Виктор Вавич (Книга 2) - Житков Борис Степанович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/63
- Следующая
- А что? - вскинулся Виктор. - Курите! Курите, черт с ними. Да нет, я не имею права вас стеснять - понятые. Курите вовсю.
- И под постелью, под матрацем, - командовал Вавич. Горничная трясущейся рукой спешила отомкнуть Наденькин шкафчик. Ключ был у Наденьки, горничная не могла подобрать.
- Дай сюда, - и Вавич вырвал из рук Дуняши ключи. Он тыкал один за другим, ключи не входили. - Ну-ка, кто из вас мастер? - крикнул Виктор дворникам и бросил ключи на подоконник.
Понятые спросили ножик, они кропотливо отдирали планку - важная вещь чистый орех!
- Ну, ну, орех! - покрикивал Вавич. - Будет на орехи, ковыряйся живей!
Кресло
ВАВИЧУ скорей хотелось переворотить весь этот девичий порядок в комнате, чтоб скорей стал ничей хаос, и он без надобности срывал накидки с подушек, приподнимал картины и пускал их висеть криво. Он выворачивал с полок книги, протряхивал страницы и неловкой кучей сваливал на полу. Он мельком видел себя в старинном трюмо и был доволен: деловая, распорядительная фигура, даже немного сейчас похож на помощника. И Виктор старался, чтоб оправдать вид, и выдергивал совсем прочь из стола ящики. Он думал: "письма, и ленточкой завязаны, как у Тайки", но писем не было. Были какие-то тетрадки. Вавич поднес к лампе. По-иностранному, напротив по-русски. "Ага! Это языки учит. Что же изымать?" - уж тревожился Вавич.
- Позвать старуху, - сказал Вавич вполголоса. - Слушайте, мадам, это не все, - сказал Виктор, хлопая рукой по Наденькиной тетради.
Анна Григорьевна быстро, испуганными глазами, читала эти карандашные записи и не могла понять, понять этих слов - cladbishenskaia vosem и напротив написано - умывать, чистить что-либо.
- Это не все, - бил Вавич по тетрадке тылом руки. - Где ее, извините, белье находится?
- Здесь, в комоде, - и Анна Григорьевна, подбирая юбку, стала на колени перед комодом.
- Не трудитесь, мадам, мы сами. Впрочем, как хотите. Действительно. А ну, помоги! - крикнул Виктор городовым и присел на корточки рядом с Тиктиной.
- Я понимаю, вам самому неприятно рыться в чужом... вещах, уж это ваша должность вас обязывает.
- Убивают, сударыня, убивают, на посту людей убивают. Ведь вы не жиды? А вот из-за жидов и вам приходится терпеть. Очень даже верно, что ваша дочь совершенно невинна, ну, а знаете, это все выяснится, и невинный человек может быть совершенно спокоен.
Анна Григорьевна вынимала аккуратно сложенное Наденькино белье. Она запускала руку, и сторожкие пальцы боялись, не шелестнуть бы бумагой, но бумаг не было среди белья.
- Здесь у ней летние платья сложены, - и Анна Григорьевна поднялась с колен. Она все время думала о тетрадке.
"Боже, дура какая. Адреса, адреса". - И она все время чувствовала, как там за спиной лежит эта тетрадка.
- А здесь полотенца и платочки, - Анна Григорьевна старалась говорить по-домашнему.
- Ну ладно, - сказал Виктор, - это нас не касается. - И он сунул руки вдоль стенки ящика. Что-то холодное и твердое.
Это, это что? - нахмурился Виктор. Он щупал, Анна Григорьевна смотрела в его лицо, затаив дух, и прочитала - что "это" - ничего, пустяк. И сразу стала услужливо разрывать полотно сложенного полотенца.
- Нет, нет, достанем, посмотрим, - говорила Анна Григорьевна. - Ну тащите, тащите. Ну? Баночка духов, да конечно, что ж у ней тут может быть, у дурочки. Фу, фу, моль, - вдруг замахала руками Анна Григорьевна.
Она хлопала ладошками в воздухе, двигалась толчками по комнате; все следила глазами.
- Скажите, дрянь какая, - Анна Григорьевна хлопнула над столом. Неловким движением опрокинула Надину деловую мужскую чернильницу. - Ах, что я наделала! - и Анна Григорьевна торопливо схватила тетрадь и принялась ею тщательно вытирать Наденькин стол. - Убьет она меня теперь, чистеха такая, беда какая, Господи! Ну да дай же что-нибудь, - крикнула она Дуне. Стоишь, как столб. - И Анна Григорьевна терла тетрадкой, вырывая новые листы, комкая, коверкая.
- Мы уж тут ни при чем, - сказал Вавич.
- Ах, да я дура, - говорила Анна Григорьевна, а в глазах стояли слезы.
- Ну-с, сударыня, это потом, - деловито сказал Вавич. - А вот скажите нам, где ее переписка находится. Ведь получает она письма. Нет, скажете? Ну а где они?
