Кот, который улыбался - Браун Лилиан Джексон - Страница 19
- Предыдущая
- 19/54
- Следующая
Первым, кого Квиллер встретил на Мейн-стрит сегодня, был Вэннел Мак-Вэннел, бухгалтер. Биг Мак, дородный шотландец, приветствовал его радостными выкриками на шотландский манер:
– Эй! Ходят слухи, будто «блахородный лэрд Макинтош» заказал себе у портного новую юбку шотландского горца! Ты сможешь надевать её на шотландские вечеринки, а также на национальные шотландские игры горцев в Локмастере.
– Но сперва надо выяснить, достаточно ли я «блахороден», чтобы носить её. А вообще, это сюрприз для Полли, так что не проболтайся раньше времени.
Несмотря на то что девичья фамилия его мамы была Макинтош и что в память о ней он вступил в шотландское землячество, Квиллер без конца сомневался, стоит ли ему расхаживать в юбке на людях.
– Вопиющее безобразие! – Мак-Вэннел кивнул головой в сторону обезображенной гостиницы. – Отель был так себе, но другого у нас нет. Что ему уготовано неизвестно! Владелец его загремел в больницу, а управляющие наверняка станут тянуть с ремонтом. Их контора, знаешь ли, находится в Локмастере, и им мало дела до развалюхи в центре Пикакса.
– Я встречался с хозяином гостиницы непосредственно перед его поспешной госпитализацией. Он показался мне, мягко говоря, самодуром, – заметил Квиллер. – Надеюсь, однако, что финансовые и юридические дела своей гостиницы он вёл достойно и что у него имеются адвокат, распорядитель недвижимостью и завещание, – заметил Квиллер.
– Дело в том, что с этим скандалистом никто не хочет иметь дело, – сообщил Биг Мак. – Наша контора когда-то занималась его налогами, старик был просто невыносим. Не вёл никаких записей. К советам не прислушивался. Ну как с таким работать? Я уже не помню, кто кого первый послал подальше – мы его или он нас Его адвокат тоже махнул на него рукой. Полагаю, делами Лимбургера сейчас занимаются в Локмастере. Я им искренне сочувствую!
Мейн-стрит кишела любителями субботнего шоппинга: навряд ли в Мускаунти отыскался бы универмаг, способный принять в свои недра всех покупателей Пикакса. Местные жители – вперемешку с немногочисленными приезжими, пялившимися на изувеченную гостиницу, – прогуливались взад и вперёд по центральной части города. Среди них затесался Митч Огилви, одетый скорее как фермер, нежели как заведующий музеем.
Квиллер схватил его за локоть:
– Митч, сукин ты сын! Что с тобой стряслось? Я слышал, ты ушёл из музея. Ты выглядишь так, словно собираешься на маскарад!
На молодом человеке была спецовка, тяжелые рабочие башмаки и кепка. Более того, он отпустил бороду.
– Да вот продолжаю подниматься по служебной лестнице! – заявил Митч. – Сначала гостиничный служащий… затем заведующий музеем… и, наконец, работник на козьей ферме! Хорошо, что я не работал в гостинице, когда она взорвалась.
– Да. Но что ещё за козья ферма?
– Кристи обзавелась новым стадом. Я помог ей продать антиквариат её матери. Она выручила достаточно, чтобы по-настоящему переоборудовать дом и ферму. Вот я и нанялся к ней.
– И тебе известно, как правильно доить коз?
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я теперь сыровар. Специально ездил на ферму в Висконсин, чтобы обучиться всем премудростям этого ремесла. Новый сырный магазин в Манежном ряду торгует нашим товаром. Ты, вероятно, заметил новую этикетку – «Брусчатая ферма»? Это наша. Мы избавились от старого белого забора, новый же я построил из бруса.
– Я не только видел эту этикетку, но и сыр покупал, – сказал Квиллер. – Попробовал фету и острый сыр. Потрясающе! Я хотел бы посмотреть, как делают сыр, и написать об этом.
– Договорились! Заходи к нам обязательно! В любое время!
Квиллер предложил встретиться на следующий день.
– Если, конечно, ты не прочь поработать в воскресенье, – уточнил он.
В козьем хозяйстве воскресных дней не бывает, Квилл. – Митч ещё раз взглянул на гостиницу. – И там не так опасно, как в «Ныо-Пикакс отеле»… Ну, до встречи!
