Невезение - Бруно Энтони - Страница 7
- Предыдущая
- 7/59
- Следующая
Рядом с Уокером сидел его тренер Генри Гонсалес. Он больше походил на укротителя, обязанного сдерживать чемпиона во время приступов бешенства. Гонсалес – бывший боксер, и вид у него соответствующий: плоский, расплющенный нос, глаза, как у игуаны, на чуть разных уровнях, шишковатая голова, низкая боевая стойка – даже когда он сидел. Этот парень долгие годы тренировал боксеров, и судьба наконец вознаградила его, послав ему Уокера. Гонсалес был единственным человеком, имевшим влияние на чемпиона; некоторые даже утверждали, что его влияние было огромным. Уокер называл его «отцом, которого у меня никогда не было», но Уокер изъяснялся на таком невразумительном жаргоне негритянского гетто, что никогда нельзя было точно понять, что именно он говорит. Кроме роли чемпионского тренера и приемного отца, у Гонсалеса была еще одна и, как говорили некоторые, самая главная – роль адвоката. Он постоянно приносил публичные извинения за своего подопечного, так что Тоцци по меньшей мере дюжину раз слышал по телевизору его байки о том, как Уокера третировали и унижали в детстве, как его третировало общество, как искажали его облик средства массовой информации и какой он, в сущности, славный парень, добивающийся всего собственным трудом, и прочую муру... Всякий раз, когда Уокер устраивал очередное безобразие, Гонсалес появлялся перед камерой и рассказывал очередные байки, и в большинстве случаев им верили. Ведь людям хотелось верить. Конечно, Уокер был отвратительным сукиным сыном, но о нем кричали заголовки газет, а народу нравится смотреть, как знаменитости выкобениваются перед публикой. Тоцци считал, что это позволяет обывателям ощутить собственное превосходство. Вот что сделало Уокера настоящей звездой бокса. Если бы не талант Гонсалеса, Уокер слинял бы и исчез из памяти, подобно какому-нибудь злобному чудовищу из дешевого фильма ужасов. И никого не волновала бы судьба этого подонка. Но Гонсалесу удалось очеловечить Уокера в глазах публики, и потому она по-прежнему проявляла к нему интерес. Сколько бы ни платил Уокер своему тренеру, тот, разумеется, заслуживал куда большего.
Когда репортеры начали выкрикивать свои вопросы Нэшу, Тоцци снова стал разглядывать затылок Сидни. Изысканная дама с чудными волосами, из тех шикарных баб, о которых большинство парней не решаются и мечтать, ибо знают, что у них нет ни малейшего шанса. Тоцци усмехнулся про себя. Ничего схожего с Валери. Его усмешка стала шире. Экий ты испорченный тип.
– Мистер Нэш! Мистер Нэш! – Одному из репортеров удалось перекричать остальных. – Скажите честно, вы ведь не предполагаете, что мы всерьез воспримем все ваши планы? Это ведь просто очередная выходка мистера Нэша, очередной большой спектакль? – Репортер намеренно подначивал боксеров. Остальная репортерская братия захихикала. – Вы ведь на самом деле не предполагаете, что мы отнесемся к этому серьезно?
Нэш начал было отвечать, но тут встал Эппс и наклонился к своему микрофону.
– Я не принимаю это представление всерьез. Тот шут гороховый, который сидит вон там, никогда в жизни не участвовал в серьезном поединке. Только он и должен принимать все это всерьез, так как бой со мной будет иметь для него серьезные последствия.
Уокер мгновенно вскочил с места и заорал через голову Нэша:
– Хрен тебе в рот, ублюдок!
Гонсалес дернул Уокера за рукав:
– Сядь, Двейн. Ну, садись же и будь паинькой.
Эппс медленно повернул голову и глянул в глаза чемпиону с язвительной усмешкой на лице. Потом подошел к Нэшу. В помещении от вспышек камер стало светло. Каждый хотел сделать снимок: миллиардер зажат между двумя боксерами, словно кусок колбасы между двумя ломтями хлеба.
Эппс обхватил своей огромной ручищей микрофон.
– Спусти штаны, сынок, и я откушу его. Если он у тебя есть, конечно.
Лицо Уокера побагровело и скривилось от ярости, его мозги, казалось, перекатывались в голове, пытаясь вырваться наружу. Он сделал выпад, выбросил вперед правую руку и случайно задел локтем затылок Нэша. Нэша отбросило вперед, и он ударился лбом о микрофон. Тоцци вскочил и кинулся к Уокеру, стремясь схватить его прежде, чем тот нанесет еще удар. А Нэш соскочил с подиума и поспешно ретировался.
