Весна сорок пятого - Туричин Илья Афроимович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/40
- Следующая
– Василь? - Толик поднялся с ящика, глядел напряженно, будто готовился к драке. К нему подошел Серый, шерсть на холке стояла дыбом.
– Видит он, видит… - сквозь всхлипывания сказала Злата.
Раненые загалдели, заговорили все разом. Толик подошел к Злате.
– Так чего ты ревешь, Крольчиха?
– Так… От радости… - Она наклонилась, поцеловала Катерину. Та отерла Златины слезы со своей щеки.
– Куцый сказал, что Василю новые глаза прибинтовали вместо старых. Прижились, значит?
– Дурак твой Куцый, - засмеялась Злата сквозь слезы. - Свои У Василя глаза, свои…
– Тогда чего ж ему прибинтовали? - недоуменно спросила Катерина.
Колечко прихватил костыли, оперся на них, поднялся неуклюже.
– И везет же вашему Василю! У тебя синеглазой сестрички нет? Или подружки? А то мне и потанцевать не с кем!
– А ты отыщи свою, с котлом на голове, - посоветовал дядя Костя.
– Тю!… Я ж не разглядел, что там под котлом.
Раненые засмеялись.
– Идемте, - позвала Злата Толика и Катерину. - Я вас к Василю проведу.
– Уже можно? - спросила Катерина.
– Ну, прогонят…
Катерина пошла за Златой, а Толик стал быстро складывать ящики под окном. Доктора он побаивался, а со двора надежней, да и Серого с собой в госпиталь не возьмешь! Он забрался на ящики, поцарапал стекло. Никто не открыл. Он поднялся на цыпочки, прижался к стеклу носом. В щель между занавесок увидел Василя. Тот сидел на своей койке, прижавшись к подложенной под спину подушке. Глаза по-прежнему забинтованы. А напротив на стуле сидела Гертруда Иоганновна, держала в руках тетрадочные листки. Толик уже видел эти листки, письма Петра с фронта.
Три немца шли, не скрываясь, по заснеженной тропе, двое с мешками за плечами, у третьего в руках была свежесрезанная палка, и он опирался на нее. У всех троих на шеях висели автоматы, а полы шинелей для удобства были заткнуты под ремни. Немец с палкой все время посматривал вправо, где тянулся скрытый в кустах телефонный провод.
Немцы не разговаривали, а только перекидывались отдельными словами, тропа шла круто вверх. Внезапно она свернула в сторону. А провод тянулся прямо.
Они остановились на повороте.
– Идем тропой? - полуспросил один из солдат.
– Нет. Приказано идти вдоль провода, - откликнулся тот, что с палкой, видимо он был старшим и отвечал за поход.
– У тебя есть запасные ноги? - сердито произнес третий.
– Это у тебя запасной язык, - буркнул солдат с палкой и повторил решительно: - Пойдем вдоль провода. Нас встречают.
Он сошел с тропы и стал карабкаться вверх, проваливаясь в глубокий снег, хватаясь за обнаженные мокрые ветки. Товарищи его, тяжело дыша, закарабкались следом.
И тут сверху раздался молодой голос:
– Стой! Кто идет?
– Свои, - обрадованно откликнулся тот, что с палкой.
– Пароль?
– Бранденбург.
– Ну здорово, горные орлы! Шнапс не ополовинили?
Пришедшие засмеялись. Тот, что с палкой, сказал:
– Ну и забрались вы! Трезвому не пройти.
– Значит, цел шнапс, - весело сказал самый молодой из встречавших. - Как здоровье гауптмана Брука?
– А чего ему сделается. У нас тихо.
– Давай поможем, - предложил молодой.
Немцы скинули мешки с канистрами.
Молодой усмехнулся:
– А автоматы не тянут?
И тут немец с палкой заметил, что молодой одет не совсем по форме: на нем штатские коричневые штиблеты и черные блестящие краги.
– Руки! - строго сказал молодой.
И на пароль он не ответил. В растерянности немец вскинул палку, как автомат.
Молодой засмеялся.
– Что б вы так с самого начала воевали!
С немцев сняли автоматы и стали снимать шинели и мундиры. Они не сопротивлялись, только удивленно моргали.
– Вы немцы? - спросил тот, что с палкой.
– Немцы, - сказал один из товарищей молодого. - Настоящие немцы. Можешь не сомневаться. Хотя вот он - русский.
