Четвертая профессия Джорджа Густава - Брин Дэвид - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
— Это значит, что милостью Божьей и по праву наследования Его Величество является монархом и сюзереном всех этих земель.
Купер наклонился вперед и доверительно посмотрел на гостя.
— Между прочим он ведь и ваш король тоже.
Табличка на двери гласила:
ДОКТОР ДЖОРДЖ ГУСТАВ
ВЕДУЩИЙ ПРОФЕССИОНАЛ
ПСИХОЛОГИЯ РОБОТОВ И АНДРОИДОВ
Прикрепив на лацкан пиджака удостоверение исследователя-любителя, Гамильтон остановился перед дверью Он подосадовал, что отправил Ан-Дана в библиотеку — с ним было бы спокойнее.
Гамильтон предполагал, что Густав — такой же сумасшедший, как его «камердинер», но досье этого парня оказалось безупречным. Работал он робопсихологом и был одним из самых уважаемых специалистов в Европе. В области интеллектуальных увлечений — юриспруденции и истории — его удостоили звания профессионала — случай исключительный! Те, у кого было больше одной Работы, вызывали всеобщую зависть, а у Густава их выходило целых три.
Дверь отворил долговязый, темноволосый молодой человек. Улыбнувшись, он протянул Гамильтону руку:
— Мистер Смит? Проходите, садитесь. Я через минуту вернусь.
Гамильтон устроился в кресле напротив широкого резного стола красного дерева, а доктор Густав проследовал в свой кабинет. Оттуда донеслись обрывки указаний, даваемых доктором старому трудяге класса D. Ответы робота, состоявшие исключительно из гудков и щелчков, звучали для Гамильтона полной тарабарщиной.
Внимание социолога привлекли предметы, украшавшие стены приемной. Среди них были дипломы и кубки — трофеи спортивных побей, множество картин, причем лишь некоторые казались работой художника-любителя.
— Прошу прощения, мистер Смит, — извинился Густав, прикрывая за собой дверь. Повесив в шкаф свой белый халат, он расположился напротив Гамильтона.
— Полагаю, вас интересует Общество Бани и Подвязки, не так ли? Фарел сообщил мне о вашем вчерашнем визите. Это ничего? Вы ведь не просили его этого не делать?
— Нет, все в порядке. — Гамильтон беспечно махнул рукой. По правде говоря, он хотел попросить Купера сохранить их разговор в тайне, но опаздывал на баскетбол, а затем у него выкраивался час на чтение — редкая удача, — и в спешке все вылетело из головы.
Сегодня он на удивление быстро закончил дела в банке и освободился пораньше.
— Так вот, о вашем ритуальном клубе. Заявление мистера Купера касательно его древности… в него просто невозможно поверить. Надеюсь вам известно, что вводить в заблуждение исследователя считается преступлением. Не могли бы вы объяснить, чем вызвано его экстравагантное поведение?
Густав понимающе кивнул.
— Я уверен, Фарел не хотел вас обманывать. Должно быть, он несколько увлекся и слегка исказил факты. Видите ли, мистер Смит, Общество Бани и Подвязки действительно зарегистрировано как ритуальный клуб около трехсот лет назад, то есть на заре Всемирной Державы.
— Понятно. У членов клуба действительно есть чем гордиться: он — один из старейших. Этим, очевидно, и объясняются слова Купера. — Гамильтон испытал разочарование. Он ожидал услышать что-нибудь поувлекательнее.
— Конечно, корни нашего Общества уходят в глубь веков на несколько тысяч лет до Слияния. Вы, безусловно, слышали об английских рыцарях Бани, о клане Фудзиява, представители которого хранили полог трона Хризантемы…
Густав откинулся на спинку кресла и махнул рукой, показывая на стену.
— Видите тот старинный веер, мистер Смит? Это грамота, дарованная последним китайским императором своему малолетнему сыну. Перед манчжурским вторжением ее подписали старейшины всех городов по течению Янцзы. Тайное братство. Прятавшее наследника и его потомков, позднее слилось с другими подобными братствами. Так что Орден Бани и Подвязки образовался многие сотни лет назад, а ребенок, которого тогда спасли, был одним из моих предков.
