Достигая уровня смерти - Брайт Владимир - Страница 50

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая

— Я принимаю ваши условия.

— Смело.

Несмотря на то, что от полутрупа-полувампира веяло потусторонним ужасом, он был мне наиболее симпатичен из всей этой сумасшедшей троицы.

— Прекрасно! — Женщина-собака искренне обрадовалась тому, что этот жалкий человек уцепился за эфемерную соломинку надежды.

Она была на сто процентов уверена, что карта, на которую легла ладонь крупье, — не туз. Что угодно, только не туз.

Предчувствие не подвело её. Это действительно был не туз, это нечто совершенно другое. Нечто необъяснимое и непонятное. Потому что когда человек, наконец, перевернул карту, на её лицевой стороне ничего не оказалось. Ни масти, ни картинки, ни цифры. Только сплошное белое поле.

— Ты проиграла. — Я смотрел ей прямо в глаза и меня колотило то ли от ярости, то ли от нервного перенапряжения. — ТЫ ПРОИГРАЛА, БЕШЕНАЯ СУКА! — отчётливо, чуть ли не по слогам, произнёс я эти слова — чтобы до всех сидящих за столом дошёл их смысл.

Она была явно обескуражена, но не сломлена. Подумаешь, этот обмороженный недоносок вытащил пустую карту. Обыкновенный типографский дефект, не более, который можно легко исправить, выкинув эту карту из колоды.

— С какой стати?

— Это даже не туз, это «Белый Джек». — Я говорил быстро и уверенно, пытаясь не только обескуражить их своим напором, но и заставить поверить в искренность моих слов. — Он блуждает во времени и пространстве и появляется только тогда, когда идёт по-настоящему большая игра и делаются по-настоящему большие ставки. Если вы ничего не слышали о «Белом Джеке», то вы не игроки, а сборище дилетантов! — С каждым словом у меня зрела уверенность: всё, что я говорю — чистая правда. — «Белый Джек» стоит даже выше своего собрата «Чёрного Джека», а у тебя всего лишь двадцать одно с червовым тузом, так и не разбившим мне сердце.

Закончив свою речь, я рассмеялся. Легко и искренне. как может смеяться только абсолютно счастливый человек.

Да, прыжка в пропасть было не избежать, и мой сумбурный экспромт насчёт «Белого Джека» наверняка никого не убедит, потому что шит белыми нитками, и тем не менее…

Тем не менее, я победил. И пускай никто не признает эту победу и никто, кроме меня, не знает об этом. По большому счёту, мне было глубоко наплевать.

Самое главное, что об этом знаю я. Остальное совершенно не важно.

— Ты… Ты… — Её почерневшие от бешенства глаза выражали больше, чем все слова, вместе взятые. — Ты обма…

Рука стремительно метнулась к пальцам крупье, сжимающим проклятую карту, и, когда их кисти встретились, мощнейший электрический заряд прошёл между двумя телами.

— Ты… — Её морда заискрилась, как будто состояла из множества крохотных электрических гирлянд, а затем поблекла и начала всё больше и больше отдаляться.

Я хотел было рассмеяться, чтобы выразить своё презрение к этой жестокой полусобаке-полуженщине, но не смог.

Какая-то чудовищная сила корёжила моё тело, выворачивая его наизнанку и таща в зловещую пасть монстра, не имеющего ни тела, ни имени, так как он был порождением Пустоты.

Всё смешалось в стремительном водовороте хаоса, но, вместо того чтобы испугаться, я был совершенно спокоен.

Жизнь, как впрочем, и карточная игра, подошла к концу, так и не выявив победителей и побеждённых. Но главным было то, что я оказался достойным поцелуя королевы и уходил из этого мира с честью.

Паук был прав, когда утверждал, что нет ничего хуже для настоящего мужчины, чем умирать с осознанием того, что ты жалкое ничтожество.

Тысячу раз прав.

Тысячу раз…

Тысячу…

У режиссёра было двенадцать секунд в запасе и плюс к этому сверхсовременная техника, для которой не существовало практически никаких преград, когда дело касалось построения видеоряда.

Конечно, если бы можно было подумать всё взвесить и просчитать, наверняка бы он смонтировал материал по высшему разряду, но и без того финал получился более чем впечатляющим.

