Кот, который проходил сквозь стены - Браун Лилиан Джексон - Страница 31

• Предыдущая
• 31/39
• Следующая

Женщина печально покачала головой.

— Бедная миссис Кобб! Сможет ли она по-прежнему держать магазин без мужа?

— Мне говорили, что Си Си был своего рода живым огнем Хламтауна.

— Возможно, и так… Но, честно говоря, я терпеть не могла этого человека. Он был ужасно невоспитан! Нельзя так вести себя в цивилизованном обществе. Я считаю, что настоящей потерей для нас была гибель Эндрю Гланца. Прекрасный юноша, такой многообещающий и настоящий ученый! У меня есть право говорить о нем с гордостью, потому что именно я научила Энди читать двадцать пять лет назад на севере штата, в Бойервиле. Ах, он был таким смышленым парнишкой! И грамотным. Я знала, что когда-нибудь он станет писателем.

Ее морщинки лучились.

— Он писал статьи об антиквариате?

— Да, но еще и роман, от которого у меня осталось смешанное впечатление. Энди дал мне прочитать первые десять глав. Я, естественно, не стала огорчать его, но… Не одобряю эту отвратительную современную литературу! И тем не менее говорят, что она популярна.

— А где происходило действие романа Энди?

— В общине антикваров вроде нашей, но там существовали всякие антипатичные герои: алкоголики, игроки, гомосексуалисты, проститутки, торговцы наркотиками, прелюбодеи! — Миссис Макгаффи содрогнулась. — О, Боже! Если бы наша улица была хоть чуть похожа на ту, что у него в книге, я, наверное, завтра же закрыла бы магазин!

Квиллерен погладил усы.

— А вы не думаете, что в Хламтауне происходит нечто подобное?

— Ах, нет же! Ничего подобного! Только… — Она понизила голос и бросила взгляд на забредшего в магазин покупателя, — я бы не хотела, чтобы вы писали об этом, но… Говорят что тот маленький старичок, который продает фрукты, букмекер.

— Букмекер? Он принимает ставки?

— Так говорят. Только, пожалуйста, не злоупотребляйте моей откровенностью. Наш район пользуется хорошей репутацией.

Покупатель прервал их:

— Простите, у вас есть масленки?

— Одну минутку, — ответила она с любезной улыбкой, — я с радостью помогу вам.

— А что случилось с рукописью Энди? — спросил Квиллерен, направляясь к двери.

— Я думаю, он дал ее своей подруге, мисс Дакворт. Она просила почитать, но… — миссис Макгаффи торжествующе закончила, — он хотел, чтобы это сначала сделала его старая школьная учительница!

Сырой туман злорадно превратился в холодный пронизывающий дождь. Квиллерен шел к «Голубому дракону» так быстро, как только позволяло колено.

— Сегодня я собираюсь заняться мародерством, — объявил он Мэри Дакворт. — Бен Николас введет меня в курс дела.

— Куда вы пойдете?

— В старый театр на Цвингер стрит. Бен сказал, что здание заколочено, но можно пробраться через служебный вход. Нужно попробовать самому, чтобы писать о людях, которые, рискуя подвергнуться аресту, спасают предметы старины. Я думаю, об этом должны знать, а занятие подобного рода следует узаконить.

Мэри радостно улыбнулась:

— Квилл, ты говоришь как убежденный антиквар! Ты тоже заразился!

— Я просто вижу, когда может выйти хороший материал, вот и все. А пока… Ты не могла бы одолжить рукопись романа Энди? Мне рассказывала о нем миссис Макгаффи, и, раз он о Хламтауне…

— Рукопись? У меня нет никаких рукописей.

— Но миссис Макгаффи сказала…

— Энди дал мне почитать первую главу, вот и все.

— А что же тогда случилось с романом?

— Понятия не имею. Роберт Маус должен знать.

— Может быть, позвонишь ему?

— Сейчас?

Квиллерен нетерпеливо кивнул.

Мэри взглянула на высокие напольные часы.

— Не совсем подходящее время. Он готовит обед. Это очень срочно?

Тем не менее она набрала номер.

— Уильям, — сказала мисс Дакворт, — не могу ли я говорить с мистером Маусом?.. Пожалуйста, скажи ему, что это Мэри Даксбери… Вот этого я и боялась. Минутку. — Она повернулась к Квиллерену. — Слуга говорит, что Боб готовит голландский соус к кольраби и просил не беспокоить.

