Подпорченное яблоко - Бруно Энтони - Страница 8
- Предыдущая
- 8/59
- Следующая
– Это плохо. Ушла к другому?
– Марджи? Может, и так, не знаю. Кто знает? Она ведь чокнутая. Надеюсь, она нашла свое счастье.
Будда взял в руку солонку и уставился на нее.
– Она симпатичная. Казалась такой милой.
Беллз не ответил, и снова воцарилось молчание.
Теперь понятно, почему они так долго не могут ни до чего договориться, подумал Тоцци.
Будда снова взглянул на ранец и какое-то время постукивал стеклянной солонкой о перечницу. Наконец он подбородком указал на ранец:
– Не думаю. Не сейчас.
Беллз уставился на Будду, как будто тот сошел с ума.
– Почему нет?
Будда нахмурился и покачал головой. Нет – значит, нет.
– Глупо, – сказал Беллз.
Будда не ответил. Тоцци ждал реакции капо, но лицо того оставалось невозмутимым. Это удивило Тоцци. Обычно капо не нравится, когда им говорят, что они поступают глупо, особенно если это говорят их подчиненные.
– Глупо, – повторил Беллз, повысив голос, будто давая понять, что Будда упускает уникальную возможность. – Это глупо.
Тоцци нахмурил брови, прижав ухо к стакану. Может, Беллз занимает более высокое положение в мафии, чем думают в ФБР? Парень определенно не пресмыкается и не заискивает перед капо.
Будда откашлялся:
– Он ненадежен. Он никогда не вернет бабки.
Беллз кивнул в сторону мужского туалета и перегнулся через стол.
– Его дружок Санторо присмотрит за ним. Похоже, у него котелок варит.
Тоцци ухмыльнулся. Но Будда стоял на своем:
– А что ты знаешь о Санторо? Ничего.
– А что тут знать? Я видел их заведение в Юнион-Сити. Они выпускают пятьсот видеокопий в день. Делают хорошие бабки. Я узнавал в Канога-Парк. Там Санторо знают.
Тоцци наблюдал за реакцией Будды. Это должно произвести на него впечатление. Ведь Канога-Парк в Калифорнии – порностолица Соединенных Штатов. ФБР прижало там крупного прокатчика, и теперь тот работал на правительство. Он и поручился за Майка Санторо перед нью-йоркской мафией. Если у Санторо есть друзья в Канога-Парк, он в порядке. Тоцци снова прижал ухо к стакану.
Будда принялся опять постукивать солонкой по перечнице. Еще одна длинная пауза.
– Нет, – наконец прокаркал он. – Он ненадежен. Все это плохо кончится. Нам это не нужно.
Беллз стал постукивать ногой по ранцу:
– Он же принес это. Значит, не такой уж он никчемушник. Ты сказал, что не дашь ему денег, пока он не вернет те, что брал раньше. Пожалуйста, он принес. Тридцать две пятьсот. Не такой уж он никчемушник.
Беллз поставил ногу на ранец и немного примял его. Губы Будды сложились в еле заметную улыбку.
– Кого ты хочешь провести, Беллз? Это не он принес деньги. Ты принес.
Беллз засмеялся:
– Я? Ты спятил, что ли? Я что, похож на Санта-Клауса?
Губы капо снова превратились в короткую прямую линию, глаза потускнели. И без слов было ясно, что он думает о Беллзе в эту минуту.
Беллз развел руками:
– Давай поговорим спокойно, ладно? Какого черта стал бы я отдавать такие деньги за кого-то?
Будда покачал головой:
– Не за кого-то. За Живчика Дефреско.
– А что такого особенного в Живчике Дефреско, что я должен в долги залезать, чтобы он мог одолжить у тебя денег? Тут концы с концами не сходятся.
Солонка брякала о перечницу, будто тикали часы.
– В Живчике ничего особенного нет. Но у него есть сестра по имени Джина.
Джина? Тоцци выронил стакан, но ухитрился поймать его прежде, чем он упал на пол. Его лицо вспыхнуло.
С вытаращенными глазами Беллз пристально уставился на Будду. Тоцци чувствовал, что выглядит так же.
На лице Будды снова появилась слабая улыбка.
– Ты думаешь, я ничего не знаю. Вот что я тебе скажу, Беллз. Я много чего знаю. Я знаю все про тебя и эту девицу. Ты вьешься вокруг нее, как муха вокруг банки с вареньем. Постыдился бы. Поэтому и жена от тебя ушла. Наверняка.
– Тебе-то что до этого? С этим-то какая связь? – Беллз пнул ранец.
