Ностальгия по убийству - Браун Картер - Страница 9
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая
— Слушайте меня, — произнес он загробным голосом. — Вы должны помочь разыскать убийцу. Я должен отомстить, и я отомщу! Справедливость восторжествует!
Он помолчал. Я тоже не открывала рта. Тогда монстр продолжил свой монолог:
— Они все виновны, все, кто был тогда в подвале, в том числе и Джон Меннинг...
— Да отстаньте вы от меня, — не выдержала я. — Не знаю я вашего Джона Меннинга.
Вряд ли незнакомец разобрал эту реплику, потому что зубы мои выбивали отчаянную дробь. Дрожа от страха, я еще выше натянула одеяло.
— Грехи отцов переходят на их детей, но вы можете искупить грех отца, — ответил мне этот сумасшедший.
Его синюшное лицо вдруг заколыхалось, затуманилось.
— Я приду еще раз... Мы поговорим... Скоро... И исчез. Испарился.
Нервы мои были напряжены до предела, сердечко колотилось, как у пойманной птички. Что происходит? Кто этот человек? А может, я сошла с ума? Неужели я подвержена галлюцинациям?
Я принялась трясти головой, чтобы сбросить остатки сна и окончательно протрезветь. Боль из висков переместилась куда-то в область лба. Лоб стал тяжелым-тяжелым, я не удержала голову и уткнулась носом в подушку. «Сейчас умру». Как ни странно, но эта мысль успокоила меня, и я уснула крепким сном.
Открыв глаза, я увидела Селестину.
Голова моя больше не болела, хотя я слышала какой-то гул и звон. Глаза открылись с трудом, но все же открылись, что, несомненно, было личной победой. Слава Богу, утро. У зеркала вертится Селестина. Она в белом бюстгальтере, отделанном тончайшими кружевами, и белых трусиках.
— Привет, — сказала я и не узнала своего голоса: он принадлежал не веселой девушке Мэвис, а какой-то мегере-алкоголичке.
— Привет, Мэвис, — ответила Селестина. — Ну, как ночка?
— Удалась. Спасибо, что разбудила.
— Пустяки.
Она взяла щетку и принялась расчесывать волосы, корча в зеркале премиленькие гримасы.
— Иган рассказал мне, что выкинул вчера этот жирный Бэнкрофт. Странно, что ты попалась на его удочку. Он опоил тебя!.. Между прочим, ты провела эту ночь в моей комнате.
— Это твоя комната?
Я мгновенно вскочила на ноги. Глянув на меня, Селестина так и покатилась со смеху.
— О... Извини, Мэвис...
— Это я должна извиняться.
Новый взрыв хохота.
— Никогда еще не видела, чтобы девушка спала в таком виде, — смеялась Селестина.
— Понимаешь, вчера я не могла найти молнию в брюках... Проклятые брюки никак не поддавались, — принялась оправдываться я.
Мой ответ вызвал очередной прилив смеха. Пришлось насупить брови.
— Ну да, в брюках... И что тут такого?
— Извини, Мэвис. Мне не следовало смеяться.
На самом деле было видно, что Селестина забавляется от души.
— А почему тебя не было здесь вчера, когда я ложилась спать? — спросила я, подозрительно косясь на эту чертовку.
— Я захотела прогуляться перед сном, а, когда возвращалась, столкнулась с Иганом. Он мне все рассказал и посоветовал не трогать тебя. Я вошла, увидела, что ты спишь в моей постели, и решила переночевать в твоей. Неплохое решение?
— Да, — буркнула я. — А этого Бэнкрофта, если он захочет рассказать мне свою очередную пьесу «под лимонад», я просто кастрирую. Если бы не Иган Ганн...
Я натянула на себя блузку, надела сапожки.
— Тебе, Мэвис, надо принять душ, — посоветовала Селестина.
— Душ и аспирин.
— А вот я по-настоящему была пьяной только один раз, — призналась Селестина, мигом утратив веселость. — Провела, так сказать, эксперимент. Ну и нализалась... Бр-р... Это избавило меня от алкоголя раз и навсегда. Не переношу даже запаха.
— Ты правильно поступаешь. Алкоголь — гадость! Ну и кошмары меня мучили! — я тяжело вздохнула. — Знаешь, что мне привиделось? Вот здесь, у стены, стоял какой-то сумасшедший: лицо синюшное, руки синюшные, костюм сине-серый... Он разговаривал со мной! Нет, точнее будет сказать, разговаривал сам с собой. А потом как начал пугать...
