Изысканный труп - Брайт Поппи - Страница 42

• Предыдущая
• 42/50
• Следующая

– Ну... – Джонни на коленях сплел руки, белые и сильные, с тонкой, но неизменной полоской машинного масла под ногтями. – Два дня назад умер мой брат.

– Брат?.. – Сорен с Люком перебросились удивленными взглядами. – Мы не знали, что у тебя...

– Да, был брат. Этьен был намного старше меня. Когда-то жил со мной в родительском доме, но часто бывал в Новом Орлеане. – Джонни усмехнулся. – Во Французском квартале.

– Он был геем? – спросил Сорен.

– А почему, думаете, предки выставили нас из дома? У Сорена перехватило дыхание, а Люк спросил:

– Это он заразил тебя СПИДом?

– У меня, кроме него, никого не было.

– Он домогался тебя? – Снова голос Сорена. Джонни пожал плечами:

– Можно ли назвать домогательством то, что мне всегда нравилось? В любом случае теперь он мертв. Заболел пневмонией, и мы ничего не смогли поделать.

Люк задумался:

– А кто заботился о нем, когда ты выводил лодку?

– Наша сестра. Ей двадцать два года. Она оставляла детей с мужем и приходила к нам. Говорила мужу, что пошла навестить родителей. Могу поспорить: если бы родители зашли к ним в ее отсутствие, то ей бы задали жару и Джо-Джо, и наш отец.

– Джо-Джо?

– Ее любящий муж. Он грозился переломать мне руки, а Этьену ноги, если мы только появимся вблизи их дома.

Люк представил себе жизнь женщины, у которой в двадцать два года дети (во множественном числе) и муж, наверняка тупоумный, как его имя. Она наблюдает, как братья умирают от непонятной ужасной болезни, о которой ходят страшные истории. Она молчит и ни с кем не может поделиться своей болью. Есть ли ад хуже?

– Я сказал, что поставлю вас, ребята, в известность и сделаю это прямо здесь, на болоте, чтобы ей не пришлось возиться с еще одним телом. – Джонни скривил лицо. – Мы сами хоронили Этьена. Скверная штука. Я подумал, если вы хотите продолжать вещание, то можете оставить лодку здесь, на привязи. Вы сами догребете на пироге до берега и найдете свою машину. Наш док находится на безопасном расстоянии. Или можете научиться управлять лодкой. Это просто.

Сорен покачал головой.

– Я закрываюсь. Оборудование отвезу в два захода на пироге. Конец волне «ВИЧ».

– Хочешь, чтобы мы ушли? – спросил Люк у Джонни.

Тот робко взглянул в ответ:

– А вы можете остаться? Я знаю, что не должен такое просить, но боюсь, что сделаю что-нибудь не так. Не хочу лежать здесь, раненный... и... ну... Я видел, как умирает Этьен. Хочу, чтобы кто-нибудь проводил и меня.

Люк с Сореном переглянулись и дали согласие, пытаясь скрыть свое нежелание. Просьба не для друга, но в ней невозможно отказать.

Джонни крепко обнял каждого, достал из кармана пальто револьвер с перламутровой рукояткой и вышел на палубу. Люк и Сорен пошли следом.

– Джонни, – сказал Сорен, – а что нам потом... делать с тобой?

– Перекиньте меня через борт и помолитесь за мою Душу.

– Но...

Сорен беспомощно развел руками. А как же запах? Что будет, когда твое распухшее тело всплывет на поверхность через неделю? Все эти вопросы он не мог задать.

– Ты волнуешься по поводу устранения останков, Сорен? – Джонни запрокинул голову и засмеялся. Люк первый раз видел его веселым. – Городской житель, ты разве не знаешь, что в болоте плавают толстозадые аллигаторы?

Сорен побледнел.

– Надеюсь, я заражу прожор СПИДом. Однажды чертов аллигатор съел мою собаку. – На лице Джонни мелькнула грусть, но потом вроде исчезла. – Пока, Люк. Пока, Сорен.

Он опустился на палубу, закинул голову за край баржи и вставил дуло револьвера глубоко в горло. Люк едва услышал приглушенный взрыв, когда кровь вырвалась из макушки Джонни, полилась изо рта и носа, окрасив пожухлую шею, фонтаном забила в воду.

Люк с Сореном невольно схватились за руки. Их пальцы сплелись до онемения. Люк высвободился и опустился перед Джонни на колени. Глаза юноши были полуоткрыты, недвижны, безжизненны. Лицо расслаблено, губы застыли вокруг ствола, как вокруг обмякшего члена любовника. Джонни просил их прочесть молитву, но Люк ни одной не знал. Он поставил стопу на бедро мертвеца и столкнул его с края баржи. Тело Джонни с громким всплеском упало в воду, по поверхности болота пошли круги. В маслянистой мути проступили красные нити.

