Умереть в любой день после вторника - Браун Картер - Страница 10
- Предыдущая
- 10/31
- Следующая
Она снова перевернулась и уселась на коврике.
— А вы нечто вроде частного детектива, Рик?
— Нечто вроде, — подтвердил я.
— Это вас возбуждает? Хочу сказать, что это иногда опасно, и вы, должно быть, встречаетесь с самыми разными людьми. — Она сделала глубокий вдох, а затем, подняв руки над головой, медленный выдох. — А что вы думаете обо мне? — неожиданно поинтересовалась она. — Вы считаете меня очаровательной? Я вас волную?
Я ответил ей правду:
— У вас просто не все дома. И если бы вы решили, что появилась веская причина для убийства Сорела, то вы пойдете и сделаете это.
— Неужели? — Она снова перекатилась на живот и отжалась десять раз, почти не касаясь коврика животом. — Но у меня ведь нет серьезной причины. Не так ли?
— Если она у вас появится, это будет отличной возможностью бросить мне вызов — смотрите-ка, как я разделаюсь с Сэмом и выйду сухой из воды!
Она плюхнулась на кушетку возле меня, ее губы сложились в улыбку.
— Предполагается, что я разбираюсь в экспериментальной психологии, Рик! Но ваше замечание — довольно тонкое для неспециалиста. Предположим, я расскажу вам, что единственный мужчина, которого я любила, хотел жениться на мне, но Сэм отвадил его, нагородив обо мне кучу всякого вздора. Сэм был так убедителен, что этот мужчина поверил ему и испарился. Как вы считаете, это достаточно серьезный мотив, чтобы убить Сэма?
Я пожал плечами.
— Возможно. Но мне бы хотелось уточнить детали.
— Допустим, Сэм рассказал ему, что я нимфоманка и доказал это. Но ведь это так и есть. Такая пикантная «деталь» могла подстегнуть меня на убийство Сэма. Как вам кажется?
— В отношении вас, Беверли, у меня нет сомнений.
— Итак, значит — Роджер Хагилл… Он обитает в Брентвуде или, по крайней мере, жил там, пока не исчез с горизонта на прошлой неделе. Сэм должен был вступиться за меня и снести ему голову вот этой пепельницей. Да он наверняка так бы и сделал. Если хотите — проверьте.
— Его адрес в Брентвуде?
— Я не собираюсь облегчать вам задачу, Рик. Разузнайте сами. Или почему бы вам не спросить у Сэма? — Она вдруг наклонилась ко мне и положила руку на мое бедро. — Рик, я нахожу вас очень симпатичным. А что вы думаете обо мне?
— То же самое, — кивнул я.
— Вы не проявляете особого энтузиазма! — Вскочив с кушетки, она в нетерпении сделала несколько шагов, а затем повернулась ко мне:
— Вы считаете все это трепотней — насчет нимфоманства?
О Господи! Я вздохнул.
— Вы можете произнести хотя бы одну фразу без знака вопроса?
— Ну вот, теперь вы сердитесь. — Она язвительно усмехнулась. — Это означает, что вы нервничаете, но пытаетесь скрыть свои чувства. Интересно, а представление обо мне как о нимфоманке возбуждает вас или пугает до смерти? Любопытно было бы узнать.
Она бросила на меня угрюмый взгляд. Зрачки ее расширились, глаза потемнели.
— Почему бы нам не удостовериться?
Впав в прострацию, я тупо наблюдал за тем, как она расстегивает пуговицы на своей белой рубашке, сбрасывает ее, а затем дергает «молнию» на шортах, позволяя им соскользнуть с ее ног. Беверли направилась прямо к кушетке. Из одежды на ней оставались лишь белый лифчик — чашечки подчеркивали упругость маленьких грудей с твердыми сосками — и крохотные белые трусики, едва прикрывавшие ее стройные бедра. Ее глаза светились, и где-то в глубине гортани рождался мягкий, мурлыкающий звук. Интуиция подсказывала мне, как важно перехитрить ее — именно сейчас! В моих мыслях не было никакой логики — они были продиктованы исключительно подсознанием.
Я встал с кушетки и быстро шагнул ей навстречу. Тут она как будто заколебалась, но отступать было уже поздно. Мои руки ухватились за ее бедра, а затем соскользнули к ягодицам. Запустив пальцы в их податливую плоть, я прижал ее тело к своему и приник ко рту, впившись зубами в ее нижнюю губу. Ее реакция была мгновенной и яростной. Комната закружилась передо мной, когда ее сжатые кулачки забарабанили по моей голове. Как раз за ушами. Я отпустил все то, что так крепко сжимали мои руки и зубы.
