Наследник Осени - Карвин Джайлс - Страница 11
- Предыдущая
- 11/120
- Следующая
Девушка невольно улыбнулась. Гость из далекой империи определенно пришелся ей по вкусу.
– На постройку акведука, каналов и шлюзов ушло семьдесят пять лет. Доновану Моргеону исполнилось сто тридцать четыре года, когда его перенесли на корабль, совершивший первый переход из Великого океана в Летнее море. Согласно легенде, он умер с улыбкой на лице в момент отплытия.
– Прекрасная история. – Посланник восторженно зааплодировал. – Типично восточная, но тем не менее прекрасная.
– Не все в нашей истории было так же прекрасно. Вот почему городом правят братья и сестры Перемен Года.
– Восемь человек для управления одним городом. На мой взгляд, то же самое, что жена при восьми мужьях.
Шара взглянула на супругу посланника. За все время женщина не только не произнесла ни слова, но и ни разу не подняла глаз. Интересно, как эти двое ведут себя, когда остаются наедине, в постели?
Огромная аудитория притихла, когда через украшенные цветами врата Весны прошла высокая седовласая женщина в зеленом платье.
– Это Джайден, сестра Весны, – шепнула Шара, наклоняясь к старичку. – Факел в ее руке символизирует пропавшего без вести брата Весны.
Джайден разменяла девятый десяток и на встречах Совета частенько засыпала, но знающие люди поговаривали, что ее дряхлость наполовину притворство. Старуха не только сохранила зубы, но и не боялась пускать их в ход.
Вторая женщина с факелом вошла в амфитеатр через вечнозеленые врата Лета. Светловолосая, довольно полная, около пятидесяти. Скромное золотисто-желтое платье. Широкая улыбка придавала ей несколько глуповатый вид.
– Хезел, сестра Лета, – прокомментировала Шара. Следующими были Беландра и Креллис, вошедшие рука об руку через врата Осени. Эта пара неизменно привлекала к себе всеобщее внимание. Брат Осени казался великаном рядом с изящной зеленоглазой красавицей, но именно к ней устремились взгляды собравшихся. От ее красоты захватывало дух. Рыжие волосы как будто горели под лучами солнца.
– Женщина рядом с Креллисом – Беландра, сестра Осени.
– Солнце, должно быть, завидует ее красоте, – заметил Льюлем.
Шара ощутила укол ревности, но избавилась от нее легким выдохом.
– Самая молодая женщина из всех, что прошли испытание Каменным Сердцем. Красота – наименьшая из ее добродетелей.
Проходя мимо, Беландра заметила Шару и едва заметно улыбнулась девушке. Тетя Брофи была женщиной редкой доброты. Много лет назад, когда Шара убежала из школы Зелани, а Брофи и Трент привели ее домой, Беландра приняла беглянку без всяких расспросов. Сначала Шара думала, что провела их, выдав себя за заблудившуюся сироту. Сестра Осени поверила ей на слово и ничего не сказала. Позднее выяснилось, что женщина знала все, но давала девочке время подумать и принять собственное решение. Когда же Шара в конце концов призналась в содеянном, Беландра кивнула, не выразив удивления и не высказав порицания, и задала один-единственный вопрос:
– Что же ты собираешься делать теперь?
Шара предпочла вернуться в школу и закончить обучение. Знала ли Беландра заранее, каким будет выбор беглянки? И что бы она сделала, если бы Шара решила оставить школу? Ответа на эти вопросы не было.
Провожаемая почтительными взглядами, пара заняла места за двумя каменными сиденьями.
Последней вошла женщина с темно-каштановыми, подстриженными коротко, как у мужчины, волосами. Болезненно худое, с резкими, грубоватыми чертами лицо делало ее наименее привлекательной из всех четырех сестер.
– Валлия, сестра Зимы, – тихонько сказала Шара. – Как только они займут свои места, брат и сестра Осени преподнесут остальным дар.
Отец Льюлем постучал себя по плечу, и его молчаливая супруга тут же выпустила рукав. Посланник повернулся к Шаре и слегка склонил голову.
– Дочь моего сердца, Креллис пожелал представить меня членам вашего Совета. Пожалуйста, составь компанию моей супруге.
– Конечно.
Посланник неспешно направился к мраморному кругу. Шара осталась с его женой, не вполне уверенная, что делать в такой ситуации: держать ее за рукав или отпустить?
