Тайный брак - Коллинз Уильям Уилки - Страница 15
- Предыдущая
- 15/70
- Следующая
— Вы коснулись самого щекотливого пункта. Мой отец, от которого я вполне завишу, как младший сын, очень своеобразен в своем образе мыслей… В отношении же неравных браков он имеет предрассудки, даже можно сказать убеждения…
— Ага! Это понятно, это очень понятно, чрезвычайно прилично вашему высокороднейшему отцу… Кто обладает такими поместьями, у кого такие богатства, кто принадлежит к такому знатному роду, находящемуся в связях со всей аристократией, особенно со стороны покойной вашей матушки… Любезнейший сэр, мне приятно подтвердить вам, что убеждения вашего батюшки делают ему честь, я уважаю их так же, как и его самого.
— Очень рад, мистер Шервин, что вам так нравится образ мыслей моего отца об общественных преимуществах. После этого вам легче понять, как эти мысли озабочивают меня в ту минуту, когда я решился сделать вам такое предложение.
— Он не одобряет этого и даже очень не одобряет, что очень понятно, разумеется. Как быть? Дочь моя может быть достойна самого высокого звания, и человек, как я, преданный торговым интересам, может считать, что всюду и перед всеми имеет право держать гордо голову, будучи одной из опор нашего коммерческого отечества, — при этом он с живостью взъерошил волосы, вероятно, для придания себе вида благородной независимости. — Однако я готов во всяком случае согласиться с его мнением — заметьте хорошенько, я говорю: во всяком случае, его неодобрение очень естественно, и это следовало предвидеть.., по совести, следовало…
— Он не выражал своего неодобрения, мистер Шервин.
— Но как же это?
— Потому что я не предоставлял ему случая выразить свое мнение, я рта не раскрывал ни перед ним, ни перед одним членом нашего семейства о моей встрече с вашею дочерью. И я намерен сохранить эту тайну. Я говорю так не из легкомыслия, но потому, что хорошо знаю характер моего отца, который решился бы на все, чтобы помешать моей встрече с вами, если б только я намекнул ему, что намерен быть у вас. Он всегда был для меня лучшим и нежнейшим отцом, но, говоря по совести, я твердо уверен, что все мои убеждения, а также самые горячие просьбы тех, кто хотел бы заступиться за меня, остались бы тщетными. Ни мои страдания, ни даже смертельная болезнь — ничто не принудило бы его дать согласие на брак, который я предлагаю теперь.
— Но в таком случае, небо премилосердное! Ведь это очень далеко заведет, хотя вы поставлены в зависимость от него, и все как следует… Но каким же образом мы все это устроим?.. Как вы полагаете?
— Надо сохранить в совершенной тайне мое предложение вашей дочери и наш брак…
— Тайный брак! Небо премилосердное! Я не…
— Ну да, мы будем сохранять это в тайне до удобного случая, который я постараюсь найти, чтоб открыть нашу тайну моему отцу, не рискуя…
— У меня голова идет кругом! Вот необыкновенный случай! Но после всего вами сказанного какие же могут быть средства?.. Как приняться за это дело?
— Средств много. Например, по заключении брака и по устранении всех преград я постараюсь предоставить такой случай, чтоб отец мой встретил вашу дочь, не зная кто она, и не давая проникнуть в наши тайные намерения. Она мало-помалу заслужит его любовь и уважение. А с ее красотой, изяществом ее обращения, с ее очаровательной любезностью ей легко будет успеть в этом. Между тем я буду изыскивать благоприятный случай, чтоб открыть ему всю истину. Если тогда я скажу ему: «Эта молодая женщина, заслужившая ваше уважение и доброе расположение, — моя жена», — думаете ли вы, что он откажет нам в прощении?.. Напротив, если я теперь ему скажу: «Вот девица, на которой я хочу жениться», — разумеется, его предрассудки заранее уничтожат всякое приятное впечатление. Словом, мистер Шервин, не вступив в брак, нет возможности получить его согласие, после же брака, когда все преграды будут бесполезны, тогда обстоятельства представятся совсем в другом роде, у нас будет надежда рано или поздно добиться благоприятнейших результатов. Вот почему вполне необходимо сохранить в тайне наш брак.
