Выбери любимый жанр

Потерянные Души - Брайт Поппи - Страница 19


Изменить размер шрифта:

19

Потом он засел за телефон. Джека не было дома, но Никто все-таки разыскал его в пиццерии «Скиттлс» в нижнем городе, где он часто ошивался по вечерам в компании друзей.

– Ты не сможешь меня отвезти в Колумбию? – спросил он. – Сегодня?

– Бензин денег стоит, приятель. – Джеку было восемнадцать, и у него было поддельное удостоверение личности, так что в барах ему продавали спиртное, и он, следовательно, считал себя самым крутым в округе.

– Я тебе заплачу, у меня есть деньги. Мне нужно успеть на ночной автобус. Уезжаю отсюда на фиг.

– Предки достали, да? – Джек не стал дожидаться ответа. – Ладно, я тебя отвезу. С тебя пять баксов, раз ты у нас богатый. Встречаемся здесь, в пиццерии. В полночь.

Куда можно доехать на междугородном автобусе за девяносто пять баксов? Достаточно далеко, кстати.

– Спасибо, Джек, – сказал он. – До встречи тогда.

– Эй, погоди. Тут Лейн хочет с тобой поговорить, – сказал Джек, но Никто уже повесил трубку.

Он вернулся к себе в комнату, забрался в постель и свернулся калачиком под одеялом. Было всего девять вечера. Вполне можно поспать пару часиков перед встречей с Джеком. Но он был слишком возбужден, чтобы спать. В голове теснились мысли. Глаза не закрывались. Даже виски не помогло. Он был кошмарно трезв.

Он перевернулся на другой бок, потом запустил руку под матрас и достал опасную бритву. Нежно и аккуратно провел лезвием по запястью. Тонкая черточка набухла красным, кровь проступила крошечными шариками, а потом потекла – такая яркая на фоне бледных заживших шрамов. В последний раз Никто лежал у себя в кровати в своей комнате, где он всегда ощущал себя в безопасности, и пил свою кровь – что всегда его успокаивало и что он делал всегда, когда ему было особенно одиноко, когда его обуревала жажда чего-то, чего он и сам толком не понимал. Он лежал, впившись губами в ранку у себя на запястье, и мысленно обращался к некоей невидимой силе, которая, как он верил, жила у него в комнате и всегда ему помогала: Поедем со мной, я тебя очень прошу. Не бросай меня на дороге. Останься со мной, пока я не найду, что ищу. Потому что теперь я останусь совсем один и мне будет очень тяжело.

И вот когда его губы окрасились алым, он наконец заснул, и тонкая струйка розовой от крови слюны стекла на подушку из уголка его рта.

7

Я буду вампиром, папа.

Уоллас крепко зажмурился и тряхнул головой. – Уйди, Джесси, – пробормотал он. – Не мучай меня. – Он оперся руками о стену кирпичного здания, в котором располагался бар Кристиана, потом оттолкнулся, как бы придавая себе ускорение, и пошел прочь.

Ладони саднило. Он ободрал руки о кирпичи. Он чувствовал пыль и грязь, въевшиеся глубоко в его линии жизни и линии сердца. Но боль в руках не отвлекла его от мрачных мыслей – не прогнала проклятое прошлое, которое вновь навалилось мучительными воспоминаниями. Улицы и дома вокруг как будто расплылись туманом и как-то вдруг потемнели. Теперь он действительно видел Джесси, видел ее такой, какой она была в тот день…

– Я буду вампиром, папа.

Она только об этом и говорила. Она найдет вампира, он ее укусит, и она тоже станет вампиром, и будет пить кровь других (своих любовников, рассуждал Уоллас, любовников, которых он не знал), и превращать их в вампиров. Она была одержима вампирами. Она окружила себя вещами, которые так или иначе были связаны с этой нечистью. Она и раньше любила читать, но теперь круг ее чтения изменился. Теперь на тумбочке у ее кровати лежали только вампирские книжки. Был там и «Дракула», разумеется. Истрепавшийся и весь исчерканный. Как-то вечером, когда Джесси не было дома, Уоллас заглянул в книгу. Некоторые абзацы были обведены карандашом или губной помадой. И еще чем-то похожим на кровь.

Уоллас начал читать, но уже через пару абзацев ему стало противно, и он отложил книжку. Он и не знал, что это порнографический роман. Потом он потрогал линии на листах. Да, это действительно была кровь. Джессина кровь. Она резала себе вены, чтобы черкать в книжке кровью. Между страницами Уоллас нашел несколько лезвий. Там были и другие книги, такие же мерзкие, надо думать, и пузырек с каким-то красным порошком – наверное, из одной из тех лавок вуду, которых хватает во Французском квартале – хотя он ей не раз говорил, чтобы она не ходила в такие места. Нечего ей там делать. Все стены у нее в комнате были завешены плакатами с кадрами из фильмов: жестокие, напоенные кровью глаза, острые зубы в крови, мрачные стены, задрапированные черным кружевом…

– Папа.

Уоллас заставил себя открыть глаза. Он был вовсе не дома, в коридоре у двери в Джессину комнату. Он шел вниз по Бьенвиль, вдыхая прохладный ночной воздух, – он направлялся к реке. Но прошлое снова всосало его в себя, в тот самый день…

Джесси звала его. Десять лет они прожили с ней вдвоем. У них не было никого, кроме друг друга. Десять лет – с того кошмарного дня, когда Уоллас зашел в ванную и увидел Лидию в остывающей красной воде с руками, разрезанными от запястий до локтей. Он – отец Джесси. Кроме него, у нее нет никого. И он должен ответить, если она зовет. Он ей нужен. И он отзовется.

– Папа, – звала она тихо. – Папа.

Уоллас уставился на старенькую картинку на двери в Джессину комнату – мультяшный кролик в заляпанном разноцветными красками комбинезоне пишет малярной кистью слова: ГЕНИЙ ЗА РАБОТОЙ, – потом открыл дверь и вошел из сумрачного коридора в яркий, почти ослепительный свет. Окна Джессиной спальни выходили на солнечную сторону.

Она только что вышла из душа, и ее кожа была свежей, розовой и росистой, как сама весна. Влажные волосы прилипли к щекам. Уоллас смотрел на дочь, и тут зеленое полотенце соскользнуло с ее груди. В последний раз Уоллас видел Джесси голой, когда она была совсем-совсем маленькой, пухлой и несформировавшейся, с розовыми круглыми сосочками и чистой крошечной складочкой между ножек. Но теперь ее грудь налилась и потяжелела, и Уоллас подумал, как это, должно быть, приятно – прикоснуться к этой груди, взять в рот этот сосок цвета спелой клубники. Интересно, какой у него будет вкус?

– Я стану вампиром, папа.

Он вдруг понял, что не может выдавить из себя ни слова. Во рту пересохло, так что даже нельзя было сглотнуть комок, вставший в горле.

– Оденься, Джесси. – У него получился лишь сдавленный шепот, слабый и бесполезный.

– Я буду кусать людей, папа. Я буду ими кормиться. Мне нужна кровь. Густая… горячая… алая кровь. Мне нужна твоя кровь, папа. Я хочу есть. Твоей Джесси нужно поесть. Иди ко мне.

Он сам не понял, как оказался у нее в постели. Конечно, если б она его не соблазняла так откровенно, если б она не была его дочерью, его единственной радостью, если бы он не стремился с такой одержимой готовностью делать все, о чем она его просит… если бы за те десять лет, что прошли после смерти Лидии, у него были другие женщины… если бы боль в его чреслах не рвалась наружу с таким надрывом, он бы, конечно, не дал ей увлечь себя на постель, расстегнуть на нем брюки, оседлать его и обвить его бедрами гладко и туго – как морской анемон. Он бы не застонал, и не сжал бы в ладонях ее налитые и мягкие груди, и не стал бы вбивать свою штуку во влажное и бархатистое естество собственной дочери… Он не знал, сколько все это продолжалось, а потом она наклонилась к нему, и он почувствовал острое прикосновение бритвы к шее под челюстью. Джесси приникла губами к ранке. Он почувствовал, как дернулось ее горло, когда она сделала первый глоток. А потом у него перед глазами поплыла черно-красная пелена.

Он очнулся на Джессиной постели, среди смятых простыней и запаха юной девичьей кожи. На горле был тонкий порез – не страшнее, чем, если бы Уоллас порезался сам, когда брился, – в потеках запекшейся крови и подсохшей слюны. Джесси не было.

Вечером она не пришла домой. Она вообще не пришла.

Прошло несколько дней. Уоллас бросился на поиски. Он искал ее во всех заведениях, о которых она хотя бы раз упоминала в их разговорах. Во всех этих сумрачных барах и ночных клубах во Французском квартале. Он не знал, что он скажет Джесси, когда ее найдет. Ему начало казаться, что в том, что случилось, виноват только он. Как будто это он ее совратил. Как будто он взял ее силой. Он не знал, сможет ли он посмотреть в глаза своей дочери. Но это было уже не важно. Потому что он так ее и не разыскал. И больше уже никогда не видел.

19
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Брайт Поппи - Потерянные Души Потерянные Души
Мир литературы