Рок. И посох в песках оружие. Том второй. Западня - Швец Юрий - Страница 18

– Саламбо? – удивлённо сказал он ей, – Ты приехала одна? Где дядя Кассий?…

Саламбо пыталась, что-то ответить своему брату, повернулась в сторону мимоз и, …проснулась…» Сон необыкновенно встревожил её?! Что это был сон, что-то предвещавший, у неё никаких сомнений не было!

«– Что-то происходит в доме! – решила она, – Или что-то произойдёт?! Это явно предупреждение! Похожий я видела, когда мама отправлялась из Гадеса на Сицилию! Мне тогда приснился тонущий корабль!»

Такие мысли роились в голове, теперь, уже по-настоящему проснувшейся Саламбо. Тревога заполнила душу девушки и она, поднявшись, попыталась смыть ночные кошмары, приготовленной с вечера водой для омовения…

Послышался шум шагов, и в комнату вошла, приставленная к Саламбо, одна из берберок.

– Наш правитель Агизур, пришёл к вам Царица!

Саламбо быстро оделась в берберский, женский халат. Через минуту вошёл Агизур. По его лицу, Саламбо сразу угадала – что-то произошло и её сердце, не остывшее от ночных сновидений, учащённо забилось…

– Что произошло, Правитель? – быстро спросила она, не ожидая слов Агизура, – Что-то с Антонием?

– Тебе, Царица, лучше самой посмотреть! Наши лекари уже там! – Агизур повернулся и пошёл из шатра Саламбо.

Саламбо бросилась следом. Шатёр, где находился Антоний, был совсем недалеко. Берберы разбили свой госпиталь вблизи реки и бывших садов города. Самих садов уже не было, но остались заросли оливы и многочисленные финиковые пальмы. Берберы в первую очередь занялись расчисткой площади садов, для посадки их уже в этом году. Это было весьма странным, ведь этот народ, считалось, не знает оседлой жизни. Но, видимо, кровь этого народа пробудилась после долгой спячки и руки потянулись к земле! Что совершенно нормально, ввиду их долгих странствий по пустыне… Каждодневно, часть берберов производила вырубку, расчистку, выкорчёвывание диких зарослей, что стали здесь властвовать после ухода людей… Шаг за шагом, город приобретал вид, который говорил, что сюда возвратились люди… Саламбо вошла в шатёр, где находился Антоний. Вокруг его постели стояли несколько знахарей берберов и о чем-то громко говорили, непрерывно жестикулируя! Саламбо протиснулась к постели и взглянула на Бриана?! В ответ, на её появление, он, увидев её, улыбнулся одними глазами!… Да! Антоний пришёл в себя! Радость огромной волной заполнило её сердце и душу! Её бессонные ночи и труды принесли свои результаты! Да, он был ещё слабым и бледным! Но смерть окончательно отступила от него, и его взгляд красноречиво говорил об этом! Саламбо с восторгом склонилась над трибуном.

– Антоний! Как я рада! Агизур испугал меня, своей молчаливостью?! А, ты, наконец-то открыл глаза! Значит, ты, все же переборол смерть! Танат, так долго ходил вокруг тебя?! Теперь все будет хорошо! – По глазам Саламбо текли слезы. Она вспомнила как, совсем недавно, таким же беспомощным был ее Наравас…

– Молчи, молчи, Антоний! Тебе нельзя ещё говорить! Береги силы для выздоровления! Теперь каждодневное их накапливание, будет стимулировать выздоровление! – Сказал Агизур, положив на грудь Антония свою руку. Один из лекарей с улыбкой положил ему руку на уста и покачал головой в стороны, видя, что тот, все же пытается отреагировать, на появление Саламбо.

Антоний переводил свой взгляд с Саламбо на окружающих его людей и Агизура. В его взгляде читалась благодарность. Агизур взял его руку и слегка встряхивал её, стараясь взбодрить его… Все окружающие трибуна сошлись в одном мнении, что борьба за жизнь трибуна окончилась и впереди остался путь медленного, но окончательного выздоровления…

