Цвет крови – серый - Брайт Владимир - Страница 20

• Предыдущая
• 20/68
• Следующая

– Мы не предатели, – сквозь плотно сжатые зубы с горечью произнес я, натягивая тетиву лука. – Мы просто пали жертвой обстоятельств.

Это последнее усилие было настолько нечеловечески мощным, что я не услышал, а скорее почувствовал, как в до предела изогнутом луке что-то глухо щелкнуло. Он еще был в силах выстрелить в последний раз, стремительно разогнувшись вслед удаляющемуся оперению стрелы, как будто пытаясь догнать птенца, покинувшего родное гнездо, но как оружие он уже умер.

Впрочем, может быть, это было к лучшему. Мне бы не хотелось, чтобы старый лук, принадлежавший еще моему прадеду, попал в чужие руки. Наверное, это было бы неправильно и в высшей степени несправедливо.

Хотя что такое справедливость?

Еще один глупый вопрос, не требующий ответа.

Неотвратимо надвигающийся всадник увидел наконечник стрелы, направленный ему прямо в лицо, и понял, что ему не жить. Печать смерти легла на его чело, и в эту последнюю секунду, отпущенную ему судьбой, ярость ушла из его взора, оставив после себя лишь тихую печаль о том, что последний час пробил, а в жизни еще так много можно было бы совершить. В моем же сердце, напротив, не было даже тени печали: лично я сделал все возможное, чтобы спасти людей своего племени. Я даже отдал частицу души, скрепив ею присягу лордам Хаоса. Но все напрасно. Те девятьсот лучников, которые стояли за нашей спиной и видели, как подковы конницы втаптывают в землю отряд заграждения, тоже были обречены. Хаос получил одну тысячу жизней людей племени Сави в обмен на оставшиеся четыре, и мы честно заплатили по всем счетам.

Да, мы встали под знамена темных рас, но, тем не менее, остались в глубине души светлыми или, точнее будет сказать, серыми, потому что по большому счету изгоев и предателей нельзя причислить ни к одной из сторон.

Все это пронеслось в моей голове за мгновение до того, как правая рука опустила натянутую до предела тетиву. А затем...

Вместо того чтобы послать стрелу в лицо неумолимо надвигающегося всадника, я вскинул лук вверх и сделал последний выстрел из старого родового оружия.

Птица-стрела вертикально взмыла вверх, навстречу пронзительно голубому небу, унося вместе с собой еще один осколок моей души, оставшийся неподвластным Хаосу, несмотря ни на какие клятвы. Она улетала все выше и выше, а я стоял, запрокинув голову, со счастливой улыбкой на губах провожая свою последнюю, самую главную стрелу. В этот миг я мог бы поклясться чем угодно, что это был самый точный, лучший и правильный выстрел во всей моей жизни.

Она надеялась собственноручно уничтожить проклятого ренегата, пронзив его черное сердце наконечником стрелы, выкованным на заре цивилизации из странного небесного металла. Но, судя по всему, желанию не суждено было сбыться, так как именно в этом месте предполагалось нанести сокрушительный удар по флангу противника. Стремительная атака могла решить исход всей битвы либо привести к существенным потерям со стороны войск Хаоса. Вот почему ей придавалось такое большое значение в планах командования.

Иту вообще бы не пустили в этот район, насквозь пронизанный магией друидов, если бы не упоминание о Сарге, которое произвело сильнейшее впечатление на мага, остановившего девушку на окраине леса, невдалеке от места, выбранного ею для засады.

Этот же друид снял с ее глаз пелену, позволив увидеть скопление войск в лесной чаще, казавшейся совершенно пустой и безжизненной.

Ита готова была отдать, что угодно за возможность принять участие в предстоящей атаке конницы. В конце-то концов, умелая лучница в седле может поразить не меньше противников, чем тяжеловооруженный рыцарь. Но в данном случае ей не помогли ни отчаянные мольбы, ни безупречные доводы. Человек, под чьим началом находились три тысячи рыцарей, был непреклонен: ей здесь не место – и точка.