– Отпусти меня, ублюдок! – заорал Уокер, дергая плечами, чтобы освободиться от Тоцци. – Отпусти!
Тоцци еще крепче ухватил его. Уокер, скосив глаза, глядел на него, точно необъезженная лошадь. Тоцци попытался удержать захват на мощной руке чемпиона, но это было все равно что пытаться удержать буйно помешанного. Уокер начал дергать головой, норовя ударить затылком по лицу Тоцци. Майк откинул голову назад, стараясь избежать удара, но затылок Уокера все же проехался по его подбородку, царапнув кожу, точно наждачная бумага. Тоцци скривился от боли.
– Оставь чемпиона в покое, – крикнул Эппс Майку. – Он не сделает ничего плохого.
Он поднялся на подиум и подошел вплотную к Уокеру.
Тоцци нахмурился. Большое спасибо, Чарльз. Только тебя здесь не хватало.
Уокер тем временем вырывался все отчаяннее, раскачиваясь и прыгая, чтобы стряхнуть Тоцци. Майк не решался отпустить его, не зная, что еще выкинет этот безумец. Он глянул через плечо. Почему, черт побери, никто не приходит ему на помощь? Где, черт побери, Фрэнк? Где Ленни?
– Отпусти его. – Ленни неожиданно схватил его за руку, пытаясь ослабить захват. – Отпусти его, Томаззо.
– Ты что, спятил, Ленни?
Но Ленни не собирался обсуждать с ним ситуацию. Он прижал свою руку к лицу Тоцци, надавив большим пальцем за ухом, а остальными зажимая нос. Тоцци понял, что последует дальше – старый полицейский прием, призванный утихомирить непокорного. Дерьмо. И не успел Тоцци что-либо сделать, как Ленни надавил на болевую точку у него за ухом. Жуткая боль пронизала голову, и Майк чуть не потерял сознание. Непроизвольно он ослабил захват, и бешеное чудовище вырвалось из его рук. Ленни схватил Майка за локоть и потащил прочь.
– Томаззо! Черт побери, я же говорил тебе! Я приказал не предпринимать ничего без особой необходимости. Разве я не говорил тебе? Что, черт побери, на тебя нашло?
Тоцци потер за ухом.
– Ты что, ослеп? Уокер ударил мистера Нэша.
– Ничего не хочу слышать! Я же говорил тебе – эти парни прекрасно знают, что им следует делать.
Ленни кивнул в сторону боксеров, стоящих лицом к лицу. Они выкрикивали ругательства, но кулаки в ход не пускали. Гонсалес продирался через толпу к Уокеру, тренер Эппса делал то же самое. Если бы боксеры хотели поколотить друг друга, им ничто не помешало бы сделать это. Ленни был прав. Это был просто спектакль для репортеров.
– Знаешь, Томаззо, с тобой больше хлопот, чем ты того заслуживаешь. Мне придется поговорить о тебе с мистером Нэшем.
– О чем же, Ленни?
Рассел Нэш неожиданно возник возле Ленни, широко улыбаясь Тоцци и демонстрируя свои кроличьи зубы. Сидни стояла рядом с мужем. Даже на каблуках она была на голову ниже его. Она тоже улыбалась.
– Он все-таки встрял куда не следовало, мистер Нэш. Я говорил ему, чтобы он не вмешивался и позволил этим парням разыграть свое шоу для прессы. Так нет же, он влез и все испортил. До него все слишком туго доходит, мистер Нэш.
Нэш кивнул, не переставая улыбаться.
– Туго или не туго, но я признателен ему. Двейну не было позволено распускать руки – он прекрасно знал это. О Господи, на моем лице появилась бы изрядная вмятина, если бы он продолжил в том же духе. Вы поступили правильно, Майк, отлично сработано.
Тоцци глянул сверху вниз на кеглеобразного Ленни, который молчал, кипя от негодования. По его самолюбию был нанесен серьезный удар.
– Если бы он тебя стукнул, эта история перекочевала бы из спортивной колонки на первые полосы газет, – заметила Сидни. – Такую рекламу не купишь ни за какие деньги. Очень жаль.
Нэш на мгновение перестал скалиться.
– Ты попала в самую точку. Такой удар повысил бы подписные взносы, по крайней мере, процентов на десять. О Боже, Майк, вы украли у меня пару миллионов. – Нэш поглядел на Тоцци так, словно говорил это вполне серьезно. Потом снова идиотски ухмыльнулся. – Шучу, Майк, просто шучу.
- Предыдущая
- 7/59
- Следующая
