Японская фантастическая проза - Абэ Кобо - Страница 12

Уже бросившись на койку, Онодэра вспомнил только что сыгранную песню и подумал: «А ничего ведь...» Он улегся на живот и записал мелодию на оказавшемся под рукой клочке бумаги.

На следующий день, в семь часов утра, «Дайто-мару», идя на малой скорости, произвел промер глубины и остановился прямо над затонувшим островом.

«Тацумн-мару», совмещавший функции нефтезаправщика и вспомогательного судна, прибыл еще прошлой ночью и теперь стоял метрах в трехстах от «Дайто-мару». На нем тоже готовились к погружению. Стрела подъемного крана подняла «Вадацуми» и медленно опустила на поверхность воды. Онодэра с Юуки прыгнули на его уходившую из-под ног верхнюю палубу. Онодэра скрылся в гондоле и, получая указания от Юуки, устроившегося у открытого люка, повел «Вадацуми» к «Тацуми-мару». С низкой рабочей кормы бросили канат, у борта вздулась алая амортизирующая кишка из пластика. Манипуляторы мягко обняли «Вадацуми», придав ему неподвижность, подвели шланг, и началась перекачка бензина в поплавок.

Глубоководное судно «Вадацуми» было сконструировано по типу батискафа, впервые созданного Пикаром в 1948 году, и считалось устаревшим. Уже существовали более совершенные глубоководные суда с большей плавучестью, сделанные из литиевой стали, удельный вес которой меньше удельного веса воды. Два таких судна имели США и одно Франция. Были и другие суда.

И все же имя Огюста Пикара обессмертил отнюдь не созданный им стратостат FNRS № 1, позволивший человеку впервые подняться над Землей на высоту тридцати тысяч метров, а именно глубоководный батискаф FNRS № 2. с Пикар — гений, владевший секретами подъемной силы и плавучести!

Он мечтал о шаре, который так же свободно плавал бы в глубоководных просторах, как благодаря подъемной силе водорода плавает в воздухе стратостат. В 1934 году Уильям Биби установил мировой рекорд, погрузившись в батисфере на глубину девятисот восьмидесяти четырех метров. Однако принцип погружения в батисфере по существу почти не претерпел изменений со времен Александра Македонского: путь в морские глубины ограничивал стальной трос.

Пикар же мечтал о «подводном стратостате», который, освободившись от тяжелой привязи, свободно погружался бы в морскую глубину, маневрируя и поднимаясь на поверхность воды благодаря балласту. А что же подводная лодка? Для этого у нее недостает жесткости корпуса. Этот пустотелый челнок на большой глубине, где давление составляет тонну на квадратный сантиметр, превратится в тончайшую лепешку. Даже пробка на больших глубинах спрессовывается до гранитной твердости и камнем идет ко дну. А если повысить жесткость корпуса? Неизбежно увеличится вес, и плавучесть лодки окажется недостаточной. А если попытаться увеличить плавучесть подводной лодки с помощью вспомогательного поплавка? Огромный поплавок не сможет противостоять огромному давлению. А если не делать поплавок герметичным, открыть в него доступ воде? Давление на внутренние и внешние стенки поплавка, конечно, сбалансируется, но в то же время объем воздуха, не изолированного от воды, сожмется под давлением в сотни раз, как в сотни раз сократится и плавучесть. Ведь воздушный шар под водой после определенной глубины тонет так же, как камень.

И вот Пикару пришла мысль использовать вещество, которое под давлением во много атмосфер почти не подвергается сжатию. Таким веществом оказался бензин. 3 ноября 1948 года первый автоматически управляемый батискаф с бензиновым поплавком FNRS № 2 погрузился на девятисотметровую глубину в открытом море недалеко от столицы Сенегала Дакара. В дальнейшем подводные суда такого типа: FNRS № 3, «Триест» № 1, «Триест» № 2 и «Архимед» — не раз покоряли морские глубины, превосходящие десять тысяч метров.

