Цвет крови – серый - Брайт Владимир - Страница 52
- Предыдущая
- 52/68
- Следующая
Изящная фигурка сделала шаг вперед и, встав на цыпочки, положила свои легкие руки на лицо монстра. Со стороны могло показаться, что великодушная принцесса хочет нежно поцеловать ревущее от боли чудовище, чтобы облегчить его страдания или превратить его в прекрасного принца.
Она действительно собиралась облегчить его муки и преуспела в этом благородном порыве. Все так же легко, будто перед ней игрушка, а не живое существо, Ита крутанула голову охотника.
Шея сломалась сразу.
Девушка бросила одну из ромашек на землю и легко, словно балерина, повернувшись кругом, обратила свой взор на второго охотника. Она улыбалась какой-то неживой, стеклянной улыбкой, и глаза ее были под стать этой улыбке – такие же отрешенно-стеклянные. Механическая кукла вытянула вперед руку с оставшейся ромашкой и шагнула в направлении очередной жертвы.
Если до этого момента воздух был пропитан только сыростью тумана, поднимающегося из низины, то сейчас в нем отчетливо чувствовался тошнотворный несвежий запах страха. Последний из воргов почувствовал его и понял, что этот нестерпимый запах исходит от него самого.
То, что еще несколько мгновений назад не только выглядело, но и было обычной девушкой, теперь превратилось в какую-то ужасную тварь со стеклянной улыбкой и полумеханическими движениями. Она не просто убила его напарника, она искалечила его, надругалась над телом воина с особой изощренностью, и оставшийся в живых ворг знал: если он не убежит прямо сейчас, не рванет изо всех сил в спасительную чащу, то будет так же жестоко убит.
Мощное тело стремительно повернулось вокруг своей оси и побежало-полетело на крыльях страха навстречу стремительно приближающимся деревьям. Он почти достиг цели и уверился в мысли, что еще не настал его час, еще побегает вольный охотник среди необъятных степных просторов Алавии, еще не раз и не два обманет жертву и ускользнет из холодных и скользких лап смерти. Но в тот самый миг, когда, казалось, уже ничто не могло остановить этот стремительный рывок к свободе и жизни, каменная стрела вонзилась в хребет убегающего на четырех лапах ворга и, пройдя вдоль позвоночника, ударила в мозг.
Словно подстреленный кролик, огромный беглец завалился на спину и, несколько раз хаотично перевернувшись на земле, врезался в дерево, после чего наконец остановился.
«Не в этот раз...» – успело промелькнуть в умирающем сознании, и все кончилось.
В этот раз обмануть смерть действительно не удалось.
Все с тем же отстраненным выражением на лице девушка подошла к поверженному врагу и вытащила из головы ворга каменную стрелу. Спокойно и обстоятельно она вытерла оружие о траву и положила в колчан. Той, чье тело переполняла сила, не нужен был лук. Она метнула стрелу, словно дротик.
Вторая ромашка упала рядом с последним врагом, после чего убийца воргов как ни в чем не бывало направилась дальше.
Ите показалось, что она отключилась на ходу, ненадолго провалившись в полусон-полубеспамятство. Однако это ощущение быстро прошло, после того как девушка поняла, что по-прежнему идет по тому же самому месту. Она достигла края поляны и вдруг увидела обезображенное тело ворга, неестественно вывернутая голова которого валялась в луже крови, а передние лапы были безжалостно сломаны.
«Гольстерры», – равнодушно подумала она, не испытывая жалости к еще одной жертве чудовищ.
Ита уже собиралась идти дальше, но неожиданно ее внимание привлекла ромашка. Свежесорванный цветок лежал рядом с трупом, отчетливо выделяясь на фоне зеленой травы и темно-бордовой крови. Сама не зная почему, она подняла эту ромашку и, задумчиво повертев ее в пальцах, воткнула в петлицу.
Едва заметная капля сорвалась с конца стебля, упав на голову поверженного ворга. Остекленевшие глаза бессмысленно смотрели вслед удаляющейся лучнице, и, если хорошо присмотреться, в самой глубине этих пустых, безжизненных глаз можно было заметить отблески былого страха.
