Не говори никому - Кобен Харлан - Страница 31

• Предыдущая
• 31/60
• Следующая

В них плескалась боль. Боль, которую причинил я.

Я поднял ногу и пнул противника по ребрам. Он снова захрипел, изо рта хлынула кровь. Неужели я это делаю? Еще пинок. Достаточно сильный, чтобы заставить лежащего разжать ладонь.

Я повернулся и побежал.

Эстер и Шона рванули в клинику на такси. Линда села на трамвай и поехала к своему консультанту в Международный финансовый центр, чтобы снять все деньги со счетов для уплаты залога.

Десяток полицейских машин окружили клинику Бека, они расположились врассыпную, как стрелы для дартса, брошенные неверной рукой пьяного. Мигалки сверкали красно-синим, сирены выли. Отовсюду стягивались дополнительные автомобили.

– Что, черт возьми, происходит?

Эстер заметила помощника окружного прокурора Лэнса Фейна. К сожалению, он их тоже заметил и с багровым негодующим лицом подскочил к такси.

– Этот ублюдок сбежал, – выпалил Фейн вместо приветствия.

Эстер с честью выдержала удар.

– Наверное, ваши люди его перепугали.

Подъехали еще две полицейские машины и микроавтобус Седьмого канала телевидения.

Фейн выругался.

– Только прессы мне здесь не хватало. Ты знаешь, кем я теперь выгляжу, Эстер?

– Послушай, Лэнс…

– Подхалимом, который выгораживает богатеньких, вот кем! Как ты могла, Эстер? Знаешь, что мэр со мной сделает? А Такер…

Такер был прокурором округа Манхэттен.

– Господи Боже ты мой! Что со мной сделает Такер!

– Мистер Фейн! – позвал один из полицейских.

Лэнс с ненавистью взглянул на Эстер и Шону, фыркнул и отошел.

Кримштейн тут же набросилась на подругу:

– Твой Бек совсем свихнулся?

– Он напуган, – ответила Шона.

– Он сбежал от полиции, понимаешь? – бушевала Эстер. – Ты хоть знаешь, чем это грозит? – Она кивнула на автобус телевизионщиков. – Они сделают из Бека сбежавшего убийцу, убедят всех, что он опасен. В том числе и присяжных.

– Успокойся.

– Успокоиться? Ты соображаешь, что он натворил?

– Сбежал, вот и все. Как О. Джей, помнишь? Ему же это не повредило?

– Речь идет не о Симпсоне. Речь идет о богатеньком белом докторе.

– Бек не богат.

– Да не в этом же дело, черт побери! Теперь любой потребует, чтобы Бека пригвоздили к позорному столбу. Забудь об освобождении под залог! Забудь о беспристрастных судьях!

Эстер перевела дыхание, скрестила руки на груди.

– И кстати, это подпортит репутацию не только Фейну.

– А кому еще?

– Мне! – взвизгнула Кримштейн. – Одним махом Бек скомпрометировал меня перед прокурором округа. Если я обещала доставить человека, то должна была его доставить.

– Эстер, – спокойно произнесла Шона.

– Что?!

– За твою репутацию я и сейчас ломаного гроша не дала бы.

Около машин с мигалками раздались какие-то крики. Оттуда тронулась и помчалась вниз по улице машина «скорой помощи». Полицейские заметались в разные стороны, будто бильярдные шарики.

«Скорая» завизжала тормозами, два медика, мужчина и женщина, выпрыгнули из машины и стали торопливо доставать носилки. Слишком торопливо.

– Сюда! – закричал кто-то. – Он здесь!

У Шоны екнуло сердце. Она шагнула к Фейну, Эстер за ней.

– Что случилось? – спросила Эстер.

Фейн не ответил.

– Лэнс!

Тот наконец повернул к ней искаженное гневом лицо.

– Твой клиент…

– Что с ним? Он ранен?

– Он только что напал на полицейского.

Вот и все.

Я перешел границы допустимого, еще когда сбежал из клиники, а нападением на полицейского окончательно сжег за собой мосты. Возврата нет. Остается только бежать. Бежать изо всех сил.

– Здесь избитый полицейский! – закричал кто-то. Крики усилились, к ним присоединились сирены. И все это за моей спиной. Сердце стучало где-то в горле. Ноги стучали по асфальту, как заведенные. Я чувствовал, что они тяжелеют, мускулы и суставы словно превращаются в камень. Я ведь не спортсмен. Из носа потекло, жидкость смешалась с грязью на верхней губе, которую я умудрился измазать, сидя в контейнере, и потекла прямо в рот.

