Великое Лихо - 2 - Волков Сергей Юрьевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/94
• Следующая

- Видать, мор унес всех её родных. Не пойму, как она-то убереглась? угрюмо проговорил волхв, когда напоенная отваром из ягод и шариков мурцы чудя уснула у костра.

Нашли её быстро. Едва Луня услыхал плач, он тут же бросился за волхвом и Зугуром. Путники, идя на звук, вышли в конце концов к большой поляне, посреди которой, на высокой, раздваивающейся в трех человеческих ростах от земли сосне, сидела и горько рыдала худая простоволосая девчушка. А вокруг соснового ствола стояли и сидели, высунув из пастей розовые парящие языки, волки, крупные, почти черные в сумерках. Зугур вскинул было лук, но Шык удержал его. Вынув из колдовской котомки серый камень на кожаном шнуре, амулет Хорса, волхв метнул его в вожака, и волк, вначале ощерившись, вдруг коротко взвыл, и повинуясь его приказу, волки один за другим скрылись меж сосновых стволов, и пропали во мраке надвигающейся ночи.

Путникам пришлось повозиться, снимая найденыша с дерева. Когда опасность миновала, девочка, взметнувшаяся до этого на спасительный ствол единым духом, теперь не могла сама слезть с него. Зугур, связав несколько кожаных ремней меж собой, закинул один конец наверх, на дерево, Шык, немного говоривший по-чудьски, велел девочке обвязать себя, а потом все трое походников ухватились за нижний конец, и потихоньку спустили Вокую вниз.

Она проснулась на рассвете, вскочила, затравленно озираясь, метнулась к мешку с остатками припасов, выхватила оттуда ломоть вяленного мяса, и с рычанием впилась в него меленькими острыми зубками.

- Эх ты, голодень лесная! - усмехнулся проснувшийся Шык, велел Луне запалить костер, а сам подсел к жующей жесткое мясо чуде и спросил:

- Э-э... Скажи, Вокуя, откуда пришла смерть, что увела твоих родичей в иной мир?

Девочка замерла, не выпуская мяса изо рта, в её глазах плеснул ужас, страх воспоминания, она задрожала, но волхв положил свою морщинистую руку на её грязный лоб, прошептал тихо нужные слова, и Вокуя успокоилась. Давясь полупрожеванным мясом, девочка начала говорить, а Шык переводил присевшим рядом Луне и Зугуру:

- В их селении было немного домов, и в них жили только люди её крови. Была ночь. Она вышла из дому, поздно, когда все её родные уже спали. Она пошла... В амбар, что ли? В дом, где хранились колоды с медом, одним словом. А-а-а! Она тайком медком полакомиться захотела, вот чего! Так, дальше... В селение вошел старик. Что за старик?

Шык удивленно посмотрел на чудю и повторил свой вопрос на её языке. Вокуя вздрогнула, но справилась с собой и продолжила говорить, а следом за ней зазвучал и голос Шыка:

- Черный старик, в лохмотьях и босой. Он вышел из леса и пошел по селению. Он подходил к дверям и нюхал... Как лис, нюхал. Понятно, выведывал, стало быть. Дальше: старик обошел все избы, а Вокуя сидела в медовом сарае и все видела. И вот старик пошел к сараю, но вдруг учуял мед и остановился... Испугался, во как! И побежал назад, босиком по снегу! А потом он подбежал к одной избе и... И дунул в дверь. А после дунул в другую дверь, в третью. Так он обошел все избы, и подул во все двери. А потом взошла Луна и старик... Старик полетел! Нет, он стал... вразуми меня Влес, кем же он стал... Птахой ночной, или вроде того, и улетел. Вот оно что! Потом Вокуя тихонько вернулась домой, никому ничего не сказала, легла спать, и спокойно спала всю ночь. А утром... О, боги! Утром все умерли! И в её избе, и в других, во всех, на которые дул тот старик. Умерли люди, и козы, и ручные зайцы, и хорьки, что жили в избах. Понятно... И тогда она убежала из селения, и две семидицы бродила по лесам, пока стая волков не загнала её на ту сосну, с которой мы её сняли. Вот так все было, други!

Вокуя замолчала, дожевала мяса, взяла из рук Луни миску с согревшимся на костре отваром, робко улыбнулась и начала пить мелкими глотками обжигающее варево.

- Что за старик это был, ты понял, Шык? - спросил Зугур, подбросив веток в костер. Волхв покивал:

- Понял... Это Кощь, Черная Смерть, Моровой Дух, Людская Погибель... Хуже напасти и придумать трудно. Старается Владыка, разорви молния его печенку!

Вокуя, напившись отвара, укуталась в меховой плащ и тут же уснула она была ещё очень слаба. Трое походников отсели подальше от спящей, чтобы не мешать ей разговорами, хотя изможденную чудю вряд ли пробудил бы сейчас и грянувший над её головой гром.

- Что делать будем, други? - спросил Шык, оглядывая лица своих спутников.

- С собой её брать - так мы до Обура только к середине лета дойдем! рубанул рукой Зугур, потом помолчал и вдруг добавил: - Но и оставлять её тут тоже нельзя. Пропадет...

Луня поежился - одной, в здешних полуночных краях, когда до тепла ещё полторы луны почти что - точно пропадет девчонка, он ж ни избу себе поставить не сможет, ни пропитание отыскать, да и нет у неё ничего с собой... Выход один.

- Придется с собой её вести. - выдавил из себя Луня: - Если кинем мы её, получится, что мы ничуть не лучше, чем Кошь этот...

Шык покивал головой, мол, так, так, все так, согласен, а вслух сказал:

- Оставить - пропадет. С собой брать - мы пропадем, а с нами и все дело наше. Словно испытывает нас кто-то! Были б лызунки лишние - и толковать было б не о чем.

- Опять "бы" мешает, волхв! - усмехнулся Зугур.

Так и не решили походники, как быть. Зугур с Луней, пользуясь свободным временем, отправились на охоту, Шык взялся за приготовление восстанавливающего силы зелья - будут они брать Вокую с собой или нет, а подлечиться девке все одно надо.

Охота удалась на славу. Здешние безлюдные места изобиловали зверьем и дичью, и охотникам не составило особого труда набить из луков десяток куропаток, потом Зугур подстрелил зайца, а когда ранние сумерки запозли в лес, и меж сугробами залегли густо-синие тени, Луня набрел на следы матерого сохатого.

Гнать зимой лося по сугробам для человека - пустая трата времени и сил, но это если в катанках человек. А если на катанки сверху одеты лызунки - лосю не спастись. Могуч он, внутри словно очаг горит, никакой мороз ему не страшен. Как пойдет голенастыми своими ногами по сугробам вымахивать поди догони, но человек хитрее. Там, где сил у него не хватает, там, где вязнет он в рыхлом снегу, встает человек на деревянные полозья, и скользит поверх сугробов, настигая добычу.

• Предыдущая
• 10/94
• Следующая