– Командир, они готовы, - сказал молодой.
Откуда-то из-под снежной замяти появилось несколько человек, одетых пестро, кто во что. Один из них, в офицерской шинели с меховым воротником и в армейской шапке с суконными наушниками, сурово, без улыбки посмотрел на немцев, стоящих в одних рубашках. Потом повернулся к молодому и его товарищам:
– Одевайтесь быстро. И этим бросьте что-нибудь. Замерзнут, потом возись с ними.
Трое молча переодевались в немецкую форму.
– Пароль усвоил? - спросил командир.
– Бранденбург.
– А отзыв?
– Какой отзыв? - спросил молодой по-немецки.
– Блиндаж, - оторопело ответил немец.
– Палку давай.
Немец протянул палку. Что-то автоматическое бы по в каждом его движении, словно он двигался, не соображая, не понимая, что произошло.
Молодой взял палку. Двое его товарищей закинули на спины тяжелые мешки с канистрами, в которых был шнапс.
Кто-то из пришедших с командиром вздохнул притворно-горестно:
– Эх, какое горючее мимо проходит!
Но командир повернул к нему каменно-суровое лицо, и он умолк.
– Будь внимателен, Павел, и осторожен.
– Есть, товарищ командир. У нас в цирке дрессировщик Пальчиков совал голову в пасть льва. Это пострашнее.
– Здесь тебе не цирк. Здесь война. На всякий случай мы связь прервем. А вы действуйте по обстановке. - Командир протянул руку. - Ну успеха, артист!
– Спасибо.
Командир молча пожал руку двум другим товарищам, и Павел двинулся вперед вдоль провода.
– И не очень спеши, - сказал вдогонку командир.
Ноги утопали в голубоватых сугробах. Пар от тяжелого дыхания поднимался к голым заснеженным веткам и там таял. А с веток за шиворот сыпалась холодная белая пыль.
Так они молча поднимались вперед: Павел и два немца-антифашиста. Задача простая: отнести фашистам канистры со шнапсом и вернуться, по возможности рассмотрев их позиции, прикинув: можно ли подобраться к тем позициям скрытно?
Чем выше они подымались, тем плотнее становился туман вокруг, видимо к вершине прилипло плотное облако. Внезапно оно разорвалось, и они увидели над головой мокрые деревья, а над ними серое небо с другим слоем облаков. А между деревьев стояли два фашиста с автоматами наизготовку, нажмут на спуск - и конец.
– Стой! Пароль?
– Бранденбург, - ответил Павел хрипло. - Отзыв?
– Блиндаж.
– Ну и забрались вы! Трезвому не пройти, - произнес Павел ту же фразу, которую произнес тот, с палкой. Кто их знает, фашистов может быть, это какой-нибудь второй пароль? И спросил: - Далеко еще?
– Дотащите.
Встречавшие немцы двинулись было вперед, но Павел внезапно вспомнил ефрейтора Кляйнфингера, как тот жадно хлебал самогон прямо из горлышка, и предложил осторожно:
– Может, подкрепимся?
Встречавшие остановились и переглянулись.
– Да не убудет шнапса. Все равно ваш обер-лейтенант одну канистру заберет себе.
– Давай.
Канистру вытащили из мешка и поставили на снег, все пятеро уселись вокруг нее. Павел открыл замок. Из канистры выполз сивушный дух.
– Эх, зажевать нечем! - с досадой воскликнул один из товарищей Павла.
Один из встречавших воровато оглянулся и достал из кармана банку свиной тушенки. Банка была в следах масла предохранительной смазки, к ней прилипли табачинки и какой-то мусор. Быстро вскрыли ее ножом. Павел искренне облизнулся, давно не ел он тушенки! К горлышку канистры припадали по очереди, останавливались с кряканьем, подхватывали ножом розовые в белом сале куски тушенки, зажевывали торопливо. Павел только мочил губы, делая вид, что пьет. Он еще ни разу в жизни не пил этой дряни. И пить не будет. Кончится война - ему в цирке работать. Какой же он вольтижер или жонглер после шнапса?
Когда немцы хлебнули по нескольку раз и глаза у них заблестели, Павел закупорил канистру и натянул на нее мешок.
– Только тихо! А не то ваш обер-лейтенант нам всыпет.
– Понимаем, - осклабился один из встречавших. - Давай сюда. Понесу.
- Предыдущая
- 23/40
- Следующая
