Кровь океана - Орехов (Мельник) Василий - Страница 16

– Ноаж!

Палец старшего матроса Таксынбаева побелел на спусковом крючке автомата. Один резкий жест со стороны договаривающихся сторон, внезапный порыв ночного ветра, неожиданный всплеск со стороны океана – и он готов был высадить весь магазин в жирного, зеленого, покрытого крупными уродливыми бородавками аквамена, которого держал на мушке, лежа в прибрежных кустах. Даже для понюхавшего на своем веку пороху морпеха-контрактника обстановка была психологически сложной. Назойливая мысль о незаконности его действий еще больше подливала масла в огонь.

Случись старшему матросу сорваться, произошла бы форменная катастрофа, потому что в воде у берега виднелись головы других тварей, внимательно наблюдавших за ходом переговоров. Если вдруг начнется стрельба, эти свирепые создания могут повести себя непредсказуемо. Скажем, порвать в клочья двух идиотов-контрактников, из фантастической жадности рискнувших глубокой ночью выбраться из подразделения и спуститься к смертельно опасной полосе прибоя.

А вот у сержанта Макарова нервы были, похоже, в полном порядке. Потому что он не лежал, мандражируя, в двух десятках метров от ихтиандра с автоматом в потных руках, как старший матрос Таксынбаев, а стоял по колено в воде прямо перед чудовищем, и в руке у него был только штык-нож, да и тот в ножнах.

– Ноаж! – снова утробно проквакал глубоководный, протягивая когтистую лапу с перепонками к штыку от модернизированного «калаша».

– Пёрл! – строго сказал сержант Макаров, пряча штык-нож за спину и не отводя пристального взгляда от земноводного монстра, в любую секунду готовый прянуть в сторону, освобождая Таксынбаеву линию огня. – Пёрл!

Железные нервы у товарища сержанта, в очередной раз отметил старший матрос Таксынбаев, старательно удерживая голову монстра в разрезе прицела – даже глаза заслезились от усердия.

Глубоководный взрыкнул, задрав башку, словно внезапно разъярился от назойливости Макарова, и сунул ему под нос здоровенный бородавчатый кулак.

Спусковой крючок «калаша» под давлением пальца медленно пополз назад. Если попасть точно в голову, отстраненно подумал старший матрос, второго выстрела уже не понадобится. С такого расстояния единственная пуля пять сорок пять разнесет эту лягушачью башку, как гнилой арбуз. Вдрызг. А вот взбешенных сородичей покойного придется отгонять от берега короткими очередями. Точно выцелить их в ночном море, даже при свете почти полной луны, нечего и надеяться, одиночными здесь уже не обойдешься. Хорошо, что захватил запасной рожок…

– Пёрл, – хладнокровно повторил сержант, глядя прямо в мутные выкаченные глаза глубоководного.

Ему тоже было не по себе, но он утешал себя тем, что не он первый, не он последний. Макаров четко помнил наставления прапорщика Луценко, поднаторевшего в обмене ценностями с морским противником еще в Техасе: говорить максимально коротко, медленно и отчетливо, важные вещи повторять снова и снова, чтобы отложилось в тупой бородавчатой башке, заковыристых слов не использовать, предпочтительнее всего односложные и на английском языке. По-русски штурмовики атлантов еще могли связать пару слов, но и те чаще всего невнятно и невпопад, а по-китайски не говорили вовсе, поскольку китайская система смыслового повышения и понижения тона был недоступна их речевому аппарату.

Американские рейнджеры, разумеется, рассказывали, что так происходит потому, что инопланетяне изначально крутятся у побережья Северной Америки и успели нахвататься словечек от местных. Однако Макаров так не считал. После Атлантического инцидента, уничтожившего значительную часть населения США, иностранных войск на материке было никак не меньше, чем выживших американцев, особенно у береговой черты, где и происходили вынужденные контакты с глубоководными агрессорами. По крайней мере, сопоставимое количество. Так что с русскими и китайцами ихтиандры сталкивались никак не реже, чем с англосаксами.

Просто язык у американцев был довольно примитивный, вот что: два падежа, простейшие суффиксы, которые элементарно запомнить, коротенькие слова; глаголы и прилагательные образовывались приставлением к существительному частицы или вообще порядком слов в предложении. Неудивительно, что лучше всего штурмовики атлантов сумели освоить азы самого примитивного языка из тех, с которыми им приходилось иметь дело на побережье. Тем более что и русские, и китайцы в общем-то эти азы в основной массе тоже знали, и этого было вполне достаточно для зачатков общения с инопланетными тварями.

Аквамены, они же ихтиандры, напоминавшие чудовищную двуногую помесь людей, рыб и лягушек, были единственными штурмовиками атлантов, способными к членораздельной речи. Прочие боевые монстры напоминали тупых морских животных, коими, очевидно, и являлись. Они, в отличие от акваменов, демонстрировали не разумное поведение, а скорее явные признаки внешнего управления. Загадочные атланты, укрывшиеся в глубинах океана, судя по всему, были мощными телепатами и обладали способностью управлять своим рыбьим воинством на расстоянии. Только этим можно было объяснить слаженные действия тупого морского зверья и искусственно сконструированных боевых организмов во время вражеских атак.

Разглядывая качающийся перед лицом кулачище и вдыхая омерзительный запах тухлой рыбы, сержант Макаров чувствовал, как холодные колючие мурашки начинают стремительно взбираться по его загривку. Если мускулистая тварь ударит его этим кулачищем в висок или полоснет когтями по горлу, можно будет заказывать отходную. Очень популярный в нашей синагоге отходняк, как поведал об аналогичном случае один классик.

Да, аквамены имели зачатки разума, и только данный факт позволял сержанту по-прежнему сохранять внешнее хладнокровие. Они были выведены своими хозяевами для того, чтобы пользоваться трофейным человеческим оружием, а в связи с этим штурмовикам требовалось хотя бы минимальное соображение: как приладить оружие к плечу, куда прицелиться, каким образом и куда нажать, как перезарядить. Если бы все эти мелочи за каждого отдельного бойца обдумывали сами атланты, вычислительной мощности их коллективного разума скоро перестало бы хватать, сколь бы грандиозной она ни была. Поэтому ихтиандры являлись достаточно автономными боевыми единицами, способными самостоятельно принимать решения в меру своего слабого разумения. А это неизбежно приводило к тому, что нечистые на руку земные военные пытались использовать их для собственного обогащения, устраивая межвидовую торговлю.

Что могло интересовать морских тварей на суше? Разумеется, человеческое оружие, ибо ничего другого ценного для них там быть не могло. И конечно, в первую очередь огнестрельное оружие, способное наносить противнику серьезный ущерб на расстоянии, поскольку трофейных штурмовых винтовок и гранатометов акваменам не хватало. Прапорщик Луценко как-то мечтательно обмолвился, что в Техасе ихтиандры отгружали по ящику золота, поднятого ими с затонувших испанских галеонов, за каждый ящик автоматов NHM-90 с цинком патронов, проданный им китайскими офицерами.

Боевые ножи и штык-ножи, конечно, интересовали глубоководных гораздо меньше. Однако и это оружие было лучше, чем просто когти и зубы. За него, правда, ихтиандры расплачивались куда менее щедро – не золотом, а, к примеру, дурацкими круглыми штуками, которые для них едва ли имели какую-либо ценность, поскольку их нельзя было есть, но которые неизменно вызывали судороги жадности у тупых сухопутных двуногих.

Глубоководным жемчугом.

– Перл! – отчаянно повторил сержант Макаров, мысленно прощаясь с жизнью.

Аквамен медленно разжал когтистый зеленый кулак.

Старший матрос Таксынбаев беспокойно заерзал в кустах: отсюда ему не было видно, что в руке у ихтиандра. Но, судя по реакции сержанта, там было именно то, что нужно.

Потеряв дар речи, Макаров потрясенно смотрел на три крупные жемчужины, лежавшие на зеленой чешуйчатой ладони, каждая размером с глазное яблоко человека.

– Дил! – выдавил он наконец и выставил вперед руку со штык-ножом. Чуть вытащил штык из ножен, демонстрируя отточенное лезвие, на котором хищно блеснул холодный лунный свет. Спрятал снова. – Раз нож. Три перл. – Для доходчивости вытянул сначала один палец, потом три.