- Да вот тут все у ней, я ведь не слежу.
- Напрасно-с, напрасно, - закачал Вавич головой и сейчас же отвернулся. - Вот тут в портфеле записки - это мы возьмем. И вот эти заграничные книжки. Там уж разберем.
- Надо под столом полапать, - сказал на ухо Вавичу городовой, - по небелям, по креслам прячут. А ну, встаньте, - мотнул городовой головой.
- Вот и отлично, а теперь отнесите это кресло мужу, он же стоит там все время. У вас ведь, наверно, отец тоже старик. Правда? - И Анна Григорьевна поглядела в глаза Виктору и кивнула головой, как будто уж что-то знала про него.
- Не до того, сударыня, когда в людей палят из-за угла... А когда говоришь, так "бумагу, бумагу", - передразнил Виктор. - Прямо как дети, ей-богу же.
- Отнесть? - спросил городовой. Он неловко держал за ножку опрокинутое Наденькино кресло, держал за ножку, будто оно могло вырваться как собачонка. Вавич кивнул головой.
- Прямо же, ей-богу, как дети, - крутил Виктор головой.
- Да уж, знаете, у нас у самих... - и Анна Григорьевна снова взглянула Вавичу в лицо, и лицо на миг распахнулось. Виктор отвернулся и стал с деловым видом оглядывать стены.
- А это чей же портрет? Кто такая? - Вавич вдруг заметил со стены чуть насмешливый взгляд - Танечкина карточка в овальной рамке красного дерева висела под портретом Энгельса. Вавич обернулся к Анне Григорьевне и чувствовал сзади колющий взгляд со стены. - Надо знать, кто такая, - сказал Вавич хмуро. Он в упор, нахмуренными глазами разглядывал карточку.
"Красивая, а злая, стерва, - в уме сказал Вавич. - Тьфу, злая!" - и помотал головой.
- Кто же? - зло поглядел в колени Анне Григорьевне Вавич.
- Подруга гимназическая какая-то, - пожала плечами Анна Григорьевна.
- Не знаете?- хмуро спросил Вавич.- Определим!- И он снял с гвоздя портрет. - Ну-с, - сказал Виктор, садясь, - протокол!
- Вам чернил? Дуняша, из кабинета, да не разлей, как я.
- Так-с, - сказал Виктор и прижимал маленьким дамским пресс-бюваром лист, - так-с, и фотографический снимок неизвестной личности.
- Рамку, впрочем, можем оставить! - вдруг сказал Виктор. - Рамка не нужна, - и он быстро выдернул карточку из рамки; она выскользнула белым картоном, как сабля из ножен. Виктор скорей сунул ее между записок Наденьки.
Понятые нагнулись к столу. Сопя, выводили подписи.
- Ну-с, простите, сударыня, за беспорядок, уж не взыщите... - Вавич застегивал новенький портфель. - Честь имею кланяться, - и кивнул корпусом: галантность. Все вышли в коридор.
Андрей Степанович стоял рядом с креслом. Он оперся о стену спиной, руки заложил назад и глядел вверх перед собой.
- Что ж вы не присели? - с улыбкой в голосе сказал Виктор, легко шагая к передней.
Андрей Степанович прямым взглядом упер глаза в Вавича. Вавич стал.
- О вашем поведении, господин квартальный, мы еще поговорим. Только не с вами.
- Говорить!! - вспыхнул всей кровью Виктор. - Хоть с самим чертом извольте беседовать! Револьверщики! На здоровье! Двое остаться! Горбачев и Швец, - кричал Вавич городовым, - и никого не выпускать, кто придет задерживать до распоряжения. Один в кухню, другой тут. По местам! Марш! А в девять в участок! - кричал Виктор. Он с шумом толкнул дверь. На пороге он обернулся и крикнул городовому: - Садись в кресло и закуривай!
- Бу-ма-га! - сказал Вавич гулко на лестнице.
Тьфу!
ТАНЯ сидела в углу балкона. Она куталась в свое любимое старое пальто с уютным мехом на воротнике. Гладила щекой по меху. Ей было видно вдаль всю прямую улицу - тяжелую, серую, со спущенными веками. Рассвет туго надвигался и, казалось, стал и пойдет назад. Таня держала низко над собой раскрытый зонтик. Ей было уютно от зонтика, от меха и от папироски. Как будто вся земля едет куда-то, и это ее место, как у окна в вагоне. Мутное небо курилось белыми тучами, и неосторожные капли попадали на землю, на Танин зонтик. Тане казалось, что непременно куда-нибудь приедут к рассвету - надо сидеть и ждать и глядеть путь. Опять въехали в пальбу - и вот гуще, ближе... Нет, проехали. Пальба растаяла, смолкла. А вот шаги. Много. Танечка приподняла зонтик. По пустой улице брякали шаги. Это из-за угла. Вот городовые и впереди серая шинель. Танечка повела лопатками, и любопытный озноб пробежал по спине - говорят что-то, а меня не видят.
- Предыдущая
- 21/63
- Следующая
