Кот, который там не был - Браун Лилиан Джексон - Страница 29
- Предыдущая
- 29/52
- Следующая
Возможно, именно глубоко спрятанное и подавляемое чувство вины и заставило его проявить столько притворного дружелюбия, когда он на следующее утро позвонил сестрам Чизем. Трубку взяла Грейс Атли.
– Доброе утро, – сказал он умилительным тоном. – Это ваш недавний товарищ по путешествию, Джим Квиллер. Надеюсь, что возвращение домой оказалось для вас обеих приятным. Вы такие очаровательные леди!
– О мистер Квиллер! Как мило с вашей стороны позвонить! – ответила она, причём от радостного удивления её голос стал ещё более скрипучим. – Мы чудесно долетели. Рядом с нами сидел мистер Райкер, и он в высшей степени интересный человек.
– Ему тоже доставила большое удовольствие ваша компания. Поэтому он и попросил меня вам позвонить. Он сказал, что вы хотели обсудить замысел издания какой-то книги.
– О, это про нашу коллекцию игрушечных медвежат– да! Эта идея привела его в восторг. Не хотите нам помочь? Я знаю, что вы очень занятой человек…
– Не настолько занятой, чтобы отказаться от такого будоражащего воображение занятия. Мне бы хотелось обсудить открывающиеся перспективы… Что, если сегодня?
– Так скоро? – радостно возопила Грейс. – Тогда вы должны прийти на ланч. Зелла замечательная кухарка.
– Не сомневаюсь в этом, – ответил он, – но у меня уже назначена встреча. Как насчёт двух часов?
– Тогда мы будем пить чай, – сказала она тоном, не допускающим возражений. – Мы привезли из Эдинбурга немного песочного печенья. Вам нравится шотландское песочное печенье?
– Мое любимое лакомство! – Если Квиллер искупал свою вину, то делал это с блеском.
Чтобы укрепить свой дух перед этим свиданием, он плотно позавтракал в «Старой мельнице» – раковый суп, сандвич с солониной и сыром, пирог с тыквой, – и перед тем как отправиться на Гудвинтер-бульвар, выбрал в цветочном магазине два букета хризантем – жёлтых и палевых. В Мускаунти хризантемы считались подходящими цветами в любой ситуации: их покупали и на свадьбы, и на похороны, и для украшения стола.
Сестры жили в одном из самых больших каменных особняков на бульваре рядом с резиденцией покойного Галифакса Гудвинтера. Чиземы и Атли были в числе тех, кто основал Мускаунти. Но эти семьи постигла участь многих знатных родов: их потомки либо оставались бездетными, либо уезжали из Мускаунти. Говорили, что у Грейс Атли есть дочери, живущие в Центре, две особы, которые не желают иметь с матерью ничего общего. Поэтому вдова и её незамужняя сестра жили вдвоем в этом большом доме. Если верить Джуниору Гудвин-теру, они были теми старожилами, которые до последней капли крови будут бороться с переносом особняков в новые районы.
Подъехав к дому, Квиллер едва успел коснуться пальцем звонка, как дверь отворилась.
– Добро пожаловать во дворец игрушечных мишек! – восторженно проскрипела Грейс, в то время как Зелла топталась на заднем плане, возбужденно заламывая руки. На шее у неё висел золотой медвежонок с рубиновыми глазками. А Грейс, которая лишилась всех украшений, кроме тех, что были на ней во время ограбления, пришлось ограничить себя несколькими золотыми цепочками и брошкой в форме лягушки, украшенной изумрудами.
С учтивым поклоном Квиллер преподнёс свои букеты: палевый – Грейс, жёлтый – Зелле, которая вскрикнула, словно никогда раньше не получала в подарок цветов.
– С вашей стороны так мило прийти к нам, – сказала Грейс. – Зелла, дорогая, поставь цветы в воду. – Потом она грациозно обвела рукой холл: – Как вам нравятся наши маленькие друзья, мистер Квиллер?
Будучи знаком с архитектурой этого бульвара, он предполагал увидеть величественные лестницы, массивные люстры, резные деревянные панели, витражи, громоздкую мебель, но отнюдь не был подготовлен к сотням глаз-пуговиц – очаровательных, проказливых, безумных, – уставившихся на него со столов, комодов, стульев и даже со ступенек широких лестниц.
– Мы коллекционеры, – с гордостью объяснила Грейс.
– Я это вижу, – Ощутив сзади чье-то присутствие, он обернулся. Там стоял плюшевый мишутка ростом дюйма на два повыше самого Квиллера.
– Это Вудроу, наш сторожевой медведь, – сказала Пэейс.