— У меня сон был получше, — Селестина мечтательно закатила глазки. — Представляешь, лежу я на диванчике, а рядом со мной — супермен. Красивый, накачанный... Волшебная музыка... Он шепчет мне слова любви... И тут входит мама и говорит, что пора на репетицию.
— А вот мой «супермен» даже не заметил, что я сижу перед ним на кровати полуголая.
— А может, это был коммивояжер, продававший бюстгальтеры и прикидывавший, какой именно подойдет тебе? — усмехнулась подружка.
Я неодобрительно хмыкнула. А Селестина снова рассмеялась.
— Наверняка он страшно разочаровался: тебе, Мэвис, не нужны никакие бюстгальтеры. Высокая грудь — убытки для коммивояжеров.
— Да нет же, не был он продавцом... И на меня не смотрел. Бормотал о каких-то сатанистах... Причем, один из этих людей виновен больше других и ему надо отомстить в первую очередь... Бред, одним словом. Ну да, ладно. Пойду под душ.
— Правильно. А я тебя подожду. А потом мы пойдем завтракать.
Приняв душ, я поняла, что могу обойтись и без аспирина. Голова уже больше не гудела, глаза смотрели ясно. Забросив чертовы брюки подальше, я облачилась в мини-юбку. Если есть ноги — зачем их скрывать?
Селестина уже поджидала меня, и вместе мы спустились в столовую. На Селестине тоже была мини-юбка — раза в три короче моей. Лично я стараюсь такие не надевать. Наденешь — а потом даже наклониться не можешь. Почему-то у мужчин мини-юбки вызывают немедленное желание ущипнуть или похлопать девушку по тому месту, которое обычно спрятано от их завидущих глаз. Мало ли кому что нравится! Не обязательно же руками трогать. Помню, когда я отдыхала в Италии, у меня вся попка была в синяках. Ужасно!
Завтрак мне не понравился: еда, как говорится, на скорую руку. Кто же ее, интересно, готовил? Мы с Селестиной в одиночестве попивали кофе, потом к нам присоединились Нина, Уолтер и Иган. Композитор выглядел бодрым и свежим, а престарелая парочка — как с того света. Лица помятые, под глазами — мешки... Вплыла Трейси Денбор. Ну и страшилище! Она напялила на себя красные шорты — это при ее-то фигуре! — и белую длинную рубаху.
— Откуда такое похоронное настроение? — закричала Трейси с порога. — Кто умер?
— Бога ради, Трейси, помолчи, — зашипела на нее Нина. — И не надо играть перед нами. Я не сомневаюсь в твоих способностях. Ты — настоящая вамп.
— Да-да, — замурлыкал мистер Томчик. — Я убедился этой ночью...
Он покраснел.
— Ты был настоящим тигром, — заулыбалась Трейси, — а притворялся котенком.
Нина криво усмехнулась, а я подумала, что старички, видимо, провели бурную ночь. Интересно, как далеко они зашли?..
Уолтер подавился пирогом и закашлялся.
— Что-то вы все расслабились, — пробормотал Иган Ганн. — Ничего не имею против вечеринок, плясок и тому подобного, однако не мешало бы и поработать. Напоминаю, что на это утро у нас было запланировано очень много. Не так ли?
— Разумеется, — фыркнула Нина таким голосом, как будто композитор сказал нечто неприличное.
— Ну конечно! — поддакнул мистер Томчик.
— Это ваши проблемы, а не мои, — процедила Селестина, но на нее никто не обратил внимания.
— И должна вам заметить, мой дорогой мистер Ганн, — Нина прищурила глаза, — что вы напоминаете мне говорящего попугая: «Работать, работать...».
— Извините, если мое замечание задело вас, дорогая «подружка Бланта», — насмешливо улыбнувшись, парировал Иган Ганн. — Не шокирует, что я вас так называю? Мы ведь понимаем, что это шутка...
— Еще раз пошутишь, мальчик, — убью!
Глаза Нины Фарр налились кровью. Ну и дела!
Иган Ганн рассмеялся.
— Хорошо, все шутки — в сторону. Мне кажется, что...
В этот момент в столовую ввалился Алекс Блант, такой же помятый, как и остальные экс-звезды, и такой же мнимо веселый.
— Привет! — заорал он.
От его утробного рева у меня сразу заболела голова. Жаль, все же, что я не приняла аспирин.
— Ну что, живы? — вопрошал Блант, оглядывая Нину, Трейси и Уолтера. — Неплохо покувыркались, а? Ночная оргия завершается утренним кофе! Приветствую вас, дети мои!
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая
