Не присылай цветов - Браун Сандра - Страница 12
- Предыдущая
- 12/40
- Следующая
Дети пришли в восторг от ужина. Казалось, ничего вкуснее они не ели никогда в жизни. Компания расположилась на открытом воздухе, вокруг костра. Пирс рассказывал, как они с отцом ходили на охоту и отец учил его готовить пищу на огне. Мальчики жадно ловили каждое его слово. И снова Алисия почувствовала искреннюю благодарность этому человеку. Она бы никогда не сумела доставить детям такое удовольствие. Пирс был воплощением всего того, чего недоставало ее сыновьям, – взрослый мужчина, предмет обожания и пример для подражания. Было совершенно ясно, что Дэвид и Адам уже по достоинству оценили Пирса: для них он шел сразу за уже признанными героями – их покойным отцом и Картером М Эдисоном.
Пирс вел себя с ребятами с исключительным пониманием и терпением, что казалось удивительным для человека неженатого и не имеющего детей. Одно из двух – или он первоклассный актер, или он ив самом деле наслаждается обществом мальчиков так же искренне, как они – его. Когда они говорили с ним, он внимательно слушал. Для него имело значение каждое слово, он охотно верил всему, что дети рассказывали, тогда как Алисия зачастую пропускала болтовню сыновей мимо ушей, выбирая лишь то, что казалось ей важным.
– А теперь живо спать, – скомандовал Пирс, когда ужин был закончен и посуду унесли в дом.
– Ой, а можно нам еще чуточку посидеть здесь?
– Нет, – отрезал Пирс. – Если вы ляжете без капризов, завтра я преподнесу вам сюрприз.
– Какой?
– Не скажу.
– Ну, Дэвид, как ты не понимаешь – если он скажет, это уже не будет сюрпризом, – объяснил Адам.
Пирс рассмеялся:
– Правильно, Адам. Быстро спать, а иначе – никакого сюрприза.
Торопливо попрощавшись с матерью, мальчики побрели к коттеджу.
– Хотите еще вина? – спросил Пирс, когда они остались одни.
Кругом стояла первозданная тишина, которую изредка нарушал лишь шелест осенних листьев да дружелюбное потрескивание затухающего костра.
Вино охлаждалось в алюминиевом ведерке. Алисия очень удивилась, когда, приготовив ужин, Пирс извлек откуда-то бутылку вина.
– Разумеется, белое, мадам, – оно идеально подойдет к рыбе, – произнес он тогда торжественным тоном, подражая старинному дворецкому.
Изумление Алисии сменилось восторгом, когда она распробовала напиток, щедра налитый Пирсом ей в чашку.
Однако сейчас на его предложение она ответила отрицательно:
– Пожалуй, нет. Вино было восхитительным, но мне достаточно.
– А может быть, все-таки соблазнитесь? Согревает душу, знаете ли.
– Ну, если мою душу еще согреть, я просто сгорю.
Он рассмеялся:
– Женщина, которую так легко напоить? Это может оказаться опасным.
Они помолчали, с улыбкой глядя друг на друга. Но это начало волновать обоих, и они опустили глаза. Вслед за этим погасли улыбки. Молчание затягивалось, становясь неловким. Наконец Алисия поднялась, отряхнула джинсы и сказала:
– Хоть я и подремала днем, но все равно хочу спать. Благодарю вас за прекрасный ужин. Пирс. Я пойду вымою посуду.
Она сама не поняла, как он сумел так быстро оказаться рядом с ней. Тем не менее, пока она наклонялась, чтобы взять свою чашку, собираясь идти в дом, он успел встать, преграждая ей путь.
– Мне не следовало целовать вас утром. Чувствовалось, как напряжен каждый мускул его тела.
– Да, вы правы, – еле слышно пролепетала она, уставясь на носки своих ботинок.
– Мне тем более не следует целовать вас теперь.
– Да.
– И все же я вас поцелую.
Алисия не успела ничего возразить – мысли путались, возможно, под воздействием вина. В следующую секунду она очутилась в объятиях Пирса. Он крепко прижал ее к груди. Его губы снова коснулись ее губ, но на этот раз нежнее и вместе с тем требовательнее, чем утром. Он как будто пробовал их на вкус. Наконец его язык слегка раздвинул ее покорные губы и начал исследовать тайны ее чувственного рта. Алисия застонала от удовольствия, и Пирс, поощренный этим звуком, стал целовать ее еще более страстно.
