Обманчивая внешность - Браун Вирджиния - Страница 3
- Предыдущая
- 3/50
- Следующая
Джошуа улыбнулся:
– Думаю, мы с вами еще обсудим этот вопрос, мистер Стилмен, после того как я покормлю лошадей и помою их. Будьте добры, идите с моей дочерью, а я вскоре присоединюсь к вам.
Ханна подняла свою бадью с водой, крепче прижала к себе и, едва взглянув в сторону мужчин, прошла вперед, указывая путь. Она шла с гордо поднятой головой, уверенной походкой, но в душе не одобряла отца. От этих парней исходила опасность. Девушка ощущала ее всем своим существом. Она очень надеялась, что они поедят и продолжат свой путь. Остальные тоже на это надеялись, бросили работу и внимательно наблюдали за чужаками.
Открыв дверь хижины, Ханна указала мужчинам стол и стулья. Она кожей чувствовала на себе их взгляды, и от этого ей стало не по себе. Тем не менее она продолжала держаться прямо и уверенно, а тон ее был прохладно-вежливым.
– Все, что у нас есть, – это холодная оленина, бобы, сыр и свежий хлеб, – сказала она, не поворачиваясь к ним. Она стояла у шкафа с посудой.
– Замечательный обед, – пробурчал один из незнакомцев. – А виски у вас есть, дорогая леди?
Вырезанные из дерева тарелочки глухо стукнулись одна о другую, когда Ханна вынимала их из соснового буфета. Девушка замерла.
– Нет. – Ответ ее был краток. Она заметила острый нож, лежавший рядом с сыром. – У нас есть холодная вода. Я только что принесла ее в ведерке. Оно стоит у двери. – Ханна положила сыр на резную деревянную тарелку, рядом – кусочки хлеба. Затем помешала бобы, варившиеся в чугуне, висевшем над огнем, взяла нож и пошла к запасной двери за олениной.
Огромная потная фигура преградила ей дорогу.
– Куда же вы направились, дорогая леди? – спросил мужчина.
По спине Ханны заструился холодный пот.
– За мясом, – ответила она ледяным тоном, глядя ему прямо в глаза. – Пожалуйста, сэр, мне надо пройти.
Что-то в ее взгляде поколебало его решимость, и, кивнув в ответ, он пропустил ее под дружный хохот товарищей.
Из комнатки, где висели кусочки оленины, девушка слышала их разговор, она не знала, возвращаться ей прямо сейчас или немного подождать, и так и стояла, сжимая в руке нож.
– Хорошая кобылка, не правда ли, Труитт? А ты, Роупер, согласен со мной?
Роупер усмехнулся, и его изуродованное шрамом лицо стало еще безобразнее.
– Ты прав, Стилмен, Труитт выбрал себе неплохую телочку, а? Вы только посмотрите, как он впился в нее глазами, как облизывал пересохшие губы…
Труитт недовольно заворчал и выхватил нож из-под плаща. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.
– Заткнитесь! – прорычал он, вспыхнув от гнева. – Она… Да она настоящая леди, вот и все.
– «Леди»? – эхом отозвался Стилмен. – Она прежде всего женщина, Труитт, и это все решает, если, конечно, ты не дурак!
– Как-как ты меня назвал? Дураком? – спросил Труитт нарочито спокойным тоном.
Стилмен бросил на него неодобрительный пристальный взгляд и, выдержав паузу, чтобы Труитт успокоился, ответил:
– Я не называл тебя дураком, Труитт. Но она все же женщина. Просто женщина.
– Да, конечно, – уже более мягко ответил Труитт, – но она все-таки леди.
Грязно усмехнувшись, Стилмен ответил:
– Как хочешь, Труитт, как хочешь.
Труитт успокоился и уселся на табуретку у стола. Секунду поколебавшись, Ханна взяла большой кусок оленины, разрезала на три части, разложила по тарелкам, на другие тарелки положила бобы, сыр и хлеб и отнесла все это непрошеным гостям. Да где же отец? Она чувствовала бы себя безопаснее, будь он рядом. Джошуа знал, как вести себя в напряженной ситуации. Его такт и вежливость погасили многие готовые разразиться скандалы и ссоры между людьми bq время работ в поселке.
«Так, где же он?» – беспокойно думала она, поминутно поглядывая в открытую на улицу дверь.
Трое парней поглощали еду с невообразимым аппетитом. Ели жадно и шумно. Она стояла у буфета, сложив руки на груди. За спиной лежал острый нож – на всякий случай.