Гамильтон замер.
— В таком случае заявление Купера, будто вы… что вы монарх…
Густав пожал плечами.
— Так гласят документы, мистер Смит. По всем законам престолонаследия я являюсь преемником сросшихся королевских домов Европы, Азии и большей части остального мира.
Заметив выражение лица Гамильтона, робопсихиатр рассмеялся:
— О, не удивляйтесь так, мистер Смит. Перед вами не сумасшедший. Я абсолютно современный и, осмелюсь утверждать, полезный член нашего общества, которое в целом одобряю. Я вовсе не требую каких-либо привилегий за мое уникальное происхождение — это было бы абсурдом. Я обыкновенный наследственный глава ритуального клуба, абсолютно легального, заметьте. Наряду с тысячами других его членов я стремлюсь поддержать духовную связь с нашим прошлым.
Гамильтон проверил, крутится ли его диктофон. Только что услышанное с трудом укладывалось в голове.
— А другие члены вашего клуба — они тоже?..
— Наследники, вы хотите спросить? Некоторые — да. Но мы, конечно, принимаем и новых членов, которых в последнее время становится все больше. Однако потомственные члены клуба всегда были нашей опорой… представители домов Цинь, Бурбонов, Стюартов, Фудзиява… Следует учитывать, что ситуация после Слияния существенно отличалась от сегодняшней. — Тут Густав развел руками. — В те дни неосоциализм был не таким всепрощающим и добродушным, как теперь; он играл на низменных страстях и тяге к насилию. Те, кто претендовал на исключительность по праву наследования или принадлежности к старинной фамилии, оказались среди козлов отпущения. Королевские дома добровольно и с соблюдением всех формальностей, удалившись отдел, сложили с себя реальную власть задолго до этого и потому пострадали не так сильно.
— Чертовски интересно, — воскликнул Гамильтон, — а я-то думал, что в эпоху парусных фрегатов и аэропланов королей и королев уже не осталось.
— Это не совсем так, хотя они старались держаться в тени. Я думаю, что скрытность стала их второй натурой, но реальной необходимости в ней уже не было.
Гамильтон согласно кивнул, хотя в глубине души чувствовал, что его хотят одурачить. Пусть доктор Густав называет себя современным человеком, но пылающий взгляд Купера говорил совсем другое! Да еще это наследственное членство! До чего оригинально!
Гамильтон с трудом сдерживал радость. Он натолкнулся на настоящее подпольное братство! Кажется, это первое тайное общество, обнаруженное после — как их там? — марксистов, о которых писали журналы лет двадцать назад. Маленькая сплоченная группа в течение многих веков стремилась к единственной цели — завоеванию мира. После разразившегося скандала члены группы разъехались в разные уголки света, и вскоре о них забыли.
Гамильтон продолжал улыбаться доктору Густаву, но думал уже только о своей будущей статье.
Будем надеяться, что «Орден Бани и Подвязки» протянет дольше марксистов.
Первую статью из «Социолога-любителя» перепечатали даже на Марсе и Титане. Поначалу Гамильтон опасался, что профессионалы перехватят инициативу, но благодаря Ан-Дану ему удалось закончить свое психо-статистическое исследование раньше других. Это решило дело. Ему предложили написать редакционную статью для очередного номера «Популярной социологии».
— Замечательная новость, Гамильтон, — пророкотал его кибернетический помощник. — Скорее всего за эту работу ты удостоишься статуса профессионала. В твоем возрасте это небывалая честь.
Гамильтон усмехнулся и поудобнее устроился в кресле, положив ноги на стол. В мире, где компетентность и многосторонность ценились превыше всего, профессионалы ревностно охраняли свои ряды от притока новых членов. Сам Гамильтон, заседая в комиссии профессиональных банкиров, провалил сотни претендентов, пытавшихся получить «вторую шляпу». И вот он тоже почти получил ее, уверен, что получит. Что ж, не одному Густаву проявлять таланты в различных областях!
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