– Прямая. Ты так хочешь забраться к ней в постель, что сделаешь что угодно. Например, выручишь ее братишку, этого никчемушника. Чтобы он получил в долг большие деньги, которые, может, и вернуть не сможет. Что угодно, только бы покрасоваться перед его сестренкой.
– Ты спятил.
– Да?
– Говорю тебе, ты спятил.
– Может, я и спятил. Но не настолько, чтобы дать деньги этим двум попрошайкам. Скажи, пусть поищут кого-нибудь другого. Мне они не нужны. Хорошо?
– Нет, не хорошо.
Тоцци приник к щели. Низенький капо сидел прямо, раздувая ноздри. Беллз все-таки вывел его из себя.
Но Беллз стоял на своем.
– Послушай, приятель. Ни одна баба в мире не стоит тридцати двух кусков. Какая бы она ни была.
Перекатывая солонку в ладонях. Будда смотрел на Беллза.
– Странный ты парень, Беллз. Но палец тебе в рот не клади.
Беллз улыбнулся одними губами.
– Ты много теряешь, Будда, понимаешь? Много теряешь.
Будда тоже улыбнулся.
– Что же ты сам не одолжишь им?
– У меня нет таких денег.
– Не болтай.
Беллз пожал плечами.
– Не веришь – не надо. У меня нет таких наличных.
Кривая улыбка Будды стала чуть шире.
– Давай-давай, одолжи им деньги. Благословляю тебя на это. Можешь действовать самостоятельно, я своей доли не потребую.
Беллз молча смотрел на него.
– Ну что ж ты, Беллз? Тебе это не нравится? Что так? Ты можешь сам стать большой шишкой. Живчик будет землю целовать, по которой ты ходишь. Он устроит так, что его сестричка усядется к тебе на колени и скажет, какой подарок ей хочется к Рождеству.
Плечи Будды затряслись от тихого смеха. Беллз молча смотрел на него. На лице его застыло такое выражение, будто он хочет стереть улыбку с лица Будды, и на минуту Тоцци показалось, что он приведет свое желание в исполнение, несмотря на четырех бугаев, сидевших у другой стены.
– Что с тобой, Беллз? Ты чем-то недоволен? Тебе не нравится, когда я говорю о твоихденьгах, да? Когда речь идет о моихденьгах, тут все в порядке. Но твои деньги – это совсем другое дело.
С минуту Беллз молчал. Казалось, он даже не слушает. Вдруг он улыбнулся.
– Делай как знаешь, Будда. Никто тебе рук не выкручивает. Я только говорю, что, с деловой точки зрения, ты поступаешь глупо. Эти двое зарабатывают каждую неделю на продаже порнофильмов по десять кусков. Ты даешь им бабки, они покупают дополнительное оборудование, нанимают еще людей, увеличивают прокат. По их словам, они могут получать втрое больше, если найдут где-нибудь деньги.
– Когда нужны деньги, наговоришь что угодно.
– Говорю тебе, делай как знаешь. Не хочешь давать деньги – не давай. Я, как всегда, пришел сначала к тебе. Мы с тобой делаем хорошие дела. Но если ты отказываешься, я поищу кого-нибудь еще, кто не боится подзаработать. Безо всяких обид.
Рот маленького капо снова превратился в узкую линию. Он повернул руку, и его маленькие пальцы легко забегали по миниатюрным кнопкам встроенного в наручные часы калькулятора. Получив сумму, он всякий раз на секунду задерживал на ней взгляд, затем стирал ее и начинал все снова. Он проделал это раз шесть подряд. Беллз наблюдал за ним с ухмылкой, как будто ему было известно то, чего не знал Будда.
– Ладно, – наконец произнес Будда тихим, даже сонным голосом.
Беллз кивнул, будто с самого начала знал, чем все кончится. Будда показал на сине-желтый ранец:
– Я знаю, что это твои деньги, Беллз. Что бы ты ни говорил. Если тебе хочется ставить себя под удар из-за этого Живчика, дело твое. Мое дело – делать деньги. Ты так уверен в этих ребятах, отлично. Я дам им то, что они просят, но под полтора пункта в неделю. И под твоюответственность. Понял? Если они не заплатят вовремя, заплатишь ты. Если что-то сорвется – они смоются из города или еще что, – мне начхать. Это твояпроблема. Понял? Если они не отдадут деньги, пусть у тебяголова болит.
Беллз посмотрел ему прямо в глаза.
– Кто же, если он в своем уме, станет выколачивать деньги у меня?
- Предыдущая
- 8/59
- Следующая