Даже если вначале она пыталась сопротивляться, это слабое сопротивление растаяло под его натиском, подобно податливому воску. Ей доставлял огромное удовольствие этот поцелуй. Никогда еще ее не целовали так умело. Страстность Пирса даже испугала Алисию. Тело, волею обстоятельств обреченное на долгое воздержание, с готовностью откликалось на даримые ему ласки. Чувство стыдливости, свойственное Алисии, как и большинству женщин, мгновенно улетучилось под их сладостным воздействием. Она позволяла себя целовать и целовала сама.
Звуки, издаваемые Пирсом, ласкали слух Алисии. Это были гортанные, животные звуки самца в момент совокупления или в предвкушении его. Ей было отрадно сознавать, что она, уже не молоденькая девушка, а мать и вдова, способна разбудить страсть в таком мужчине, как Пирс.
Он оторвался от ее губ и начал осыпать жадными поцелуями все лицо и даже волосы. Обхватив Алисию за талию, он властно привлек ее к себе, так, что ее бедра плотно прижались к нему. Другой рукой он расстегнул воротничок ее рубашки и жадно приник губами к ямке на шее. Вот его губы раздвинулись, и Алисия почувствовала, как его язык, шершавый и вместе с тем как будто бархатный, ласкает ей кожу.
– Клянусь, что я просил вас остаться не для этого, – сдавленно произнес Пирс, все еще не отрывая губ от ее шеи.
– Я знаю.
Алисия сама не помнила, как отставила чашку и подняла руки, однако сейчас она крепко держала голову Пирса и ласково гладила его волосы.
– Я пытался избегать вас, клянусь! Но больше не в силах…
Он снова жадно приник к ее губам. Его язык словно существовал отдельно от него и занимался любовью с ее ртом. Умело преодолев ее слабое сопротивление, он двигался ритмично, страстно, обладая ею и доводя ее до полного экстаза. Его рука снова оказалась у нее под курткой, но на этот раз она была смелее и настойчивее, чем утром. Сжав ее талию, он двинулся выше и наконец достиг груди. У Алисии перехватило дыхание.
Пирс начал ласкать ее грудь, и Алисия издала протяжный стон. Он не касался ее кожи – его рука лежала поверх свитера, и мягкое трение шерсти о нежное тело наполнило всю ее огнем. Соски напряглись, и Пирс затеребил их большим пальцем.
– О Боже! – воскликнул он сквозь стисну тые зубы. Алисию охватил гнев и разочарование, когда он отпустил ее и отступил на шаг. Не помня себя, она кинулась к коттеджу и с шумом захлопнула за собой дверь. В ней боролись два чувства – ярость и сознание собственного унизительного положения. Никогда еще ей не доводилось испытывать оба эти чувства одновременно и с такой силой.
Прошло немало времени, пока она наконец успокоилась и заставила себя чем-то заняться. Алисия начала мыть посуду, двигаясь механически и стараясь ни о чем не думать. Не может же она, как обидевшийся на родителей подросток, забиться в угол и ни с кем не разговаривать! Да, ее переполняют горечь и гнев, но она скорее умрет, чем позволит ему заметить это.
На пороге возник Пирс:
– С вами все в порядке?
Господи, да ее бросает то в жар, то в холод, нервы напряжены до предела, она сгорает от неудовлетворенного желания, а он еще смеет спрашивать, все ли с ней в порядке! О, как она ненавидела его в эту минуту! Собрав остатки самообладания, она тем не менее попыталась ответить как можно более вежливо:
– О да! Вы были правы, когда сказали, что вам не следовало меня целовать. На этом надо было и закончить. И никаких проблем!
Было видно, что Пирс тоже опечален и недоволен собой. Взяв Алисию за волосы, он повернул ее к себе. Как ни странно, его прикосновение было таким нежным, что этот жест походил скорее на ласку.
Он заговорил только тогда, когда ее пылающий гневом взгляд устремился на него:
– Мне хотелось поцеловать вас, Алисия, – и тогда, утром, и только что. – Он привлек ее ближе. – Более того, я не хотел бы на этом останавливаться. Мне хотелось бы, чтобы мы любили друг друга до изнеможения. Неужели вы не видите, как страстно я хочу вас?
Да, теперь она это поняла, потому что он придвинулся ближе и она почувствовала прикосновение его бедер к своему телу. Он прижался к ее щеке и нежно скользнул губами по виску. Каждая клеточка его тела дышала непонятной мукой, каким-то страданием, природу которого ей никак не удавалось постичь.
- Предыдущая
- 12/40
- Следующая
