Башня Королевской Дочери - Бренчли Чез - Страница 5
- Предыдущая
- 5/115
- Следующая
Ответы, как заметила Джулианна, были построены так, чтобы спрашивающий забыл о вопросах. Но она не собиралась дать себя отвлечь. Что там задержало людей на дороге, пусть разбирается Блез.
— Но почему ты путешествуешь в одиночку? Как только тебе позволил твой отец!
Джулианна не смогла полностью скрыть в голосе зависть к девушке, имевшей такого отца.
— А он и не позволял, — ответила Элизанда со странным презрением. — Я знала, что он не позволит, поэтому ушла без спросу.
Судя по загару на лице Элизанды, это случилось довольно давно. Повезло ей, подумала Джулианна, что она сумела так загореть и стать похожей на местных. К тому же у Элизанды были такие же чёрные волосы, как у катари, а глаза вполне могли сойти за чёрные, хотя, если вглядеться поближе, у неё были потрясающие глаза цвета ночного неба. Впрочем, вряд ли Элизанда позволила бы рассматривать себя поближе…
— Откуда ты ушла?
— Из дома своего отца.
Очевидный ответ, явный и беззастенчивый возврат к прежней скрытности.
— И куда ты идёшь?
На этот раз Элизанда улыбнулась и ответила прямо:
— В Рок-де-Рансон.
Джулианна направлялась туда же, но почувствовала, что не должна этого говорить.
— А зачем?
В иной ситуации она бы ожидала рассказа о возлюбленном, без которого девушка жить не может, но сейчас не надеялась услышать ничего и оказалась права.
— Я хочу повидать Рок, — ответила Элизанда, — а отец никогда бы меня туда с собой не взял.
Ну да, значит, она хотела повидать Рок и потому сбежала из дому. Что может быть естественней? Джулианна снова почувствовала наёмнику, почти оскорбление; ею снова овладело искушение уничтожить всякий намёк на тёплые отношения с этой нахалкой. Впрочем, искушение почти сразу же исчезло. Умение быстро и точно судить о людях тоже было необходимым даром императорского дворца в Марассоне. В конце концов, она была дочерью своего отца, и её инстинкт говорил ей, что здесь она может обрести друга, пусть этот друг и хранит от неё какие-то тайны. По крайней мере у неё появится попутчик… а как славно было бы привезти с собой в замок друга…
— Ты, наверное, хочешь пить, — сказала Джулианна, вспомнив о пыли и жаре снаружи. Жаркое солнце пробивалось сквозь занавески.
— Умираю от жажды.
— У меня тут есть немного виноградного сока… Сока был всего один стакан, и они поделили его пополам. Элизанда спросила:
— А ты, Джулианна? С тобой охрана, но ведь это не люди твоей семьи?
«Ты так же одинока, как я», — перевела Джулианна, и это было по-своему правдой.
— Мой отец, — ответила она, — сопровождал нас до вчерашнего дня. Но его отозвали, и он был вынужден меня покинуть. — И, показывая, что она может поделиться большим, нежели стакан сока, Джулианна добавила:
— Мой отец — королевская тень.
— А-а. И куда бы ни шёл король, тень должна следовать за ним?
Джулианна с трудом подавила смех — ей помогли только годы тренировки.
— Он говорит именно так.
Элизанда пожала плечами.
— Так говорят по всему Чужеземью. А куда поехал твой отец, куда его отправил король?
— Он не сказал.
Отец редко говорил ей, куда едет, и Джулианна рано приучилась обуздывать своё любопытство. Отец управлял королевским советом, хотя народ был уверен, что этим занимается сам король. Джулианне же перепадали только обрывки сведений, но их она тщательно собирала.
Элизанда кивнула без особого удивления.
— А он сказал, куда тебя посылает?
— Сказал, конечно. — Хотя, по правде говоря, зная отца Джулианны, верить его словам было довольно опасно. Многие мужчины распоряжались своими женщинами, словно фигурами в игре, — их могут ценить, но с ними не советуются, их призывают или отсылают в зависимости от их полезности. Джулианна подумала, что ей полагалось бы испытывать благодарность: ей рассказали, что её ждёт, с объяснением причин и даже с неявным извинением. — Я еду в Элесси, чтобы выйти замуж за барона Имбера.