Я удивился, а впоследствии еще более удивлялся, каким образом мне удалось говорить так ясно и понятно, тогда как совесть моя противоречила каждому слову, произнесенному моим языком. Но любовь произвела в моем характере переворот, о котором я не подозревал.
— Да, да! Понимаю… О, да! Понимаю! — сказал мистер Шервин, звеня связкой ключей в кармане с видом сильнейшего недоумения. — Но, знаете ли, ведь это чрезвычайно щекотливое дело.., дело запутанное, щекотливое, по совести. Конечно, молодой человек вашего рода и образования — это такой зять.., само собою разумеется. Ну, а теперь насчет денежного вопроса, в том предположении, если вы не успеете убедить своего батюшку что-нибудь для вас сделать, знаете ли, все мои деньги пущены в оборот, я ничего не могу, клянусь честью, не могу и не знаю… Вы ставите меня в такое положение.., в каком.., по совести.., в каком я никогда не бывал.
— У меня много влиятельных друзей, и я могу выбирать не одну карьеру, где могу занять видное место, от меня зависит только похлопотать. Таким образом, я могу устранить подобного рода трудности.
— О, да! Конечно… Это много значит… Так вот что, любезный сэр, дайте мне день или два, именно два, чтобы переговорить с дочерью и подумать о вашем предложении, которого, конечно, я никак уж не ожидал, как вы сами изволите видеть, но могу вас уверить, что ваше предложение мне очень лестно, делает мне честь, и я питаю искреннее желание…
— Надеюсь, мистер Шервин, что вы как можно скорее уведомите меня о результате ваших решений.
— Непременно, можете положиться на меня… Не можете ли вы удостоить меня своего вторичного посещения через два дня, именно в этот же самый час?
— С величайшим удовольствием.
— А до того времени вы, конечно, согласитесь дать мне слово не входить ни в какие сношения с моей дочерью?
— Охотно, потому что надеюсь на благоприятный ответ.
— Ага! Хорошо, очень хорошо! Влюбленные, говорят, никогда не теряют надежды. Взвесив хорошенько это дело да переговорив с дочерью… Но, по чистой совести, не хотите ли вы теперь переменить своего мнения и выпить рюмку хересу?.. Все-таки отказываетесь? Ну, что делать… Итак, мы договорились на послезавтра, в пять часов вечера…
Передо мною отворилась блестящая дверь еще с большим треском, чем прежде. За этим шумом последовали в ту же минуту шелест чьего-то платья и стук другой двери, за кем-то захлопнувшейся на другом конце коридора. Кто-нибудь подслушивал нас? Да где же Маргрета?
Мистер Шервин проводил меня до садовой калитки, тут он в последний раз раскланялся со мной и все смотрел мне вслед. Как ни была густа атмосфера любовных мечтаний, которой я дышал, а все же я невольно вздрогнул, откланиваясь ему… Я вспомнил, что этот человек будет моим тестем.
Чем ближе подходил я к нашему отелю, тем сильнее чувствовал отвращение от мысли провести в своей семье короткий промежуток между первым и вторым свиданием с мистером Шервином. Когда же я вошел в комнаты, то это чувство отвращения превратилось в какой-то таинственный ужас. У меня не хватало духу видеться с людьми, которые были мне дороже всего на свете. Как будто гора свалилась у меня с плеч, когда я узнал, что отца дома не было. Сестра дома. Слуга сказал мне, что она только что пошла в библиотеку, и спросил, не прикажу ли я уведомить ее о своем возвращении. Я запретил беспокоить ее, потому что мне сейчас же надо опять уйти из дома.
Я пошел в свой кабинет и написал записку сестре, сообщая ей просто, что еду в деревню на два дня. Потом отправился в конюшню и тотчас же приказал оседлать лошадь. Мне не приходила даже в голову мысль, куда ехать. Я решился только на то, чтобы не проводить дома этих двух дней неизвестности и уехать довольно далеко из города, чтобы избегнуть искушения не сдержать данного слова и видеться с Маргретой. Сев на лошадь, я дал ей волю шагать куда хочет, а сам предался мыслям, возбуждаемым воспоминаниями. Лошадь выбрала северную дорогу, по которой привыкла чаще всего скакать во время пребывания в Лондоне.
- Предыдущая
- 15/70
- Следующая
