Выбери любимый жанр

Ураган любви (Индиго плэйс, 22; Дом, в котором нет тебя) - Браун Сандра - Страница 30

Изменить размер шрифта:
30

— Кажется, мне слышится в твоем голосе невысказанное «но».

Она робко улыбнулась:

— Просто я не решаюсь затронуть тему, которая может испортить сегодняшний день.

Их взгляды пересеклись в зеркале. Он снял руки с ее плеч и без единого слова покинул гардеробную. Лора вздохнула, встала и выключила свет. Когда она вошла в спальню, Джеймс стоял у окна, глубоко засунув руки в карманы брюк.

— Ты был прав, Джеймс. Это совершенно не мое дело.

Он медленно обернулся.

— Позволь мне быть откровенным. — Лора приготовилась к его гневу и была потрясена, когда муж сказал: — Я рассердился не на тебя сегодня днем. Я был зол на себя, потому что ты абсолютно права.

Лора быстро пересекла комнату, взяла его за руку, потянула к постели и усадила на чистые простыни, которые незаметно поменяла Глэдис, пока они обедали.

— Я знаю, что тебе это непросто, но попытайся поговорить со мной об этом, — тихо сказала Лора и ободряюще сжала его руки.

— Да не о чем особенно говорить. Я действительно сукин сын по отношению к матери. Я признаю это. Помимо заботы о ее материальных нуждах, я не хочу иметь с ней ничего общего.

— Почему?

— Потому что она олицетворяет все то, от чего я бежал, когда покинул город десять лет назад. Нищету. Безрадостное существование впроголодь. Репутацию самой жалкой, самой бедной семьи в городе.

— Но ты поднялся выше этого.

— А она нет! — Джеймс встал и начал мерить шагами комнату. — Я умолял ее уехать со мной, но она предпочла остаться с ним.

— С ним? С твоим отцом?

— С отцом? — презрительно спросил он. — Тот пропойца даже не понимал значения этого слова.

Его зеленые глаза наполнились болью, откровенной острой болью.

— Когда я был маленьким мальчиком, я хотел любить его. И я его любил. Я хотел хвастаться своим отцом так, как другие ребята хвастались своими. А потом, когда понял, что за ничтожество мой отец, мне стало стыдно. Другие ребята смеялись над ним, показывали на нас пальцем. И я стал притворяться, что я не его сын, а он вовсе не настоящий мой отец. Чтобы не признаваться в родстве с этим человеком, я выдумал воображаемого мужчину, который якобы когда-то жил с моей матерью.

Лора прижала пальцы к губам, чтобы сдержать готовые вырваться слова утешения, глаза ее наполнились слезами. Боль Джеймса глубоко тронула ее. Неудивительно, что он был таким скандалистом. Его бунт был стремлением хоть как-то привлечь внимание, как-то компенсировать отсутствие любви в его жизни. Он стремился доказать своим протестом, что заслуживает понимания и любви.

— Он взял себе за правило бить нас с матерью. Ты знала об этом?

Лора ахнула и покачала головой.

— Да, бил. Я постоянно боялся спровоцировать его. Потом, когда я уже подрос, то начал давать ему сдачи. Но это только еще больше злило его, и матери здорово доставалось, когда меня не было дома, чтобы защитить ее.

Плечи Лоры поникли, и она закрыла лицо руками:

— О Господи! Джеймс резко обернулся.

— Вот именно! — гневно воскликнул он. — Где был он? Почему он допускает, чтобы подобное происходило с ни в чем не повинными людьми?

— Я не знаю, Джеймс. Не знаю.

Слезы потекли у Лоры из глаз, когда она покачала головой.

— Я решил во что бы то ни стало окончить среднюю школу, чтобы не быть таким же невежественным, как мой старик. Потом я работал в том чертовом гараже, пока не накопил достаточно денег, чтобы уехать. Но прежде — прежде я умолял мать уехать со мной. Но она отказалась покинуть его.

Даже сейчас Джеймс был, похоже, озадачен ее решением и растерянно качал головой.

— Я не мог понять, зачем ей оставаться. Но мама все же осталась. Когда отец умер, я даже не приехал домой на похороны. Я посылал матери деньги, чтобы она не бедствовала, но поклялся никогда не жалеть ее. Она сделала свой выбор.

Джеймс тяжело дышал от гнева и напряжения; он опустил голову, подперев ее руками. В таком подавленном состоянии он выглядел непривычно уязвимым.

Лора положила руку на его взъерошенные волосы и, тщательно подбирая слова, прошептала:

— Может быть, ты судишь ее слишком строго. Ведь могла быть масса причин, которые помешали ей уехать с тобой.

— Например? Что могло бы заставить человека остаться с таким буйным пьяным дьяволом, каким был отец?

— Страх мести, например. Или любовь.

— Любовь? — недоверчиво переспросил Джеймс.

— Может быть. Любовь невозможно объяснить. Возможно, она любила его, несмотря на буйный характер. Или может быть, она была слишком горда, чтобы уехать. Я понимаю: женщине очень трудно признаться, что муж так мало ценит ее или что поднимает на нее руку. — Лора нежно коснулась его лица. — Или может, она осталась, чтобы защитить тебя, Джеймс. Я. уверена, что она хотела для тебя лучшей доли, чем имела сама. Она, возможно, боялась, что отец будет преследовать вас обоих, если она не останется. Я думаю, твоя мать пошла на огромные жертвы ради тебя. Вплоть до того, что рисковала своей жизнью.

Лора ощутила раздвоенность чувств, отразившихся на лице Джеймса, пока он, глубоко задумавшись, разглядывал свои ладони. Она почувствовала, что сейчас ее муж воспринимает решение Леоны Пейден совершенно в ином свете. Его прежняя убежденность заметно поколебалась.

— Джеймс, — тихо спросила Лора, — ты что, стыдишься своей матери? Боишься, что общение с ней напомнит людям о твоем происхождении? Это потому ты не хочешь видеть ее или чтобы тебя видели с ней?

Джеймс долго молчал. Потом повернул голову:

— Фью! Больно бьешь, а? Это удар ниже пояса. — Он снова встал с постели и стал вышагивать по комнате. — Если бы это было так, я был бы настоящим подлецом, да? — Он не ожидал ответа, и его не последовало. — Но наверное, где-то подспудно так оно и было. — Вздохнув, он провел рукой по лицу. — Кто же я после этого, Лора?

— Просто человек.

Она протянула к нему свою руку. Он благодарно принял ее и позволил Лоре притянуть его и уложить рядом с собой. Она прижала его голову к груди и стала гладить его волосы.

— Твоя мать — настоящая леди, Джеймс. Мне она очень нравится.

— Правда?

— Да. Она милая и добрая. Всегда готова угодить.

— У нее что, и правда есть моя фотография?

— В серебряной рамочке. Стоит на самом видном месте в доме.

— Это, должно быть, единственная моя фотография. Ее сделали еще до того, как я уехал из дома. — В его голосе вновь зазвучали нотки былой горечи.

— Может, поэтому она так ею дорожит. Спокойный ответ Лоры окончательно погасил вспышку его враждебности.

— Думаю, меня не убудет, если я позвоню ей.

Поскольку Джеймс не мог видеть ее лица, Лора закусила губу и закрыла глаза, испытав огромное чувство облегчения. Спустя мгновение она сказала:

— Твоя мать сама не сделает первого шага к примирению. Она слишком уважает тебя. Думаю, она просто благоговеет перед тобой.

— Ну не знаю, Лора, — скептически пожал плечами Джеймс. — Прошло десять лет. С тех пор много воды утекло. Я, возможно, совсем не такой, каким она меня представляет, совсем не то, что ей нужно.

— На этот счет можешь не сомневаться. Ты ее сын, ее родной ребенок, плоть от плоти, кровь от крови. Она любит тебя и простила бы тебе что угодно. Я убеждена, что та неуверенность, которую ощущаешь ты, не может и сравниться с ее чувством неполноценности.

Еще долго Лора продолжала держать мужа в своих объятиях, одаривая материнской лаской, которой он был лишен в детстве. Лора поняла: Леона Пейден любила сына. Но для жены никчемного озверевшего алкоголика каждый день был борьбой за их выживание — ее и Джеймса. Она просто не находила в себе сил, не могла позволить себе роскошь одаривать сына теплотой и лаской.

Теперь, в тридцать три года, Джеймс Пейден искал этой ласки в объятиях своей любящей жены. Лора провела пальцами по его спине и слегка царапнула, шепча ласковые слова. Она была уверена, что Джеймс помирится с матерью, но ее еще кое-что беспокоило.

— Джеймс?

— Гм-м?

30
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры