В объятиях заката - Браун Сандра - Страница 28
- Предыдущая
- 28/88
- Следующая
Джентри упрямо помотал головой.
— Я знаю его лучше, чем вы. С полными карманами бриллиантов — а, поверьте, стоят они немало — он наверняка не потащится к границе. Нью-Йорк, Новый Орлеан, может быть, Сент-Луис — короче, он отправится туда, где их можно продать за наличные.
— Может, вы и правы, но у нас нет никаких сведений.
— А я именно за сведения вам и плачу, мистер Мейджорс, — язвительно изрек Джентри. — Я сам поеду в Новый Орлеан. Этот город я хорошо знаю.
— Хорошо. А я — в Сент-Луис. Сообщаться будем по телеграфу, шлите на адрес моей конторы здесь, в Ноксвилле. И я закажу объявления с его «новой» физиономией.
— Нет, — резко сказал Джентри, и пьяница за соседним столом с изумлением на него уставился. — Я не желаю извещать весь свет, что моя дочь вышла за закоренелого бандита, который обманул нас, да еще и обокрал вдобавок.
— Это затруднит нашу задачу, придется работать одним, без помощи местных стражей закона.
— И тем самым спасти жизнь Виктории. Я ни разу не видел, чтобы он поднял на нее руку — в противном случае его уже не было бы в живых. Но и не видел, каков он в отчаянном положении. Нам ни к чему, чтобы Росс Коулмэн вдруг запаниковал, верно?
— Да, тут вы, возможно, правы. Многие свидетели пытались описать его поведение в такой ситуации, но у них ничего не получалось. Поимка Росса Коулмэна — мое последнее задание перед уходом в отставку. И смертей у себя на совести я не желаю.
— Кроме его собственной.
Холодная решимость в голосе Джентри заставила вздрогнуть даже ко многому привыкшего Мейджорса, и ему захотелось намекнуть собеседнику, что не стоит брать функции закона в свои руки. Кларк был нужен ему живым, и он надеялся, что к тому времени, как они найдут его и Викторию Джентри, ненависть ее папаши поутихнет немного.
— Что ж, пойдемте, — сказал он, поднимаясь и бросив на столик пригоршню мелочи.
Надев шляпы, они вышли из салуна, который начали убирать для вечерних посетителей. Бармен мыл за стойкой стаканы, молодой парень с остервенением возил по полу шваброй, поглядывая на мирно прогуливавшуюся снаружи ноксвиллскую публику.
Человек с разбитой головой поднялся из-за соседнего стола, с трудом удерживая равновесие; его качнуло — похоже намеренно — в сторону стола, за которым только что сидели двое мужчин. Упав на него, он одним движением сгреб в ладонь оставленную ими мелочь. Эта сумма была явно больше той, которую он оставил, чтобы уплатить за собственную выпивку. Налитые кровью глаза пытались сосредоточиться на полицейских плакатах, все еще устилавших стол. Читать он, видимо, не умел, но подобные плакаты были явно ему знакомы. К тому же он слышал, как говорили об украденных драгоценностях. Верный привычке никогда не упускать возможности получить — неважно что — даром, он запихал пожелтевшие листки под свою заляпанную кровью рубашку и, шатаясь, направился к двери. Никто не видел, как он сгреб деньги; никто не обратил на него внимания. Вот и ладно.
— Эй, мистер! А, черт!
— Д-да? — С воинственным видом он повернулся к окликнувшему его бармену.
— Голову-то невредно бы и перевязать. Облегченно вздохнув, он обнажил гнилые желтые зубы в ухмылке.
— Эт-точно.
— Как вас угораздило-то так?
Он снова ухмыльнулся — кривой, хитрой улыбкой любителя посмаковать сальности.
— Слегка повздорил со своей бабой. Она и приложила меня кирпичом.
Бармен добродушно усмехнулся.
— Сомневаюсь, что на вашем месте я бы спустил ей такое дело.
Ухмылка превратилась в злобную гримасу.
— А я и не собираюсь. — Даже если это будет последнее, что суждено ему сделать, он эту суку отыщет и выдаст ей все, что положено. Сделав еще шаг к двери, он остановился. Что-то еще, о чем говорили эти двое франтов, всплыло в его затуманенном спиртом и болью мозгу. — Эй, а про караван из округа Макминн ничего не слыхали?
