущем "цезаре" такое же "отрицание" подлинной патриотической идеи, как и в самой Революции.

65
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры