Зыбучий песок - Браннер Джон - Страница 18
- Предыдущая
- 18/56
- Следующая
– Что узнает? – откликнулся Холинхед. – А если она сама выдумала этот язык?
Пол с трудом удержал себя в руках.
– Как счтает мой друг, преподаватель лингвистики, выдумать целиком новый язык практически невозможно. Что-нибудь всегда останется от родного – структура предложений или корни слов. Если выяснится, что она говорит на исскуственной форме какого-нибудь языка, это и будет доказательством ее умственного расстройства.
«Так-то. Это ты упустил.»
Холинхед бросил на него подозрительный взгляд – а не дуришь ли ты меня?
Но голос его звучал благодушно, словно это он подал Полу идею.
«Завтра ты будешь искренне убежден, что додумался первым.» – Если это все, инспектор: – произнес главный врач.
– Да, благодарю вас, сэр.
«Если я когда-нибудь научусь разбираться в больничной политике, я себя возненавижу.» Пол повалился в кресло, снял телефонную трубку и набрал номер.
– Склад, – ответил голос.
– Это доктор Фидлер. У нас есть магнитофон?
– Да, сэр. Но он сейчас у доктора Радж. Она подбирает музыку для субботних танцев.
– Понятно. Но она уехала с доктором Рошманом в Бликхем. Вам не трудно будет прислать магнитофон мне?
«Суббота? Проклятье, это завтра. Как раз на мое дежурство. Жалкая пародия на праздник. Жест в сторону нормальной жизни.» Он снова набрал номер, на этот раз – палаты Арчин, и попросил привести ее через десять минут к нему в кабинет.
За это время он наскоро приготовился к завтрашнему заседанию управленческого комитета. Это был полуаморфный орган, включавший в себя старший и младший медицинский персонал, администрацию и представителей попечительского совета, надзирающего сразу за несколькими больницами. Если Холинхед когда-нибудь уйдет на пенсию, в работе комитета, возможно и появится какой-то смысл, может даже у Чента будет шанс получить современное и компетентное управление. Пока же Холинхед, как и большинство главных врачей в округе, предпочитал не выпускать власть из своих рук, несмотря на все дифирамбы, которые он пел современным методам руководства.
«Клянусь, он устраивает эти субботние заседания только для того, чтобы держать их всех на коротком поводке. Иначе кто-нибудь вырвется.» Затем дверь открылась: принесли магнитофон, но без ленты, потому что ту, на которую Натали записывала музыку для танцев, сняли, и пришлось посылать еше и за лентой, а потом привели Арчин, и целая кипа работы оказалась отложенной на вечер.
«Я так никогда не добирусь до диплома: Да уж, придется сидеть завтра всю ночь впихивая в голову учебник и выуживая оттуда бой этих проклятых часов.» Он с трудом улыбнулся и жестом показал Арчин в сторону кресла.
– Спасибо, сестра, вы можете идти, – сказал Пол девушке, которая привела Арчин.
И когда дверь закрылась, добавил с горечью, зная точно, что вопрос останется без ответа: – Как же мне узнать, Господи, сумасшедшая ты или нет?
15
Она нерешительно улыбнулась и проговорила:
– П'ол!
Он улыбнулся в ответ.
«В чем-то изменилась, пока я ее не видел. Похорошела, несмотря на уродское платье. Да и не такое уж уродское. Где-то раздобыла пояс.
Экономка будет недовольна. Вдруг она задушится или повесится в туалете: Пожалуй, лучше начать с письма.» Открыв блокнот, он изобразил над ним пантомиму с шариковой ручкой. В ответ она сделала странное и быстрое движение головой, которое, поскольку оно отличалось от ее недавнего квази-балканского отрицания, очевидно, означало «да».
Взяв ручку, она принялась не столько писать, сколько рисовать какие-то символы.
Пол собирался понаблюдать за движениями руки, но взгляд застрял по дороге, и он вдруг обнаружил, что вниматнльно изучает ее лицо. У Арчин оказалась забавная детская привычка сосредоточенно просовывать сквозь зубы кончик языка.
Она развернула к нему бумагу, и он не сразу понял, что там написано ЖЕНСКАR ПАVАТА.
«Неплохо для человека, который предположительно не знает алфавита.
Указывает на хорошую зрительную память. Только это не то, что я хотел.» Он взял блокнот, перегнул страницу и попытался изобразить те остроконечные значки, которые она рисовала в первый вечер. Поначалу она растерялась, но через несколько секунд звонко рассмеялась и схватилась за ручку.
На этот раз она действовала быстрее. В результате на листе появилась квадратная таблица из двадцати пяти символов. Подвинув стул так, чтобы сидеть с той же стороны стола, что и Пол, она принялась указывать ручкой на каждый значок.
– Бех, – назвала она первый, – вех, пех, фех, уех. – Ручка дошла до конца ряда.
«Уверенно держишься, юная леди. Не похоже, что ты учишь меня алфавиту, который от нечего делать сочинила сама. Хорошо бы еще знать, какие звуки соответствуют каким буквам.» Со вздохом, потому что это отнимало время, которого и так было мало, он начал записывать транскрипцию каждого звука. Затем в замешательстве остановился. Два или три звука переводу не поддавались – в английском языке не было ничего похожего. Один из них отдаленно напоминал резкое придыхание, похожее на шведское «tj» , которое он не мог даже повторить.
Еще:
«Более чем странно. Нет гласных. Тем не менее в такой структуре больше логики, чем в обычном алфавите. Сгруппированы по сериям: звонкие, глухие, взрывные согласные, и соответствие по вертикали: Если ты все это выдумала сама, ты определенно не глупа.» Он вырвал лист из блокнота и хотел убрать, чтобы отправить потом в университет, но Арчин с обиженным видом его остановила.
«Черт возьми, ты думаешь, мы собрались учить языки? Как же тебе объяснить, что у меня просто нет времени?» Он показал на кипу бумаг, сложенных на столе и изобразил пантомиму, как складывает их, перелистывает, раскладывает, и наконец выбрасывает в корзину. Она наблюдала за ним, и выражение ее лица сменилось трижды: замешательство, понимание и, наконец, радость от этого понимания. Она остановила его, схватив за руку, и на мгновение ее холодные тонкие пальцы переплелись с его.
С чувством, похожим на погружение в воду, Пол вдруг осознал, в какое трудное положение он попал.
«О, боги: Ты симпатизируешь мне и ты доверяешь мне. И значит, я обязан помочь тебе больше, чем кто угодно другой.» И он безропотно смирился и потратил довольно много своего невосполнимого времени на то, что при желании можно было бы счесть прихотью ее больной фантазии. В обмен на ее таблицу символов он написал на листе английский алфавит, добавил, где можно, соответствующие буквы из ее набора, затем произнес звуки.
В ответ она продемонстрировала ему, что ее система является на самом деле силлаботонической, а не алфавитной, и что к таблице букв прилагается еще набор, состоящих из точек и тире, огласовок, как в иврите. В довершение она написала внизу страницы два коротких слова – свое имя и его.
«Довольно!»
К неудовольствию Арчин Пол отодвинул блокнот и включил магнитофон. Взяв в руку микрофон, он сказал.
– Сейчас я попробую записать образец речи пациентки Чентской больницы, которую мы назвали Арчин. Возможны один или два фальшстарта, так как она не знает английского.
Он проиграл то, что записал. Звук его голоса, доносящийся из динамика, совсем ее не удивил. Это добавляло еще один пункт в список ее странностей: едва ли в современном мире у нее было больше шансов не увидеть ни разу машину, чем магнитофон.
Пол протянул ей микрофон.
– Стэна, – сказала она, показывая на стенку, – полл, акно, двер, паталок:
Он со вздохом нажал на клавишу. Кроме прекрасной зрительной памяти эта девушка обладала не худшей слуховой, но пока ее изучение английского не принесло еще ощутимых плодов, это было слабым утешением. Перематывая ленту, он раздумывал, как ей объяснить, что ему нужно.
Но ничего объяснять не пришлось. Она все мгновенно сообразила и быстро проговорила что-то на своем языке. Пол широко улыбнулся и включил магнитофон.
Ему удалось записать почти две минуты абсолютно незнакомой речи. Она звучала довольно ритмично, трудно было сказать, то ли это потому, что она читала какое-то стихотворение, как, наверно и всякий, кому предложили бы наговорить что-нибудь на магнитофон, то ли это было свойство самого языка.
- Предыдущая
- 18/56
- Следующая