– Сколько их у вас?
– Зелла, дорогая, сколько их у нас сейчас? – крикнула миссис Атли находящейся в кухне Зелле.
– Тысяча восемьсот шестьдесят два, – послышался тихий голос.
– Тысяча восемьсот шестьдесят два… На всякий случай Зелла составила каталог. – Грейс подвела Квиллера к закрытой витрине в гостиной. – Это Теодор, наш заводной мишка работы Стейфа. Точно такого же мы продали за восемьдесят тысяч долларов. На табуретке у фортепьяно сидит Игнесс, он любимец Зеллы, ездил с ней в Шотландию. Я брала с собой Улисса, того, что на коне-качалке. К счастью, он путешествовал в чемодане Зеллы.
Другие мишки сидели за обеденным столом, накрытым по всем правилам, с полным набором фарфора, хрусталя и серебра; на коленях у каждого лежала салфетка. Некоторые, надев очки, читали книги в библиотеке или работали, сидя за письменными столами. По всему дому они были расставлены и рассажены так, что изображали различные сценки: играли в крикет, украшали рождественскую елку, пускали игрушечные кораблики в чане с водой, везли маленького медвежонка в коляске, работали в саду с игрушечной тачкой. Несмотря на одинаковые плюшевые ушки, морды, вышитые рты и глаза-пуговицы, каждый имел свою индивидуальность. Многие были в костюмах. Некоторые пищали или смеялись, или мигали глазами на батарейках.
Квиллер, опытный репортер, кое-что повидавший на своем веку, пребывал в растерянности и не находил слов.
– Зелла, дорогая, теперь ты можешь подавать чай, – обратилась Грейс к сестре, когда знакомство с коллекцией состоялось.
Несколько выдающихся мишек получили приглашение принять участие в чаепитии. Были поставлены их собственные крошечные чашки с блюдцами, и Зелла налила им чай.
И тут Грейс со всей любезностью, на которую была способна, сказала:
– Мы собираемся назвать нашего следующего маленького дружка в честь вас, и вы должны присутствовать на церемонии крещения.
Попросив разрешения пользоваться магнитофоном, Квиллер начал задавать обычные репортерские вопросы:
– Почему вы коллекционируете игрушечных медвежат? Когда вы начали этим заниматься? Какой из них живёт у вас дольше всех? Где вы их находите? Кто шьёт им костюмы? Как вы уберегаете их от пыли? Хорошая ли у вас сигнализация?
– Самая лучшая! – заявила Грейс. – К тому же у нас есть сторож, он живёт над гаражом, а его жена пылесосит медведей – одного за другим.
Тем временем Квиллер пил чай, покорно поглощал песочное печенье и спрашивал себя: «Что я здесь делаю? В своем ли уме эти женщины?.. Не морочат ли они мне голову?..»
На третьей чашке он сделал отчаянную попытку сменить тему разговора:
– Кстати, похоже, по соседству с вашим домом намечается волнующее событие – распродажа имущества.
Грейс чуть не задохнулась от негодования:
– Это ужасно! Мы с Зеллой уедем из города, пока всё не закончится. Нельзя никому позволять устраивать свободную распродажу в таких местах! Как они смогут управиться с толпой? Где будут парковаться машины? Все в Мускаунти обожали доктора Гала и захотят купить что-нибудь на память. Я скажу вам одно: доктор Гал никому бы не позволил этого делать! Но у его дочери другое воспитание. Она поступает как хочет, не обращая ни на кого внимания! Надо было продать всё это на аукционе, перевезя в специальное помещение.
– Почему же Мелинда не сделала этого? – поинтересовался он.
– Почему? Потому что при свободной продаже она может выручить больше денег!
– Вы хорошо знали семью Гудвинтеров?
– Всю свою жизнь! Зелла, дорогая, чай уже остыл. Ты не приготовишь свежего? – Когда её сестра вышла из комнаты, она сказала, понизив голос: – Зелла могла бы выйти замуж за доктора Гала, но она была слишком робкой и упустила свой шанс. А он имел несчастье жениться на женщине с плохой наследственностью. Отец будущей миссис Гудвинтер умер от болезни, название которой никогда не упоминалось, а её брат растратил чужие деньги в Иллинойсе и попал в тюрьму. Мелинда – первенец Гудвинтеров, и они баловали её с колыбели. Про сына мы всегда знали, что он паршивая овца в этом стаде. В конце концов он уехал из города и погиб в автомобильной катастрофе. Все говорили, что нет худа без добра, потому что он был обузой для отца и источником постоянных переживаний для матери-инвалида.
- Предыдущая
- 29/52
- Следующая