Девушка была вне себя от ярости. И у нее был для этого вполне веский повод. С огромным трудом выйдя на призрачный след легендарного друида, она в конечном итоге нашла его, после чего убедила отдать ей небесные стрелы – и все это ради чего? Ради того, чтобы какой-то напыщенный болван, ни с того ни сего возомнивший себя великим стратегом, смешал ей все карты?

Другая на ее месте, может быть, и отступила бы, но полукровка, в чьих жилах текла огненная смесь крови двух рас, была не из тех, кто способен опустить руки при первых же признаках надвигающихся трудностей.

Командир когорты пехотинцев, люди которого должны были заманить неприятеля в ловушку, оказался более сговорчивым. После непродолжительной беседы он согласился взять лучницу в свой отряд при условии, что они еще встретятся после окончания битвы. Этот не лишенный определенного шарма мужчина не намекал на откровенные непристойности, а обуреваемая ненавистью Ита была взрослой девушкой, успевшей многое повидать в этой жизни, поэтому предложение устроило обе стороны.

Договор вступил в силу немедленно. И вот, наконец, после стольких трудов и усилий, Ита получила то, что стало наваждением последнего месяца ее жизни, – возможность лично отомстить презренному ренегату, не только убившему ее отца, но и присягнувшему на верность Хаосу. Созданию без сердца, души и совести, которого нельзя было даже назвать человеком, так же как больного бешенством пса нельзя назвать нормальным животным. Его можно только убить, чтобы раз и навсегда избавить мир от этого жуткого монстра, некогда причислявшего себя к человеческой расе.

Для файта не составляло труда взять след человека, осколок души которого находился в перстне владычицы Хаоса. Это было легко и не требовало практически никаких усилий. Мореплаватели, ориентирующиеся по звездам, никогда не заблудятся, потому что имеют перед глазами четкие ориентиры. Осколок души – та же звезда, только находится она совершенно в другом измерении, куда могут попасть лишь избранные.

Огромная двуглавая собака являлась слугой богини, поэтому для нее не существовало преград или запретов. Она могла с легкостью перемещаться в пространстве и подпространстве, перескакивать с одного уровня материального мира на другой, даже не задумываясь о том, как и почему ей это удается.

Как уже было сказано, главная трудность миссии заключалась не в том, чтобы найти смертного, а в том, чтобы определить, Истинный он или нет.

Файт, на протяжении последних двух дней неотрывно наблюдавший за человеком, не мог быть на сто процентов уверен в том, что объект его слежки является Истинным. Да, некоторые косвенные признаки совершенно недвусмысленно указывали на то, что Хрустальный Принц и есть именно тот, кто нужен богине Хаоса. Тем не менее, посланец Фасы не мог рисковать ни своей репутацией, ни доверием хозяйки, основываясь только на смутных догадках и непроверенных фактах. Ему нужно было нечто такое, что могло бы дать четкий и ясный ответ – заслуживает этот человек быть достойным внимания небожителей или нет.

Уверенность файта в том, что он находится совсем рядом с ответом на главный вопрос, еще более укрепилась с началом битвы. А после того как объект наблюдения вышел вперед с горсткой обреченных смельчаков, попытавшись ценой собственной жизни задержать лавину рыцарей, посланец богини практически уверился в своей правоте. Но не хватало чего-то важного... Штриха, который придал бы законченное совершенство всему полотну. Росчерка пера, скрепляющего кровью договор с вечностью, вспышки озарения, проясняющей карточный расклад капризной Судьбы.

А без этого последнего недостающего звена цепи, способного замкнуть круг истины, файт не мог и не имел права рисковать.

Огромная собака уже собиралась уйти, так и не получив ответа на главный вопрос, кто же на самом деле Хрустальный Принц, но в самый последний момент, за несколько мгновений до того, как стремительный ураган атакующих рыцарей должен был смести все живое на своем пути, произошло неожиданное. То, что в силу многих объективных и субъективных причин было увидено лишь немногими посвященными, явившись не чем иным, как знамением, расшифровать которое были не в силах даже практически всемогущие лорды Хаоса, не говоря уже о всех остальных.

• Предыдущая
• 20/68
• Следующая