Квиллер продолжил свой путь к магазинчику «Цветы Франклина», который находился напротив отеля и соседствовал с антикварной лавкой «Эксбридж и Кобб». Статная Сьюзан Эксбридж соответствовала своим первоклассным безделушкам. Она собирала художественное серебро, вечно обыгрывала всех в бридж, получала алименты по разводу от совладельца преуспевающей строительной компании и за нарядами ездила в Чикаго. Когда Квиллер проходил мимо её магазина, она стояла на тротуаре и осматривала предметы, только что расставленные в витрине. Подкравшись к женщине и изменив голос, Квиллер проворчал:
– На ковре, мадам, виднеется складка, и тень от лампы падает криво.
Увидев его отражение в стекле, Сьюзан резко повернулась:
– О, дорогой! Где ты пропадал всё лето? Город без тебя казался совсем опустевшим!
Занятия в театральном кружке не прошли для неё даром, но Сьюзан, как всегда, переигрывала.
– Это лето было сумасшедшим для меня во многих отношениях, – объяснил Квиллер.
– Знаю. Как чувствует себя Полли?
Сьюзан и Полли не были близкими подругами, но регулярно обменивались любезностями, как и подобает жительницам маленького городка.
– Ей лучше день ото дня. Мы ищем для неё жильё. Её предыдущую квартиру поглотил разросшийся в размерах колледж. Пока она временно живёт у своей золовки.
– А почему бы вам с Полли не… – начала было Сьюзан.
– Наши коты не сходятся характерами, – прервал её Квиллер, заранее зная, какой совет он сейчас услышит.
Они обсудили возможность найти дом в Индейской Деревне на реке Иттибиттивасси. Там, по крайней мере, присутствовали хоть какие-то намёки на природу: на реке было полно уток, а в лесу – певчих птиц,
– Я иногда просто лезу на стену от кряканья и щебета, – сказала Сьюзан. – Но Полли эта музыка придётся по душе.
От этого заявления попахивало снобизмом. В Индейской Деревне игроки в бридж никогда не ходили в лес слушать птичьи трели, а любители птичьих трелей никогда не играли в бридж.
«Пожалуй, стоит написать статью о мускаунтском обществе, – подумал Квиллер. – Правда, после этого некоторые из моих друзей перестанут со мной здороваться, но такова уж доля журналиста – бросать камни в болото».
– Заходи, я покажу тебе новую пристройку, – сказала Сьюзан, открывая дверь в свой магазинчик.
В зальчике перед аркой, как всегда, поблескивало отполированное красное дерево и сверкала начищенная латунь. Но вот предметы старины – запылившаяся деревенская утварь – размещались теперь в новом помещении, за арочным проходом.
– Ну как, узнаёшь что-нибудь из этой примитивистской утвари? – поинтересовалась хозяйка лавки. – Предметы перекочевали сюда из частного собрания Айрис Кобб. До недавнего времени мне негде было их разместить, но наконец-то освободился соседний магазинчик, и мы арендовали его пополам с Франклином Пикеттом. Франклин, должна тебе сказать, оказался ещё тем типчиком! Всегда готов стащить у меня какую-нибудь красивую штуковину, чтобы украсить свою витрину, но ни разу не предложил мне в магазин даже самый простенький букетик.
Простая дощечка, прикрепленная над аркой, поясняла; КОЛЛЕКЦИЯ АЙРИС КОББ. Квиллер заметил сосновый буфет, несколько скамеечек для дойки, стулья, собранные из распиленных пополам бревён, всяческие ухваты, старую школьную парту, несколько волчков, выцветший ковер из полосок ткани, продернутых сквозь холст, с наивным изображением домашних животных по краям. Квиллер взял в руки плетёную «рогожкой» корзинку с шестиугольными дырочками повсюду. Корзина имела прямые края и в диаметре была не больше одного фута. Он спросил, зачем в ней выплетены такие дырки.
– Это корзинка для сыра, – принялась объяснять Сьюзан. – Её дно выстилают суровой тканью, на которую кладут только что сваренный творог, – через дырки лишняя жидкость вытекает. Корзина принадлежала одной франкоканадской семье с побережья Тронто. В тысяча восемьсот семидесятом году они потерпели кораблекрушение у тамошних берегов и решили навсегда остаться в тех местах. Всей семьей они выращивали молочный скот и сами делали сыр. Вплоть до тысяча девятьсот одиннадцатого года, когда их ферма погибла в пламени пожара. Дочке удалось спасти лишь эту корзинку и коврик из полосок ткани. Когда она умерла в возрасте девяноста пяти лет, эти предметы находились при ней.
- Предыдущая
- 19/54
- Следующая