— Нет, вроде не слышал, — ответил бармен, протирая стакан миткалевым полотенцем. — Но ничего удивительного в том нет. Прошлой весной тут такое наводнение было. А народ пытается спасти хоть то, что удалось после войны сохранить. Потому многие и уезжают отсюда.
Стоявший у двери задумчиво поскреб поросший ржавой щетиной подбородок. В караване с переселенцами, ищущими новые места для жилья, можно неплохо спрятаться.
— Я, пожалуй, отправлюсь туда да гляну, как там чего.
Он вышел, посмеиваясь и размышляя, заметил ли разговорчивый бармен, что его обокрали.
Ей нравилось, как спадают на лоб его волосы. Сидя и наклонив голову, Росс чистил свои пистолеты. Винтовка, уже вычищенная и смазанная, была прислонена к стенке фургона. В пистолетах Лидия понимала мало, но тот, что был сейчас у Росса в руках, пугал ее. Его длинный стальной ствол, казалось, скрывал притаившуюся смерть. Росс поднес его к лицу и заглянул в дуло, легонько дунул в него и принялся протирать оружие мягкой ветошью.
Первый день их совместной жизни прошел без каких-либо событий. Погода лучше не стала, но дождь вроде понемногу стихал. Однако снаружи было по-прежнему сыро и холодно, и большую часть дня Лидия не выходила из фургона. Росс поднялся рано, еще затемно, и принялся рыться в их узлах и коробках. Занятие это, казалось, целиком поглотило его, и она притворилась, что спит, не решаясь спросить, что он там ищет. Но когда, встав сама, она оглядела внутренность фургона, то заметила, что все вещи, принадлежавшие Виктории, исчезли. Она не знала, что сделал с ними Росс, но ни одной ее вещи в фургоне он не оставил.
И сейчас Лидия смотрела, как он то и дело машинально отбрасывает назад свисавшую прядь. Волосы его всегда выглядели чистыми и блестящими — даже слегка свалявшись под шляпой. Над шеей и ушами они уже порядочно отросли, и Лидия подумала, как приятно, должно быть, дотронуться до них пальцами — чего она не осмелилась бы сделать, даже если бы ей было дозволено. Что тоже вряд ли. Росс был с ней неизменно вежлив — но никогда первым не заговаривал, и уж тем более не дотрагивался до нее.
— Расскажите, что за участок у вас там, в Техасе, — попросила она.
Подняв взгляд от своего пистолета, он взглянул в ее глаза, блестевшие в тусклом свете лампы. Держа на руках Ли, она легонько его укачивала, хотя уже покормила на ночь и он давно спал. Но ложиться было еще рано, и они просто пытались как-то убить время.
— Да я сам об этом мало что знаю, — ответил он, возвращаясь к своему занятию. Вкратце он рассказал ей по Джона Сакса — ту же историю, что некогда поведал Буббе. — Он тогда запросил по поводу участка, а обратно пришло письмо от землемера, в котором даже описание было.
Его гордость землевладельца взяла верх над всегдашней замкнутостью, и слова потекли сами собой.
— Если по описанию судить, место отличное. Большой выгон. Много воды. Там целый приток Сабины протекает неподалеку. Еще было написано, что есть роща — там и дубы, и вязы, и пекан, у речки — тополя, сосны, кизил растет…
— Я кизил весной люблю — очень цветет красиво! — в восторге воскликнула Лидия.
Росс обнаружил, что улыбается вместе с ней, поняв это, он рассерженно мотнул головой.
— Первое, что сделать придется, — это построить для лошадей загон, ну и крышу какую-нибудь для нас, — слово это само собой сорвалось с его губ. Для нас.
Он настороженно посмотрел на нее, но она гладила по голове Ли, расправляя пальцами темные волосики малыша. Его головка покоилась на ее груди. На мгновение Росс подумал, как покойно было бы там его собственной голове — и она бы так же перебирала его волосы, улыбаясь счастливой любящей улыбкой.
Росс нервно заерзал на табурете.
— А ближе к зиме хижину построим. Самую немудреную, — сказал он с большим нажимом, чем следовало, словно предупреждая, что ей нечего ждать чего-то особенного.
В ее ответном взгляде читался немой упрек.
— Какая бы ни была — все равно будет здорово. Он принялся с удвоенной энергией протирать ствол револьвера.
— А к будущей весне, даст Бог, все кобылы ожеребятся. С того и начну. А потом, кто знает, может, смогу немного леса продать, чтобы подзаработать, или Счастливчика на развод буду отдавать.
- Предыдущая
- 28/88
- Следующая