«Вадацуми» принадлежал к такому же типу судов, хотя и считался устаревшим по сравнению с американским «Алюминаутом» или франко-бельгийским «Литиймарином», но все же по своим техническим данным обладал максимальной маневренностью, жизнеобеспеченностью и продолжительностью пребывания под водой, как и все суда его типа. Оснащенный высокоэффективными и сверхлегкими водородными аккумуляторами, «Вадацуми» установил рекорд двадцатичетырехчасового пребывания на шельфе с экипажем в два человека. А его гондола длиной в три с половиной метра и диаметром в два и две десятых метра была снабжена и койками, и даже мини-туалетом. Максимальная скорость «Вадацуми» под водой составляла семь узлов, средняя — четыре узла, он способен был к скоростному погружению до четырехсот метров в минуту. Снабженный подводными осветительными ракетами и подводной телекамерой с панорамным объективом, он имел и надежную радиосвязь с маточным судном на ультрадлинных волнах.

Над палубой «Тацуми-мару» реял алый флаг, что значило: «Опасно. Огонь зажигать воспрещается». В воздухе пахло бензином. Бело-красно-оранжевые полосатые бока «Вадацуми» постепенно погружались в воду. Когда баки наполнились и алый флаг сменился желтым, от «Дайто-мару» отошла моторная лодка с шестью человеками на борту. Двое должны были остаться на «Тацуми-мару» для связи, а остальные поочередно по двое произвести три погружения на «Вадацуми». Каждое погружение должно было длиться около двух с половиной часов. Как только пустая лодка возвратилась, «Дайто-мару», дав сигнал, стал удаляться. Руководитель комиссии остался на нем.

Тем временем все подготовительные работы для погружения «Вадацуми» закончились. Юуки быстро перебрался с палубы батискафа на «Тацуми-мару» и помахал рукой Онодэре.

— Буду следить за тобой по радару,— сказал он.— Ну, пока. Средняя глубина здесь чуть выше четырехсот метров. Так что вроде бы на прогулку отправляешься.

— Не совсем,— Онодэра через плечо показал большим пальцем на профессора Тадокоро, с хозяйским видом прохаживавшегося по палубе.— Господа весьма возбуждены и говорят, что хотели бы, если удастся, заглянуть в желоб.

Экипаж первой смены состоял из профессора Тадокоро и молодого специалиста из Управления морских промыслов. Онодэра устроил их в гондоле и дал сигнал к отправке. Механические руки разжались и оттолкнули «Вада-цуми» от борта. Онодэра по установленному им обычаю заложил пальцы в рот и свистнул, с палубы «Тацуми-мару» в ответ засвистел Юуки. Через четырехметровый цилиндрический проход внутри поплавка Онодэра спустился в гондолу и задраил люк.

— Выходим! — коротко сказал он, еще раз проверил работу ультрадлинноволнового передатчика и, обернувшись к сидевшим в напряженном ожидании спутникам, спросил: — Ну как, вам удобно? Иллюминаторы перед вами. На корме тоже есть. А вот это экран телевизора. Телекамера с панорамным объектовом, угол охвата которого сто сорок градусов, установлена в носовой части.

Онодэра уменьшил освещение и протянул руку к рычагу, чтобы открыть электромагнитные клапаны. Передний и задний воздушные баки раскрылись. С «Тацуми-мару» было видно, как оранжево-белая командная вышка «Ва-дацуми» неторопливо исчезла в кипящей пене волн.

Онодэра включил двигатель.

Боковой винт над кормой поплавка медленно начал вращаться.

— Глубина шестьдесят метров. Начинаем погружение. Пожалуйста, держитесь за поручни!

Онодэра отжал вправо штурвал — точную копию самолетного, и «Вадацуми» штопором пошел в глубину под углом в пятнадцать градусов.

В поле зрения носовых иллюминаторов медленно вращающегося батискафа оказались темные тени. Два водолаза с «Тацуми-мару», установившие небольшой буй над намеченной целью, теперь стояли на специальном диске. Хотя отсеки диска были наполнены азотом, а не гелием, водолазам, очевидно, не так-то легко было удержаться на маленькой площадке, находившейся на глубине девяноста метров. Они то держались за якорную цепь, то вдруг начинали размахивать руками, словно регулировщик на перекрестке.

Онодэра включил подводную телекамеру. Изображение было четким и ясным.

— При желании можете сделать видеозапись, — сказал он профессору Тадокоро.— Достаточно нажать вон ту кнопку. Лента рассчитана на тридцать минут. Имеются три ленты.

Профессор Тадокоро и специалист из Управления морских промыслов молча смотрели то на экран телевизора, то в иллюминаторы.