Потрясенная, она быстро попятилась от меня, пока не добралась до своей одежды. Она натягивала на себя шорты с таким видом, словно затягивала на себе металлический пояс верности, чтобы обезопаситься от волков.
— Знаете что, Беверли? — Я осторожно потер саднившие места на голове. — Я верю в то, что вы нимфоманка, не больше, чем в существование некоего приятеля по имени Роджер Хагилл!
— Вы просто животное! — Она надела рубашку и принялась застегивать ее спереди непослушными пальцами.
— Вот утонченный разговор с одним из специалистов в области психологии, — усмехнулся я. — Но в следующий раз, когда у вас возникнут остроумные идеи и вы снова приметесь разгадывать меня, вам лучше попасть в точку и не ошибиться.
— Не будете ли вы так любезны убраться отсюда к черту! — в отчаянии завопила она.
— У вас что, нехватка тяжелых пепельниц?
Ее свирепый взгляд не обещал ничего хорошего. Она могла бы прихватить из кухни даже первый попавшийся нож. Поэтому я быстро ретировался, махнув ей на прощанье рукой.
Был уже одиннадцатый час, когда я приехал в фешенебельный клуб, где вскоре должно было состояться последнее выступление Сэма Сорела, завершающее его трехнедельный сезон. Судя по выражениям лиц толпы, снующей вокруг, зал будет набит битком. Добравшись до артистической уборной Сэма и постучав, я выжидал на этот раз приглашения.
— Кто это, черт побери? — буркнул Сэм.
— Холман, — отозвался я.
— А, это вы! — Голос его звучал уже более приветливо. — Входите, Рик.
Облаченный в старый халат, Сэм сидел в своем любимом кресле перед туалетным столиком, зажав в руке стакан. Бутылка стояла у его правого локтя, а глубоко посаженные темно-карие глаза мрачно взирали на окружающий мир, словно молча оплакивали его.
Соня Майер была одета прямо-таки сногсшибательно — ее платье состояло из двух ярусов. Первый, черного цвета, начинался с низкого выреза над грудью и доходил до бедер; второй ярус — из чистых кружев покрывал первый, мерцая и переливаясь, он добавлял блеска и сияния ее обнаженной груди и усиливал впечатление от округлостей ее колен и бедер. Крошечный медный колокольчик, по-прежнему свисая с мочки уха, позвякивал, когда она поворачивала голову ко мне.
— Привет, Рик. — Ее мягкое контральто звучало равнодушно. — Что нового?
— Все, что ново для меня, то старо для Сэма. — Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней. — Если бы он посвятил меня в некоторые подробности вчера вечером, то сэкономил бы мне массу времени и бензина.
Сэм набрал в рот виски и смаковал его, прежде чем проглотить.
— Я как-то не могу вникнуть, о чем это вы, Рик?
— Сэм Сорел — буйно помешанный, — равнодушно изрек я. — Сэм Сорел попирает моральные устои. Сэм Сорел — насильник, который избивает своих бывших жен. Нужно ли продолжать?
— Рик, — обратилась ко мне Соня ледяным тоном, вы что, рехнулись?
— Вполне возможно. — Я кивнул в направлении спины Сорела. — Спросите его.
Наблюдая за его отражением в зеркале, я увидел, как он строит гримасы, собирая миллионы складок и морщин на своей и без того сморщенной физиономии. Затем он медленно провел рукой по длинным седеющим волосам.
— У меня сегодня был длинный и трудный день, дружище. Все эти люди в клубе ждут моего последнего в этом сезоне выступления. Придется постараться изо всех сил, верно? Словом, нельзя ли подождать?
— Почему же нет? — Я пожал плечами. — Кому, черт возьми, есть дело до того, что вас убьют на следующей неделе?
— Сэм, милый. — В мягком голосе Сони столь искренне прозвучали материнские нотки, что я живо представил ее себе с детишками на коленях. — Я уведу Рика отсюда и поговорю с ним. Мы встретимся здесь после спектакля, не возражаешь?
— Ладно.
Он плеснул себе еще виски. Его рука дрожала, и бутылка несколько раз глухо стукнулась о стакан.
- Предыдущая
- 10/31
- Следующая