Ее длинный путь только начинался, а пророчество Сарга уже сбылось – дважды за ночь она привела в трепет, казалось, привыкший ко всему Хаос. Но что самое удивительное – это было только начало. Самое начало длинной и беспощадной войны, в которой не было ничего, кроме бесчисленных легионов поверженных врагов, в чьих глазах навсегда застынет то же выражение, что и у этого мертвого ворга.
После того как имуры и темные эльфы покинули лагерь, я вновь оказался один на один со своими проблемами. Они никуда не ушли, а только отступили на задний план. И то, что теперь у командира жалкой кучки людей в оруженосцах состоял не кто-нибудь, а наследный принц дроу, не добавляло особого оптимизма в мои и без того невеселые мысли. Хотя на самом деле в моем подчинении оказался не один дроу, а сразу два. Тот придворный из свиты, о котором я уже успел позабыть, сначала ужасно расстроился, проиграв пари, ставкой которого была его свобода, а затем невероятно обрадовался – он, единственный из всех своих соплеменников, остался со своим принцем, имея на то все основания. Карточный долг – долг чести.
Мне не нужна была бродячая цирковая труппа, разбившая бивак в нашем лагере. Поэтому, не слишком-то церемонясь в выражениях, я освободил Валда от его обязательств, предложив как можно быстрее убраться прочь с моих глаз.
В ответ дроу повторил трюк своего принца – протянул оружие, предложив мне либо убить его, освободив от вечного позора, либо принять на службу.
Изречение древних, что история всегда повторяется дважды, один раз как трагедия, а второй – как фарс, в очередной раз нашла свое подтверждение. Причем произошло это прямо у меня на глазах.
– Прикажи, пожалуйста, ему убраться, – устало попросил я Айвеля.
– Никто не властен приказывать дроу, когда вопрос касается его чести, – последовал лаконичный ответ.
– Значит, его честь говорит – стань рабом, раз проиграл спор?
– Да. Иного выхода нет – только смерть.
– Хорошо. – Я решил принять правила этой дурацкой игры. – Подойди сюда, раб.
Было очевидно, что Валда, придворного вельможу, особу, приближенную к императорской фамилии, покоробило такое грубое обращение. Тем не менее он сдержал рвущийся наружу гнев и подошел. Этот блистательный дроу, наверное, полагал, что мы играем в придворные игры или игрушечные солдатики, где нет грязи и крови, боли и войны, а существует только чистое и благородное понятие «честь», которая превыше всего на свете.
Он ошибался.
Причем настолько глубоко, что даже не мог себе этого представить. Стельский Мясник, подарок вождя гоблинов, без всяких слов и увещеваний привел меня к осознанию простой истины: у каждой чести есть своя цена.
Бывают пределы, за которыми нет ничего. И если ты достиг такого предела, а затем вновь опустился на землю, то твое сердце подобно бездонной яме, в глубине которой растворится все, что угодно. И где уже нет ничего, кроме пустоты и вечного серого неба с низко висящими облаками.
– Пойдешь сменишь повязки раненым и вытрешь тех, кто в беспамятстве сходил под себя, – приказал я.
Валд дернулся. Но не как от пощечины, а так, будто его со всего размаха ударили хлыстом. Рука легла на рукоять стилета, намереваясь выхватить его из ножен, но в самый последний момент застыла. Больше чем уверен, Валда сдержало только присутствие принца.
– А ты, наверное, думал, мой милый, – я намеренно втаптывал его в грязь, потому что не испытывал ни малейшей жалости к этому напыщенному дроу, – что, став рабом человека, будешь продолжать носить свои прекрасные одежды, пить благородные вина и флиртовать с красавицами? Давай посмотрим, насколько далеко простирается твое понятие о чести. Может быть, это всего лишь слова, а на самом деле эта пресловутая честь разбивается о суровую правду жизни – кусок обычного дерьма? Если это так – ты свободен, мне не нужен раб, который будет подвергать сомнению каждый приказ своего господина. Если же ты остаешься, то иди, – я устало махнул рукой в сторону палатки с ранеными, – мне нужно кое-что обсудить с Айвелем.
- Предыдущая
- 52/68
- Следующая