Одна из пуль, выпущенных из пистолета бездушного киборга, попала точно в объектив камеры после чего, разворотив её внутренности, вошла в глаз несчастного оператора.

Это было, конечно, печально с чисто человеческой точки зрения, но режиссёр эфира уже давно чувствовал себя не человеком, а кукловодом, манипулирующим настроением и сознанием сотен тысяч людей.

Если бы он был сумасшедшим, то вполне мог возомнить себя богом, но до таких крайностей этот человек не опускался, потому что был настоящим профессионалом — спокойным холодным и расчётливым.

Камера передавала картинку в студию до самого последнего мгновения, поэтому не составляло особого труда показать неумолимо приближающуюся пулю, используя вполне банальный, но всегда стопроцентно действующий приём с замедлением времени.

— Попробуй поймать эту грёбаную пулю! — прокричал взбешённый киборг и выстрелил.

Пуля вылетела из ствола и устремилась к намеченной цели. И каждому из тех, кто сидел сейчас у экранов телевизоров, показалось, что летит она прямо в него.

Было в этом полёте нечто завораживающее. Нечто такое, что нельзя объяснить словами. Эта пуля была и прекрасной и ужасной одновременно. И она неумолимо приближалась, чтобы забрать жизнь человека с камерой, отважившегося зайти настолько далеко, насколько это вообще возможно. Он не рассчитал своих сил и возможностей — и потому умер.

Пуля подлетала всё ближе и ближе, закрывая чуть ли не всё видимое пространство. Она увеличилась до невероятных размеров, похожая на стремительную акулу, атакующую ничего не подозревавшую жертву. А затем…

Брызнули в разные стороны осколки разбитой оптики, после чего изображение пропало, сменившись беспросветной темнотой.

— Ровно минуту держим чёрный экран, чтобы зритель хоть раз в жизни понял, что такое смерть, а потом включаем трагический голос диктора. — Режиссёр был по-настоящему счастлив.

Этот грандиозный репортаж наверняка войдёт в историю. Да что там, в историю, — его можно будет использовать в учебниках по режиссуре в качестве классического образца того, как нужно ставить первоклассные шоу.

В принципе, начиная с этого момента, судьба киборгов уже не интересовала режиссёра. Прямой репортаж с места событий потерял свою актуальность. Конечно, время от времени будут включения с места событий, но не более того. После такого впечатляющего финального кадра нужно показать что-нибудь не менее грандиозное. Но пулю, летящую в камеру уже нельзя переплюнуть — это он знал точно. А раз невозможно удерживать зрителя в состоянии неослабевающего эмоционального накала, то нужно резко изменить тактику, переведя внимание толпы в более мягкую и спокойную плоскость. Теперь будет достаточно комментариев из студии и обсуждения проблемы киборгов с признанными специалистами в этой области.

«Классика жанра, — подумал режиссёр. — Что ни говорите, а это уже стало классикой.» Настроение у него было не просто приподнятое, оно было великолепное. Чрезвычайно редко в профессиональной деятельности бывают такие моменты, которые становятся поворотной точкой всей жизни. И кудесник эфира чувствовал, что сейчас настал именно такой момент. Высота, которая с блеском покорена, чтобы…

— Сэр… — Лицо ассистента, обратившегося к задумавшемуся боссу, было пепельно-серым.

У режиссёра была превосходная реакция, поэтому он быстро переключился с собственных мыслей на производственные.

— Неполадки в студии или сверху спустили очередное указание? — Это были две самые болезненные проблемы, которые могли заставить потерять самообладание кого угодно.

— Не-ет… — с огромным трудом выдавил из себя ассистент. — С этим всё в порядке.

— Тогда какого хрена ты отвлекаешь меня? — Теперь всё внимание режиссёра было приковано к стене с мониторами, где крупным планом показывали скорбное лицо диктора, сообщающего, что погиб один из членов съёмочной бригады.

— Дело в том… в том… Я даже, в общем…

— Ты пришёл сюда, чтобы мычать, как недоеная корова или хочешь сообщить что-то важное? Если имеешь информацию, то говори, в противном случае — убирайся.

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая