Сборник 6 ЭЛЕКТРИЧЕСКОЕ ТЕЛО ПОЮ! - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 24
- Предыдущая
- 24/92
- Следующая
Ветер из Геттисберга
От автора:
Идея рассказа «Ветер из Геттисберга» впервые появилась у меня после посещения диснеевской фабрики по изготовлению игрушечных роботов в Глендайле. Я смотрел, как собирают на конвейере механического Линкольна, и вдруг представил себе убийцу Бутса и театр Форда в тот апрельский вечер 1865 года… И я написал рассказ. Это очень «личное» произведение. Мой герой во многом передает мысли, переживания и смятение, которые я испытывал после покушений на Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди.
В 10:15 вечера он услышал резкий, похожий на выстрел звук, эхом отдавшийся по театральным помещениям.
«Выхлоп газа, – подумал он. – Нет. Выстрел».
Секундой позже он услышал взрыв людских голосов, и затем все стихло, как затихает океанская волна, удивленно накатываясь на пологий берег. С шумом хлопнула дверь. Топот бегущих ног.
Бледный, как смерть, в комнату ворвался билетер, словно слепой, скользнул вокруг невидящим взглядом, в смятении выдавил из себя:
– Линкольн… Линкольн…
Байес оторвался от стола:
– Что с Линкольном?
– В него… Он убит!
– Весьма остроумно…
– Убит. Понимаете? Убит. Действительно убит. Убит вторично!
Билетер вышел, пошатываясь и держась за стену.
Байес непроизвольно встал со ступа. «Ради бога, только не это…»
Он побежал, обогнал билетера, который, чувствуя, что его обгоняют, тоже побежал рядом с ним.
«Нет, нет, – подумал Байес. – Только не это. Этого не было. Не могло быть. Не было, не могло быть».
– Убит, – сказал билетер.
Сразу за поворотом коридора с треском распахнулись театральные двери, и толпа – кричащее, вопящее, ревущее, оглушающее, дикое сборище – зашумела, забурлила: «Где он?», «Там!», «Это он?», «Где?», «Кто стрелял?», «Он?», «Держи его!», «Берегись!», «Стоп!»
Спотыкаясь, расталкивая толпу, прокладывая там и тут себе дорогу, показались два охранника и между ними человек, изворачивающийся, пытающийся оторваться от вцепившихся рук, увернуться от вздымающихся и падающих на него кулаков. Его хватали, щипали, били свертками и хрупкими солнечными зонтиками, которые разлетались в щепки, как воздушные змеи в сильный шторм. Женщины в панике закружились по фойе, разыскивая потерявшихся спутников. Мужчины с криками отталкивали их в сторону и бросались в центр этого водоворота, туда, где охранники расталкивали толпу и где человек, стоявший между ними, обхватил руками низко опущенную голову.
«О боже! – Байес застыл от ужаса, начиная верить. – Боже мой!» Он взглянул на сцену, потом бросился вперед:
– Сюда! Все назад! Освободите помещение! Сюда! Сюда!
И толпа каким-то чудом разорвалась. С треском распахнулись театральные двери и потом захлопнулись, пропустив наружу разгоряченные тела.
На улице толпа бурлила и клокотала, угрожая проклятиями и неслыханными карами. Весь театр сотрясался от бессвязных воплей, криков и предсказаний страшного суда.
Байес долго глядел на трясущиеся дверные ручки, дрожащие замки и защелки, на охранников и человека, зажатого между ними.
Внезапно он отскочил назад, как будто еще что-то, еще более ужасное, стряслось здесь, в проходе между рядами. Его левый ботинок ударился о какой-то предмет, который отлетел в сторону и закружился на ковре под креслами, как крыса, играющая со своим хвостом. Байес нагнулся и вслепую нащупал под креслами теплый еще пистолет. Вернувшись обратно в проход, он сунул пистолет в карман. Прошло не меньше минуты, прежде чем Байес заставил себя повернуться в сторону сцены и этой фигуры посередине.
Авраам Линкольн сидел в своем резном высоком кресле, его голова откинулась в сторону и повисла в неестественном положении. Широко раскрытые глаза глядели в пустоту. Его большие руки мягко отдыхали на подлокотниках, как будто в любую минуту он мог податься вперед, встать и объявить это грустное происшествие оконченным.
С трудом переставляя ноги, как будто под проливным дождем, Байес пошел на сцену.
– Свет, черт возьми! Дайте больше света!
Где-то там, за сценой, невидимый электрик вспомнил вдруг, для чего существует рубильник. Подобие рассвета забрезжило в мрачном, темном зале. Байес поднялся на помост, обошел вокруг Линкольна и остановился.
Да. Так и есть. Маленькое аккуратное пулевое отверстие в основании черепа за левым ухом.
– Sic semper tyrannis1 , – пробормотал где-то незнакомый голос.
Байес резко поднял голову.
Убийца сидел теперь в последнем ряду театрального зала. Опустив голову вниз, он говорил в пол, как будто самому себе:
– Sic…
Он смолк на полуслове, почувствовав опасное движение над головой. Кулак одного из охранников взлетел вверх, как будто человек ничего не мог поделать с собой. Кулак готов был уже опуститься на голову убийцы, чтобы заставить его замолчать.
– Не надо! – сказал Байес.
Кулак замер в воздухе. Охранник отвел руку в сторону, в гневе и отчаянии сжимая и разжимая пальцы.
«Не было, – подумал Байес. – Ничего не было. Ни этого человека, ни охраны, ни…» Он повернулся и еще раз посмотрел на отверстие в голове убитого президента.
Из отверстия медленно капало машинное масло.
Такое же масло стекало изо рта Линкольна по подбородку и бакенбардам и падало капля за каплей на галстук и рубашку.
Байес встал на колени и приложил ухо к груди Линкольна. Там, глубоко внутри, слабо тикали и жужжали шестеренки, колесики, пружины, не поврежденные, но работающие просто по инерции.
По какой-то сложной ассоциации этот угасающий звук заставил его в тревоге подняться на ноги.
– Фиппс?! – пробормотал Байес.
Охранники переглянулись в недоумении.
Байес сжал руки:
– Фиппс собирался прийти сегодня? Боже мой, он не должен видеть этого! Ступайте, позвоните ему, придумайте что-нибудь. Скажите, что произошла авария, да, авария на заводе в Глендайле. Быстрее!
Один из охранников выбежал из зала.
«Боже, задержи его дома, пусть он не видит этого», – подумал Байес.
Странно, в такую минуту он думал не о себе. Жизнь других людей замелькала перед глазами.
- Предыдущая
- 24/92
- Следующая