Сорен отвернулся:

– Пойдем?

– Подожди.

Люк прикрыл глаза ладонью и вгляделся в берег заводи. Словно доисторическая тварь отделилась от сгустков водорослей и корней кипариса, который рос на тенистой границе между трясиной и сушей. Пара золотых выпуклых глаз рептилии приближалась к лодке по стоячей воде.

– Люк. Мы не будем на это смотреть.

– Я буду.

Широко зевнули две челюсти с крупными зубами, словно доски на шарнирах, скрепленные сотней гвоздей различной длины. Механизм растворился и с таким же автоматизмом сомкнулся, впившись в тело Джонни, зажал его со звуком, похожим на оружейный разряд. Люк слышал, как крошатся кости. Труп так резко ушел под воду, что образовался кровавый водоворот. Аллигатор направился в свое логово, оставляя за собой извилистый след. Люк знал, что они несколько дней хранят жертву в углублениях между древесными корнями у берега, чтобы мясо стало мягче и под-портилось в прибившейся грязи.

– Идем, – сказал он, но Сорен был уже в рубке, разбирал оборудование.

Он не хотел смотреть ни в воду, ни в глаза вернувшегося Люка.

Сорен не рассчитал с аппаратурой. Потребовалось три захода, чтобы отвезти ее в док, где спрятана машина. Люк поедет вместе с Сореном, что его радовало. Он был не в состоянии вести автомобиль тридцать миль до Нового Орлеана.

К третьей переправе в загруженной пироге шок от смерти Джонни уже прошел. Они вспотели и начинали действовать друг другу на нервы. Сорен постоянно делал колкие замечания, чтобы скрыть свое огорчение по поводу закрытия радиостанции. Люк, спокойный, каким давно не был, пытался игнорировать его выпады. Когда они забрались в машину, грязные и усталые, Сорен спросил:

– Что будешь делать, если Тран тебя не примет? Люк почувствовал, как в нем снова просыпается дьявол, отдаленной вспышкой.

– Откуда тебе знать, примет он меня или нет?

– Он и прежде отвергал тебя. Тем более теперь. Ударение на последнем слове вызвало у Люка подозрение.

– Что ты хочешь сказать этим «теперь»?

– Ну... а что, если он с кем-нибудь встречается? Сорен вставил ключ зажигания. Люк схватил его за руку, не давая завести мотор.

– Ты что-то недоговариваешь?

– Не глупи. Откуда мне знать? Мы с Траном практически незнакомы.

– Сначала дразнишь меня, а теперь уходишь от ответа. Хватит гнать. Ты видел Трана. Тебе что-то известно. Говори.

– Люк, отвяжись.

Он сжал запястье Сорена, с наслаждением ощущая, как в его хватке дрожит тонкая кость.

– Ты, ублюдок, мне же больно! Тран был прав.

– Да? Прав насчет чего?

– Ты сумасшедший хренов садист.

– Возможно. Когда же Тран даровал тебе эту жемчужину мудрости?

– На прошлой неделе. В тот же день он сказал мне, что у него новый любовник.

– Кто?

Сорен молчал. Люк снова сомкнул пальцы и попытался вывернуть ему руку.

– О боже, Люк, больно...

– Его имя.

– Джей Бирн.

Люк отпустил Сорена. Тот отпрянул, дав ему тумака в плечо. Благодаря кожаной куртке Люк почти не заметил удара. Он пытался связать имя с его владельцем, потому что оно казалось смутно знакомым и ассоциировалось с чем-то неприятным.

– Джей Бирн? Кто это, на хрен, такой? Не тот охотник на молодняк из Французского квартала?

Сорен кивнул:

– Мне кажется, он законченный подонок. Трану он вроде сильно нравится.

– Что еще ты знаешь?

Ничто так хорошо не развязывает язык упрямому молчуну, как небольшая доля своевременного насилия. Сорен выдал всю историю – с того момента, как нашел Трана спящим в Джексон-сквер, до того, как подвез его к отелю «Хаммингберд». Если его там уже нет, предположил Сорен, то он в доме Джея. Нет, он не знает адреса, но это частная резиденция на Ройял-стрит с безупречной системой безопасности, и Тран упомянул, что флероны на стальных вратах имеют форму ананасов.

• Предыдущая
• 42/50
• Следующая