О смелых и умелых (Избранное) - Богданов Николай Владимирович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/90
- Следующая
Наш рейд - Керчевский - на весь мир знаменитый. А мой дедушка - во всем Керчеве. Потому что он запанские ворота отворяет и на весь рейд бревна выпускает. Бригадой самых ловких багорщиков командует. У него все наши лучшие футболисты. Ребята ловкие.
В руках у них багры, как длинные пики. Перед ними - ворота узкие. Течение бурлит. Бревна теснятся. Надо не все сразу - по очереди пропускать. Из-под багров гладкие сосны щуками стреляют, скользкие осинки налимами проскальзывают, тяжелые дубы, как сомы, идут. Сучковатый кряжина упирается, как ерш! Всему делу может затор образовать. Заприметит его дед, как ударит багром, как развернет, и он на струю попадет и проскочит.
Плывут бревна дальше, а там их багорщицы перенимают, по сортировочным дворикам разгоняют.
Чтоб не спутаться, не соскучиться, песню поют:
Осинку - на спички,
Дубочки - на бочки,
Ельник - подельник,
Сосняк - корабельник!
А вот кряжина, сучковатый ежина,
На дрова его заворачива-ай!
У моей матери голос звонкий, глаз меткий, рука крепкая.
Дальше бревна по закону плывут: все по своим дорожкам, и в конце каждой дорожки ждет их сплоточная машина. Большущая, как этот вот дом!
Нажмет мой отец рычаги - р-раз! - машина утопит руки-крюки. Подождет он, пока бревна набегут, - два-а! - и подымут их руки-крюки охапкой. Тр-ри! - обожмут. Четыр-ре! - проволокой стянут. А на пятом счету позади машины выбросят. И челенок готов!
А там уж из челенков плоты вяжут, а из плотов возы составляют...
Так, пока обед разнесешь, весь рейд обойдешь, все посмотришь.
К деду, конечно, к первому: щец с мясом горяченьких, каши с маслом тепленькой, огурчиков холодненьких...
Дед ест и похваливает.
Чтоб еда, которую из дома несем, не остыла, мы, ребята, способ изобрели: бегать поперек реки. Не по воде, конечно, а по бревнам... От самых наших домов до того берега у нас воды нет - река бревнами заполнена. Бревно к бревну. Бежать надо по ним босиком и во весь дух. Запнешься - к смоле пяткой прилепишься, задержишься - бревно покачнется, остановишься оно повернется. И ты под ним - и станет меньше одним...
У нас запрещено это. Ну, да ведь я не один. Все ребята так. Вперегонки бегаем...
Притихшие ученики воображают, как бегут взапуски ребятишки по колышущимся бревнам через широкую, глубокую реку, и удивительная, заманчивая картина встает перед глазами, заслоняя черную классную доску, раздвигая белые стены, раскрывая школьные окна в далекий, широкий мир...
- Ну, бывает и неустойка. Сгрудятся иной раз бревна, и вот в воротах пыж! Затычка. Всему делу затор. Передние бревна ход запирают, а задние на них налегают. Иные лезут вниз, другие вверх. Растет пыж, как дом... как гора, как темная туча...
Пыжится пыж! Слабые осины крошит. Березы в дуги гнет. Сосны в щепы щеплет. Елки, как стрелы из лука, летят. Дубами, как из пушек, палит... Такой гром пойдет... Весь рейд всколыхнется. Механикам, сортировщикам, сплотчикам - всем тревожно. Диспетчеры друг другу по телефонам звонят: "Как там Кряж на пыже?"
И, когда дедушка с пыжом справится, всем народом вздохнут: "Сдюжил наш старый Кряж!"
Дедушке уже семьдесят лет, а сильней его пока в нашем Керчеве никакого человека нет... Сильней его только машина...
И ничего, все обойдется. Идем вечером домой, а дедушка впереди. Он первый работу на рейде начинает, первый и кончает... Он берегом идет и видит, как буксир из его бревен последний воз везет... И ему это любо... Как запоет старинную песню:
Ой ты Кама, Камушка,
Ты родная наша мамушка,
До чего же ты богатая река!
Что в цветах ковры персидские,
Заливны твои луга,
Что каменья самоцветные,
Блещут ночью берега!
Услышав в третьем классе песню, в дверь заглянул директор школы. И увидел: стоит за партой Макеев и поет, а все слушают. И учительница за столом подперла щеку рукой...
- Это что такое? Разве урок пения?
- Тсс! - шепчет она. - Не мешайте, одну минуточку!
И тут раздается звонок на большую перемену.
- Макеев! Макеев! Макеич! Миша! - обступили, затормошили новичка ребята. - А что дальше? Что с дедом? Где он? Почему ты в Москве?
- Это долго рассказывать...
- Ну расскажи, расскажи!
- Деда на Каме нет. Он бы и сейчас там работал и меня бы здесь не было, если бы не поднялась буря. У нас волны обыкновенно нагоняет ветер низовой, а тут поднялся верховой... И как погнал стаи бревен на ворота, как погнал, так сразу и образовался пыж... Да такой, что старики не видывали... Не затычка, не дом, а целая колокольня, и бурей ее качает!
Над рейдом подняли сигналы бедствия... По радио всем велят убираться прочь!
Дед как крикнет на своих ребят:
"Орлы, уматывай!"
Так они уперлись баграми и в два счета из-под пыжа повыскакивали... А дед, оставшись один, погрозил еще им кулаком, чтобы обратно не лезли, а сам пригнулся и ударил багром под самое основание пыжа... Там всему затору основа - здоровенное сучковатое бревно поперек ворот застряло. Вода из-под него вверх фонтаном бьет, ревет, а вытолкнуть не может... Вот Кряж вонзил багор ему в бок. Вскочил на него, всем телом на конец багра навалился и давай раскачивать... И давай раскачивать!
Бревно ка-ак повернется! Затор ка-ак рухнет! Гора из бревен ка-ак грохнется!.. Прямо на то место, где была бригада... Не прогони дед багорщиков - не было бы у нас лучших футболистов.
Один дедушка под пыж попал.
Как рухнул затор - грохот, водяная пыль столбами. Радуга над рекой. Люди так и застыли: "Пропал Кряж под пыжом..." А он не пропал. Не такой дедушка, чтобы пропасть. Он все рассчитал, когда на багор навалился. Большущее бревно под ним перевернулось, дед под него попал и тем спасся. Остальные бревна, когда рушились, по нему и застучали!
А дедушку не задели, это его помяло, когда он в потоке закружился... Вот тут повредило ему спину да и ребра. За ним из Москвы самолет прислали. В лучшей клинике теперь лежит. Весь в гипсе, как памятник. Его все доктора знают и зовут Кряж Уральский.
- А поправится он?
- А как же! На то у нас медицина.
- Миша, а ты дедушку навещаешь?
- А как же! Меня для того и вызвали. У деда на поправку дела пошли, а с аппетитом не получилось. Не может здешнего обеда есть, и все! Чего только не дают, а он - ни в какую! Привык, что я ему всегда домашний обед носил, и ему из моих рук все вкусней кажется. Доктора по-ученому говорят, что это у него рефлекс, надо устранить торможение. Доложили нашему министру. Меня в самолет - и сюда прямо по воздуху. Теперь я каждый день сам лично обед приношу. Дед кушает, похваливает да на меня посматривает. Вот почему я к вам и попал посередине года. И деда уважаю, и школу не пропускаю. Понятно?
Теперь всем понятно.
Только самая любопытная все же спросила:
- Миша, а какое же у вас прозвище?
Юный Макеев улыбнулся и ответил:
- Ясно какое: у нас, если дедушка Кряж, внучонок - Кряжонок!
ПРОВОДНИЧОК
Прошлой весной я участвовал в интересной экспедиции в центральные степи Казахстана. Пригласил меня профессор ботаники, исследователь этих диких мест.
Он каждый год отправлялся собирать степные травы для университетской коллекции.
Много людей он с собой не любил брать. Вот и сейчас - с ним всего две лаборантки, его помощницы по кафедре, умеющие хорошо определять растения, выкапывать и засушивать их среди толстых листов бумаги, да ученый секретарь Маргарита Петровна. Она была кассиром, завхозом, парторгом и художником экспедиции.
Эта девушка была моложе всех и строже всех. Она носила очки - темные, куртку - кожаную, штаны - лыжные и ботинки - на толстой подошве с шипами.
Профессор ценил ее как художника: она замечательно точно умела рисовать с натуры цветы и травы.
Меня приняли в качестве охотника и рыболова; профессор считал, что лучше взять еще одного человека, умеющего доставлять дичь и рыбу, чем мертвый груз продовольствия. Так я и поехал взамен двух ящиков консервов и мешка копченостей.
- Предыдущая
- 5/90
- Следующая