Я пытался бежать зигзагами, от дома к дому, словно это могло сбить полицию с толку. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, далеко ли мои преследователи. Сирены и рации безошибочно выдавали их местонахождение.

У меня нет шансов.

Я несся сквозь квартал, через который раньше не осмелился бы даже проехать. Перепрыгнул через живую изгородь и побежал по высокой траве заброшенной спортплощадки. Люди часто толкуют о росте цен на земельные участки Манхэттена, а тут, недалеко от Харлем-ривер-драйв, было в достатке ничейной земли, усыпанной битым стеклом и занятой лишь обломками качелей, спортивных снарядов и остатками брошенных машин.

Напротив ряда дешевых многоэтажек мной заинтересовалась группа чернокожих подростков – бандитского вида, да и одетых соответственно. Они уже рассчитывали на редкостный «десерт», которым вот-вот займутся, когда до них дошло, что за мной гонится полиция.

Ребята радостно заулюлюкали:

– Давай, белый!

Я попытался кивнуть, пробегая мимо: усталый марафонец, приветствующий толпу зрителей. Один из мальчишек выкрикнул: «Диалло!» Я не остановился, хотя слышал об Амадо Диалло. Любой в Нью-Йорке слышал о нем. Полицейские стреляли в него сорок один раз, и каждый раз он был безоружен. На какое-то мгновение я решил, будто клич предупреждает меня о том, что полиция готова стрелять.

Но дело оказалось в другом.

На суде защитник Диалло рассказал, что, когда его клиент запускал руку в карман, чтобы вытащить кошелек, полицейские думали, будто он лезет за оружием. С тех пор люди протестуют против полицейского произвола, выдергивая из карманов кошельки и выкрикивая: «Диалло!» Уличные копы признаются, что каждый раз вздрагивают от этого крика.

Вот и теперь мои новые союзники, несомненно, считавшие меня убийцей, выхватили из карманов кошельки. Два копа, наступавших мне на пятки, притормозили. Расстояние между нами увеличилось.

Надолго ли?

Горло горело, на бегу я глотал слишком много воздуха. Ноги налились свинцом. Я устал. Внезапно зацепившись за что-то носком ботинка, я потерял равновесие и растянулся на тротуаре, ободрав лицо, колени, руки.

Сумел встать. Ноги дрожали.

Вот и конец.

Промокшая рубашка прилипла к спине, в ушах шумело. Я никогда не любил бегать. Фанатики бега трусцой с пеной у рта доказывают, что они жить не могут без любимого спорта и получают огромное удовольствие от самого процесса. Не сомневаюсь. Удовольствие объясняется нехваткой кислорода в головном мозге, а не пресловутыми эндорфинами.

Польза, поверьте мне, сомнительная.

Устал. Как страшно я устал. Нельзя бежать бесконечно. Я оглянулся. Полицейских не видно. Улица пуста. Дернул ближайшую дверь. Заперто. Другую. Невдалеке опять захрипела рация. Я побежал. В дальнем конце дома была чуть приоткрыта дверца подвала. Ржавая. Здесь все ржавое.

Я нагнулся и потянул металлическую ручку. Дверца со скрипом отошла. Я заглянул в темноту.

– Отрежьте ему путь! – крикнули неподалеку.

Я даже не осмотрелся. Спустил вниз одну ногу и нащупал первую ступеньку. Болтается. Спустил вторую ногу. Попытался нащупать следующую перекладину, нога повисла в пустоте.

Секунду я колебался, как Уилл Е. Койот – знаменитый мультяшный персонаж – перед тем, как ринуться с горы, а потом решительно ухнул в темноту.

Глубина подвала оказалась небольшой, метров около трех – трех с половиной, но прошла, казалось, вечность, прежде чем я коснулся пола. Падая, я выставил вперед руки. К сожалению, это мало чем помогло – повалился всем телом на цемент, аж зубы щелкнули.

Я лег на спину и посмотрел вверх. Дверца за мной захлопнулась. Лучшего и пожелать нельзя, только вот тьма стала непроглядной. Я мысленно обследовал сам себя, врач во мне немедленно поставил диагноз: все болит.

С улицы доносились звуки погони. Сирены не унимались, а может быть, это звенело у меня в ушах. Голоса, хрип раций.

• Предыдущая
• 31/60
• Следующая