Психопат - Бруно Энтони - Страница 16
- Предыдущая
- 16/56
- Следующая
Гиббонс полагал, что, по мнению Каммингс, он ничем не лучше Тоцци. Ну как же, предпочитает бейсбол опере. Не сказала этого только потому, что она его гостья. А Лоррейн подливает масла в огонь. Тут же поддержала эту психологическую чушь, и Каммингс разошлась вовсю. По мнению этого доброго доктора, как, хихикая, рассказывала ему ночью Лоррейн перед тем, как погасить свет, у них с Тоцци душевный склад Фреда Флинстоуна и Барни Раббла с подсознанием Фрэнка и Джесси Джеймсов. Очень проницательно.
Лоррейн стала разливать свое месиво по двум тарелкам. При этом что-то напевала под нос, возможно, какую-то мелодию из оперы с видеокассеты. Гиббонс положил в тостер два ломтика ржаного хлеба. Вообще Лоррейн ведет себя как-то непонятно. Он и Каммингс беспрерывно грызлись друг с другом с самого начала, однако Лоррейн решила не вмешиваться. Самое странное, что их перебранки ее как будто не задевали. Казалось, она втихомолку радуется, что ее однокашница из Барнард-колледжа постоянно шпыняет мужа и отравляет ему жизнь.
Лоррейн поставила пустую кастрюлю в раковину и взялась за две окутанные паром тарелки. Гиббонс ухватился за край стола и напрягся.
Каммингс всплеснула руками:
– Господи! Манная каша! Лоррейн, ты просто чудо.
Та пожала плечами и улыбнулась:
– Доставим себе небольшое удовольствие.
Каммингс с наслаждением потянула носом поднимающийся пар, добавила в кашу масла, старательно размешала и чуть присыпала сверху корицей. Гиббонс ждал, когда она отправит в рот первую ложку.
Потом глянул в ее тарелку.
– Вам действительно нравится это варево?
– Ммммм. – Она кивнула и снова запустила ложку в кашу. – Обожаю.
– И вы не беспокоитесь?
– О чем?
– Что могут подумать ваши коллеги.
– А конкретно?
Гиббонс указал подбородком на ложку, которую она отправляла в рот.
– По-моему, эта штука напоминает сперму.
Каммингс поперхнулась.
Лоррейн бросила ложку.
Из тостера выскочили гренки.
Гиббонс усмехался, демонстрируя все свои зубы.
Лоррейн решила не выговаривать ему. Студентки Барнард-колледжа выше этого. По ее красному лицу было видно, каких усилий ей стоит сдерживаться. Гиббонс принялся намазывать гренок маслом.
– Зачем вы едете в психиатрическую больницу? – спросила Лоррейн, меняя тему. – Ведь Иверс поручил вам дело Сабатини Мистретты.
– Надо потолковать с Солом Иммордино. – Гиббонс стал намазывать второй гренок. – Он может что-то знать о том, кто убил Мистретту. И кто стрелял в Тоцци.
Каммингс подняла взгляд от тарелки:
– Нам больше поможет, если он скажет что-нибудь о Дональде Эмерике.
– Все держитесь за свою теорию? Если хотите знать мое мнение, она слегка напоминает «мертвую зону». Даже больше, чем слегка.
– Кто такой Дональд Эмерик? – спросила Лоррейн.
Каммингс поправила очки.
– Пациент из палаты, где находится Сол Иммордино. Исчез оттуда за день до убийства Мистретты. По-моему, мистер Эмерик и есть тот убийца, которого мы ищем.
Гиббонс закатил глаза и впился зубами в гренок.
Лоррейн подалась к своей подруге:
– Почему ты думаешь, что убийца он?
– Эмерик убил двух женщин в течение недели. Одна была проституткой, другая домохозяйкой. Он случайно увидел, как она ставит машину на переполненной стоянке возле универсама. Проследил за обеими до их дома и убил.
– А потом, естественно, при первой же возможности прикончил главаря мафии. Логика поведения совершенно ясна, так ведь?
Не обращая внимания на его сарказм, Каммингс продолжала объяснять Лоррейн:
– Эмерик прибил проститутку к стене шестидюймовыми гвоздями – голову, живот и плечи. То же самое с домохозяйкой, только на этот раз он воспользовался ее кухонными ножами. Когда его задержали, он сказал полицейским, что «благословил» этих женщин, поскольку они были грешницами и нуждались в отпущении грехов. Что он должен был перекрестить их.
Гиббонс встал к холодильнику за мармеладом.
– Лоррейн, это единственный ее дельный пункт. Не отвлекайся, а то прослушаешь.
Каммингс не реагировала на его реплику.
– Сабатини Мистретта и его телохранитель Джерри Релла убиты с аналогичным расположением ран. Оба «перекрещены».
– Однако, – сказал Гиббонс, захлопнув дверцу холодильника, – для убийства тех женщин Эмерик использовал гвозди и ножи. Мистретта с Реллой продырявлены пулями, и, возможно, эти раны не были смертельными. В случае с Реллой они, видимо, нанесены после убийства. Так что тут неодно и то же.
– Позволю себе не согласиться. В сущности, это однои то же. Учитывая, что эти два мафиози, профессиональные преступники, оказали бы гораздо более сильное сопротивление, чем перепуганные женщины, не имеющие понятия о самозащите, Эмерик мог сперва убить их, чтобы потом исполнить свой ритуал. А что касается оружия, то и ножами, и гвоздями, и пулями сделано одно и то же, очевидно, для удовлетворения какой-то извращенной внутренней потребности.
Гиббонс покачал головой:
– Проститутка, которую убил Эмерик, занималась своим ремеслом довольно долго и, надо полагать, имела понятие о самообороне. Готов держать пари, она оказала больше сопротивления, чем семидесятичетырехлетний старик с массой хворей. А что касается расположения ран, это, видимо, какая-то символика. Кое-что подобное я видел и раньше. Мертвые канарейки во рту, отрезанные и запихнутые в горло яйца, языки в заднице, выдавленные глаза – ничего нового тут нет.
Лоррейн, слегка позеленев, отодвинула тарелку с кашей.
– Я справлялась в архивах относительно символических увечий, связанных с убийствами, совершенными «Коза ностра». Их не так уж много, и ни одно даже близко не подходит к совершенным.
– Думаете, преступники роются в архивах перед тем, как сделать то, что делают?
– Тела обнаружены в куче песка возле Западного шоссе, но установлено, что убиты эти люди не там. Их туда привезли, и это свидетельствует о маниакальном поведении. Обычно преступники оставляют трупы на месте. Разве не так?
Лоррейн отвернулась к окну.
– Я же только что объяснил. Преступники не следуют каким-то правилам. Увезли они тела – ну и что? Все это лишь говорит мне, что оставлять Мистретту на месте было опасно. Они совершили убийство слишком близко от своего дома.
– Можно переменить тему?
Лоррейн продолжала смотреть в окно, но руки ее и ноги под стулом были скрещены.
– А как быть с отпечатком большого пальца на часах Мистретты и части ладони на шее его телохранителя? Разве преступники не приняли бы мер, чтобы отпечатков не осталось? А сумасшедший убийца не станет беспокоиться об отпечатках. Ему даже не приходит в голову, что его могут схватить, потому что он полностью оправдывает свои деяния.
Гиббонс покачал головой:
– Мы пока ничего не знаем об этих отпечатках. Их могли оставить сами убитые, или их жены, или подружки, или дети. Пока это неизвестно.
Каммингс сложила руки на груди и уставилась на него.
– Неужели вы так глупы, что полагаете, будто нет никакой связи между расположением этих ран и Дональдом Эмериком?
Гиббонс твердо встретил ее взгляд.
– Вам не приходило в голову, что Иммордино мог позаимствовать эту идею у Эмерика? Мелькала хоть раз такая мысль?
Каммингс нахмурилась.
– Психиатрические больницы – не тюрьмы. Больные вроде мистера Эмерика и мистера Иммордино не обмениваются опытом. Я вижу, вы не верите, что мистер Иммордино болен, и считаете его симулянтом, однако назначенные судом психиатры признали его параноидным шизофреником, и несколько врачей подтвердили этот диагноз под присягой. Вот почему он находится в Трёнтоне более полутора лет. Все эти врачи авторитетны, и я разделяю их диагноз. Судя по заключениям, которые я читала, мистер Иммордино не мог убить никого. У него нет такой возможности.
Гиббонс поглядел на жену. Та приподняла брови и пожала плечами. Даже Лоррейн понимала, что Каммингс не права. Изоляция не мешает гангстерам устраивать убийства. Дать поручение убрать кого-то для них не проблема. Все равно что заказать порцию пиццы.
- Предыдущая
- 16/56
- Следующая