— Скажи ему, что «Бег дня» собирается напечатать грязную сплетню об одном из его клиентов.

Юрист подошел к телефону (Квиллерен представил его в фартуке с шумовкой в руке) и заверил, что ничего не знает о какой-то рукописи. Среди бумаг Эндрю Гланца ничего подобного не было.

— Тогда где же она? — спросил Квиллерен у Мэри. — Можно предположить, что ее уничтожили — кто-то, у кого были на это причины. Что было в той главе, которую ты читала?

— Там рассказывалось о женщине, которая собиралась отравить мужа. Довольно захватывающе.

— А почему Энди не дал тебе читать дальше?

— Он считал роман своей тайной. Тебе не кажется, что большинство писателей очень чувствительны, когда речь идет об их работе, еще не напечатанной?

— Предположим, все герои были взяты из жизни. Миссис Макгаффи, похоже, думает, что они вымышленные, но не ей судить.

Она живет слишком замкнуто. Возможно, роман Энди раскрывал некоторые неприятные тайны Хламтауна.

— Он не сделал бы такого! Энди был таким деликатным…

Квиллерен стиснул зубы. Такой деликатный, такой честный, такой умный… Эту песню журналист уже знал наизусть.

— Может быть, среди персонажей существовала и ты, — сказал он Мэри. — Вот Энди и не хотел, чтобы ты читала дальше. Описание могло быть столь прозрачно, что тебя узнали бы. И семейный скандал которого ты так боишься, разразился бы.

Глаза Мэри засверкали:

— Нет! Энди не мог так поступить.

— Что ж, теперь мы этого никогда не узнаем. — Квиллерен собрался было уходить, но остановился. — Ты знаешь Холлиса Прантца. Так вот, он говорит, что был маляром и оклейщиком стен и оставил работу из-за слабого сердца, а сам бегает, как юноша. Когда я был у него сегодня, он лакировал выставочные ящики.

— Лакировал? — удивилась Мэри.

— Он сказал, что готовится к завтрашней вечеринке, и тем не менее товара у него очень мало.

— Лакировал в такой день? Да эти шкафы никогда не высохнут! Если наносить лак в сырую погоду, он останется липким навсегда.

— Ты уверена?

— Это совершенно точно. Может показаться, что лак высох, но, как только влажность повысится, поверхность снова становится сырой.

Квиллерен дунул в усы.

— Странная ошибка, правда?

— Для того, кто утверждает, что был маляром, — ответила Мэри, — невероятная!

Позже дождь превратился в предательский мокрый снег, мелкий и густой, как туман. Квиллерен отправился в магазин дешевой одежды, чтобы купить красную егерскую кепку с наушниками. Кроме того, готовясь к воровскому дебюту, он позаимствовал фонарь и лом Кобба.

Пора было идти к Расселу Пэтчу, который пригласил журналиста послушать двадцатитысячную аудиосистему. Квиллерен зашел домой и надел на Коко голубую «сбрую». Поводок неизвестным образом исчез, но для дружеского визита он был не обязателен. Благодаря «упряжи» кот выглядел подтянутым и спокойным, да и нести его по улице было проще в такой упаковке.

— Этот поход, — объяснил он своему мурлыкающему помощнику, — мы совершаем не только ради культуры. Я хочу, чтобы ты обнюхал все, что можно, и посмотрел, не найдется ли что-нибудь важное.

Бывший экипажный сарай находился через два дома от особняка Кобба, и Квиллерен засунул Коко за пазуху, чтобы тот не промок.

Они зашли в мастерскую, и хозяин провел их по узкой лестнице в странную комнату. Пол в ней был расчерчен на крупные шахматные клетки, у стен стояли статуи из белого мрамора на белых пьедесталах. Сами стены были разными: две — мраморно-черные две — ярко-красные.

Рассел представил своего друга — бледного молодого человека, либо очень стеснительного, либо очень хитрого — со сверкающим бриллиантом на пальце, а Квиллерен познакомил их с Коко, сидевшим теперь у него на плече. Коко только взглянул на новых знакомых и сразу же выразил пренебрежение, отвернувшись и устремив взгляд в противоположную сторону.

Отовсюду раздавались раздражавшие Квиллерена звуки скрипок и флейт.

• Предыдущая
• 31/39
• Следующая