– Извините, я не знаю вашего имени…
Робкая молчунья вдруг повернулась и схватила Шару за лиф платья. Маленькие, но цепкие пальцы ущипнули ее за сосок.
– Слушай меня, грязная подстилка, – прошипела гостья, сверля Шару злобными глазками. – Я буду его последней женой.
Шара едва удержалась, чтобы не съездить ей кулаком по носу. Годом раньше она бы, наверно, так и сделала, но курс подготовки не прошел зря. Шара понимала, что не может позволить себе устроить сцену на глазах у всех.
– Так что не крутись возле него, как сучка в течку, – продолжала четвертая супруга Льюлема. – Я вашего восточного колдовства не боюсь. И какую б магию ты под юбкой ни прятала, меня не испугаешь. Только тронь моего мужа – придушу во сне.
Шара сделала два глубоких, ровных вдоха. Выдохнула боль и злость, преобразовав их в силу. И когда открыла глаза, чужестранка быстро отступила и убрала руку.
– Вы неверно меня поняли, госпожа, – сказала она, выбирая слова из кипящего внутри огненного водоворота. – Если бы меня приставили к Льюлему как Зелани, вы, может быть, и потеряли бы часть его внимания, но зато приобрели нечто несравненно большее. Я бы научила вашего супруга дарить вам такое наслаждение, о котором вы и не мечтали. И он сам получал бы от вас вдесятеро больше того, что способен принять обычный мужчина. Вы лишились бы супруга, которого знаете, но получили бы истинного повелителя. Не растрачивайте на меня свои угрозы, мать. Возможно, я – ваш величайший шанс.
Жена посланника попятилась и оступилась. Шара схватила ее за руку и помогла не упасть. Потом осторожно взялась двумя пальцами за рукав.
– Посмотрите, мать, Совет вот-вот начнется.
Часом позже, разобравшись с текущими вопросами, Совет объявил короткий перерыв до начала новых обсуждений.
Шара вежливо направила жену посланника к выходу, туда, где стояли столики с закусками и прохладительными напитками. Чужестранка послушно засеменила в указанном направлении. Энергия переполняла девушку, щеки горели румянцем, и Шара знала – на нее все обращают внимание. Мужчины и женщины. Она ощущала их желание как сотни ниточек, за которые могла дергать как ей заблагорассудится.
Под высокой сливой оживленно беседовали о чем-то Креллис и молодой, высокий и худощавый мужчина в серебристой жилетке и с черными как уголь волосами. Шара вспомнила его лицо, но имя ускользнуло из памяти. Определенно кровник. И зовут его…
Селидон.
Теперь она вспомнила. Третий сын отсутствующего брата Зимы. Два его старших брата отправились пару лет назад на поиски отца и других братьев, да так и не вернулись.
Заметив на другой стороне лужайки отца Льюлема, Шара легонько подтолкнула его супругу. Она держалась за ее рукав уже полтора часа, и плечо начало уставать от напряжения. Увидев неразлучную пару, посланник моментально пробился к ним через толпу. Ревнивая молчунья тут же вцепилась в мужа. Шара любезно улыбнулась.
– Что вы теперь думаете, отец, о нашем Совете?
– Мне очень все понравилось.
Она вовсе не собиралась удовлетворяться общими словами.
– Нет, нет, пожалуйста, скажите, что вы на самом деле думаете. Будьте по-варварски откровенны.
Старик дважды хлопнул в ладоши.
– Такое широкое обсуждение – прекрасная вещь, но, на мой взгляд, оно излишне открыто. Как если бы дочь моего сердца подняла юбку и пригласила всех к публичным дебатам. Я не смутил тебя?
Она рассмеялась.
– Вовсе нет. Мы ценим искренность.
– Понимаю. Но, пожалуйста, дитя, продолжай рассказ.
Она кивнула.
– Мне осталось лишь завершить повесть. Вскоре после того, как Огндариен укрылся за крепостными стенами, между правящими семьями начались раздоры. Делили, как всегда, богатство и власть. Во избежание междоусобной брани дети рассорившихся кланов заперли родителей в пещере под этим самым Залом и заявили, что выпустят их только после того, как старшее поколение разрешит все противоречия. Родители отказались пойти на примирение и остались в заточении. – Шара вздохнула. – Видите ли, мы считаем, что управление есть долг, обязанность, но не привилегия. Только тот, кто умеет работать с другими людьми, может быть допущен к власти и управлению этими другими.
- Предыдущая
- 11/120
- Следующая