Ханна сожалела, что не может быть такой же доверчивой, как отец, и сейчас молила Бога, чтобы дал ей силы лучше думать о людях. Возможно, как однажды заметил Джошуа, она недостаточно верит в Бога и не очень доверяет мужчинам. Было время, когда она теряла веру даже в отца, чем очень его огорчала. Ну почему ей не дано быть такой же, как он? Джошуа Магуайра любили в поселке все до единого – такого верного, сильного и смелого, готового делиться радостью и благословением с каждым, кто оказывался рядом. Он мог любить даже таких изгоев, которые сейчас сидят у них в доме и жадно поглощают их запасы. Они сидят за ее чистым столом, пачкают пол грязными сапожищами, а тарелки – немытыми руками. Нет, она не может их любить.
Ханна уткнулась взглядом в гладкий, но грязный пол, сжав пальчиками складки своей рубашки. Она увидела разводы, которые оставила на полу сегодня с утра, когда мыла пол, и решила впредь быть более аккуратной. Как только незваные гости уйдут, надо тут же все вымести. Вот как она думала о них, этих троих пришельцах, которые нагрянули с утра в их мирный поселок. Нарушители спокойствия, мирного, мудрого спокойствия маленькой общины.
К любым странникам, которые посещали Джубили, всегда относились с почтением, оказывая им гостеприимство: кормили, давали кров. Обычно они не задерживались больше чем на день-два. Некоторые оставались, становясь полноценными членами общины, но чаще всего это были индейцы или охотники за пушниной, которым нужны были хорошая кормежка и убежище на одну ночь. По опыту Ханна знала, что эти трое должны скоро уйти.
– Эй! – крикнул тот, которого звали Роупер. Девушка подняла голову и холодно посмотрела на него. – Моя тарелка опустела, маленькая хозяюшка.
Подавив отвращение, девушка подошла к чугуну, висевшему над огнем, и положила в тарелку Роупера еще бобов.
– Неужели у вас нет ничего повкуснее? – поморщившись, спросил Роупер. – Бобы мне уже в глотку не лезут. Две недели их ем, словно какой-нибудь безмозглый мул!
Ханна крепко сжала пальцами деревянную ложку, но взяла себя в руки и все так же спокойно продолжала выкладывать бобы на тарелку. Она сидела спиной к компании и, когда вдруг услышала движение за собой и шаги, застучавшие по полу, тут же выпрямилась и повернулась лицом к «гостям», все еще держа в руке ложку, полную горячих бобов.
Роупер стоял возле нее и уже тянул к ней руки. Его грязные пальцы коснулись се щеки, а губы скривились в усмешке.
– А ты, – произнес он, – такая мягкая и нежная. Любопытно, какая ты на вкус…
Ханна не раздумывая ударила подошедшего ложкой по шее. Горячее варево обожгло его. Он отскочил, вопя от боли и гнева.
– Не смей меня трогать! – прошипела девушка, грозя ему ложкой. Ее взгляд был прикован к ножу, который все еще лежал на полке рядом с сыром. Роупер отряхивался от бобов. Сердце девушки тревожно билось, и она молила Бога, чтобы поскорее появился отец.
Однако помощь пришла неожиданно. В руке Труитта появилось ружье: Ханна не заметила, когда он его достал. Жестом он приказал Роуперу сесть.
– Я не позволю тебе прикоснуться к ней, – сказал Труитт товарищу. – Я же сказал, она леди.
Повисла напряженная тишина. Роупер пристально смотрел на ружье Труитта, и глаза его горели бессильной злобой. Стилмен наблюдал за сценой с немым интересом, не переставая работать ложкой. Наконец Роупер сдался и отвернулся, что-то пробормотав. Ханна не разобрала, что именно.
– Итак, ты не тронешь ее, – заявил Труитт. – Око за око, как говорится в Библии, не так ли, мисс?
Ханна молча кивнула и вдруг почувствовала облегчение, когда Роупер вышел, все еще недовольно бормоча под нос. Ее колени дрожали, и она едва держалась на ногах. Ханна посмотрела на молодого человека, который пришел ей на помощь, и еле слышно проговорила:
– Спасибо вам, сэр, за помощь.
– Что вы, мэм. Он и думать не должен был коснуться вас. Это было ошибкой с его стороны, и я за него прошу прощения у вас. – Его голос звучал почти робко. Он опустил ружье и присел рядом со Стилменом.
- Предыдущая
- 3/50
- Следующая