Гамилькон Ганнон пребывал в тревоге… Последние дни, действительно, выявили ряд вроде бы незначительных, мелких казусов вокруг вопроса, что вскрыл и обратил на него внимание адмирала, убывший на войну Корт! Но все стороны фактов, кои всплыли при изучении этого вопроса, если их складывать в цепь, сигнализировали, что вокруг семьи Гамилькара складывается какая-то замысловатая игра?! Гамилькон выяснил, кто поставил вопрос о сокращении охраны семьи Протектора! Оказалось, что этот вопрос поднял один из Магонов, сославшись на нехватку охраны стен Мегар! На вопрос Гамилькона, почему же надо непременно снять караул с дома Гамилькара, а не задействовать контингент из Бирсы, Совет суффетов не нашёл веских доводов ответа и, тут же, отменил своё распоряжение. Оставив все как есть! Все бы это не насторожило Гамилькона, подобные глупые решения Совет делал и раньше. Но случайно, он узнал, что беседу об этом перед самым советом, с ним провёл жрец Священной Касты Аниферон?! Это меняло дело! И дальше, Гамилькон стал действовать с удвоенной энергией! Он усилил наблюдение за аллеями?! И сделал это, негласно, в обход Совета суффетов! И это принесло свои тоже неожиданные результаты! Дело в том, что если бы Корт, в прошлый раз принял садовников за заговорщиков, то и сейчас, они попадали бы в поле зрения наблюдателей?! Но было установлено, что садовники появляются на Бирсе, в одно и то же время – утром! И в течение дня, больше на Бирсе не появляются! Следовательно, Корт столкнулся с теми, кто хотел быть похожим на садовников Бирсы, но ими не был! И теперь, эти некто залегли на «дно», не показываясь или стали намного осторожней?! Все это говорило Гамилькону, что вокруг его есть люди, которые связаны с этими заговорщиками?! И это сделало его молчаливым и осторожным… Отсутствие мнимых садовников говорило ему об этом? И Гамилькон с усилием ломал голову, перебирая в уме всех тех, кто мог быть как-то связан с ними… Но не находил таких! И, тогда, он решил ни с кем более не откровенничать по этому вопросу! Он решал задачу сам! Сам же разводил наблюдателей по аллеям и холмам Бирсы, сам же ставил им задачи! И ждал результатов наблюдения лично!… Но было ещё одно, что заставило его задуматься!… До этого он имел разговор с Целием? Это было, как-то после одного дня, когда Гамилькону, люди, наблюдающие за аллеями доложили о спокойствии в аллеях Бирсы! Гамилькон пребывал в размышлениях о людях, способных их предупредить и он случайно посмотрел на Целия… Тот, как раз, показывал Ольвию и Ганнибалу приёмы с римским копьём – пилумом. Взгляд, случайно упавший на римского центуриона, неожиданно, разжёг подозрения к нему… Гамилькон, некоторое время, смотрел на него, раздумывая о своём предположении… Он заметил, что приимпелярий несколько раз поймал его взгляд…

«– Может ли этот центурион быть в связи с заговорщиками? – размышлял адмирал, – Может! Он пользуется достаточной свободой в доме! И вправе выходить из него! Он обижен на Барку за пленение и обезображивание его лица! У него много причин, чтобы находится в списке моих подозреваемых! Корт прав! Если заговорщики захватят кого-то из детей Гамилькара, это будет хороший рычаг, чтобы затормозить действия Льва! Могли ли жрецы Молоха войти с ним в связь, чтобы отомстить Баркидам за все притеснения? Могли! И здесь могли! Я сам его несколько раз отпускал, во время занятий?! Куда он ходил и где бродил никто не знает? Он возвращался, но никогда не делился своими интересами! На моё, как-то, предложение о возможности обучения верховой езде, он ответил отказом! « Я привык добиваться победы, стоя в пехотном строю! – ответил он, тогда, – В нашем бою, я знаю все приёмы, приводящие к победе и садиться на лошадь не хочу! На лошади лишь хорошо преследовать врага и скрываться от него же!» Для чего же он так мне ответил? Чтобы сохранить свободу передвижений по Бирсе? А жрецы с удовольствием выжгут дотла дом Баркидов! И ради этого войдут в сговор, с самим Дисом! Если этот демон не их брат в подземельях?! Приспешников не стало меньше! Но действовать они стали по-иному! Не высвечиваясь! Но на последнем служении и жертвоприношениях в храме Молоха, я был удивлён их количеством!»

– Что стратег, размышляешь о виденных людях Ганнибалом Кортом? – совершенно неожиданно, он услышал у самого своего уха. И это был голос того, о ком думал все это время Гамилькон. Гамилькон, задумавшись, не заметил, как приимпелярий подошёл к нему с боку…