— Правда? — подняла брови Элизанда, словно мысленно прикидывая стоимость дочери королевской тени. — За которого?
Джулианна невольно фыркнула. Да, вопрос был разумен, однако задавать его следовало её отцу, а не ей.
— За младшего. За сына, а не за брата графа Хайнриха.
— Повезло тебе.
Да, пожалуй, повезло. Джулианна никогда не видела своего жениха, однако его дядя, старший барон Имбер, три года назад приезжал в Марассон. Джулианна вспомнила этого грузного, покрытого шрамами мужчину, бритоголового, с выгоревшей на солнце бородой. Он был одет в простую одежду, да и характер был у него весьма прост, а губы кривились в недовольной гримасе всякий раз, как он наблюдал за суетой придворных. В то время Джулианна ещё задавалась вопросом, почему барон гостил у них так долго. Как ни умна она была для тринадцатилетней девочки, она всё же не догадалась, что это напрямую связано с ней самой. Именно тогда, похоже, её и просватали, хотя она не сразу поняла это. Барон прибыл, чтобы посмотреть на невесту и оценить её как возможную племянницу и графиню. А потом — вероятно, удовлетворённый осмотром — барон торговался с её отцом. Двое мужчин были настолько непохожи между собой и настолько неуступчивы, что торг наверняка длился долго и трудно, однако наконец договорились. За невесту заплатили выкуп — землями, золотом или какими-то уступками, причём кое о чём было объявлено всенародно, а кое о чём умолчали, и память о долгах и гарантиях осталась вместе со многим другим только в хитроумной голове человека, бывшего королевской тенью.
Конечно, будь её отец другим человеком, всё могло бы пойти по-другому. Барон Имбер оказался вдовцом и, разумеется, мог бы соблазниться перспективой новой женитьбы. Нет, ему не нужна была ни молодая девушка в постели — по крайней мере так казалось Джулианне, — ни деньги. Однако влияние, власть, поддержка короля — да, этот самоотверженный человек вряд ли нашёл бы в себе силы отказаться от такого заманчивого предложения.
Однако отец позаботился о Джулианне хотя бы по мелочи, не предложив её барону. Вместо этого он продал её дяде ради благополучия его племянника, а потом два года молчал об этом. Даже после оглашения этот самый племянник не появился в Марассоне, так что Джулианна не смогла составить о нём собственного мнения. Ей оставалось только надеяться, что он не окажется тенью своего дяди. Впрочем, будучи честной перед самой собой, она признала, что это вполне вероятно. Дворяне из Элесси, которых она видала, были людьми холодными, сделанными из того же теста, что и барон, — закалённые в битвах, суровые, преданные, не любители удобств и компромиссов. И, подумала Джулианна, они наверняка подозрительно отнеслись к девчонке, выросшей среди разврата Империи. Вероятно, преимущества её происхождения перекрыли недостатки её воспитания, а может, её надеются перевоспитать, заперев на женской половине дворца.
— Когда моего отца… отозвали, — начала она, решив не говорить, как этот «отзыв» выглядел, — у него не осталось времени на то, чтобы сделать все как полагается и отвезти меня в Таллис до тех пор, пока Имбер не приехал бы за мной или не прислал бы свою тень. Отец послал в Элесси гонца с сообщением о том, что я буду ждать в Роке до тех пор, пока за мной не приедут.
Ну да, её будут стеречь, словно призового скакуна или какую-нибудь драгоценность до тех пор, пока новый владелец не приедет за своим имуществом. Отец решил, что ехать в Элесси без надлежащего эскорта небезопасно. Они были в двух днях пути от Рока и в двух неделях от Элесси; жара, пыль и скудная пища только замедляли движение. То, что отъезд отца ослабил группу из двадцати человек всего на одного, ничего не значило; его имя, утверждал отец, значит больше двух десятков солдат, а то, что Джулианна носит это имя, делает её ещё более уязвимой без его защиты. Всё это было правдой, однако правда эта была Джулианне не по душе.
Элизанда кивнула, не удивившись, что они едут в одно и то же место, поскольку удивляться было нечего — дорога эта только туда и вела.
- Предыдущая
- 5/115
- Следующая
