Кураж - Туричин Илья Афроимович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/74
- Следующая
В сквере, на площадке за свежекрашеной зеленой решеткой, возводился цирк.
У ограды толпились зеваки, день был воскресный.
Флич остановился в проходе возле старика сторожа, сидевшего на табурете.
– Здравствуйте.
В клетчатом пиджаке, с "кис-кис" на шее, Флич был таким нездешним, что старик встал и пристукнул деревянной ногой.
– Здравия желаю!
– Сторож? - спросил Флич.
– Не сумлевайтесь, - строго ответил старик.
– Ну-ну, мы не сумлеваемся, - улыбнулся Флич. - Пошли.
И все четверо двинулись за ограду, сопровождаемые завистливыми взглядами мальчишек.
Стук и грохот стояли на площадке.
В центре уже высились четыре опорные мачты, словно поддерживали голубое небо. Мачты были связаны между собой, и от каждой тянулись по три троса-растяжки, будто гигантский паук сплел здесь паутину. В стороне лежали штабелями деревянные щиты, а рядом - металлические козлы.
Между мачт, возле вбитого в землю Ломика, стоял неприметный мужчина в ватнике и танкистском шлеме. Шлем плотно облегал круглое веснушчатое лицо. Оно казалось неподвижным, сонным из-за век, которые опускались на глаза, прикрывали их. Это был шапитмейстер Сергей Сергеевич, царь и бог на площадке. Униформисты, рабочие, присланные на помощь саперы - все подчинялись ему мгновенно и беспрекословно. Вот он постучал скрюченным пальцем по ломику, и тотчас один из униформистов накинул на ломик веревочную петлю.
Сергей Сергеевич махнул рукой, и униформист побежал в ту сторону, куда он махнул, быстро разматывая закрепленную на ломе веревку. И когда та натянулась струной, Сергей Сергеевич пошел вдоль нее, придирчиво осматривая, словно то была не простая веревка и от нее можно ожидать невесть чего.
– Осевую протянул, - сказал Флич.
А Сергей Сергеевич дошел до конца веревки, огляделся и топнул ногой.
– Козлы! - крикнул униформист. - Самые низкие!
Саперы подтащили металлические козлы и стали устанавливать их полукругом. А Сергей Сергеевич ощупывал козлы и даже тряс.
– Сергей Сергеевичу! - громко крикнул Флич.
Тот, не отрываясь от дела, только поднял руку.
Павлик и Петр встали в сторонке, близко подходить не решились. Сергей Сергеевич терпеть не мог, когда посторонние появлялись на площадке. Вообще-то человек добрейший, в такие минуты он свирепел и шугал даже самого директора Григория Евсеевича.
Поставить брезентовый дом - цирк-шапито - дело не простое, ответственное. А люди на площадке неопытные. Ну что, скажем, понимают в цирке саперы? А ведь чуть что не так закрепят, трос какой-нибудь недотянут или перетянут - недалеко и до беды!
Зрителей набивается полный зал. А ну, как что рухнет - ухнет?
Тут не два глаза да две руки, тут десять глаз да десять рук нужны, чтобы за всем доглядеть.
С одним манежем навозишься! Сверху-то, из рядов, он - плоский круг с барьером по краю, и ничего больше. А ежели его и в самом деле сделать плоским, то, скажем, лошади цирковые не побегут. Еще и за барьер вылетят, зрителя помнут. Потому и пол манежа делают наклонным, у барьера повыше. Широкой лентой по кругу. И лента эта пистой называется. Вроде велотрека, что ли. Лошади бегут по писте, и бежать им легко, как велосипедисту легко поворачивать на склоне. Ведь что манеж для лошади? Сплошной поворот.
И за все в ответе Сергей Сергеевич, шапитмейстер. И хоть сонными кажутся его глаза, а взгляд их зорок, цепок. Ничего не упустят, даже самой малой малости.
– Перекур, - сказал Сергей Сергеевич, когда установили первый ряд козел вокруг будущего манежа.
Площадка опустела. Саперы и рабочие уселись на штабелях, закурили.
– А, старые знакомые!
Павлик и Петр обернулись. Возле стоял лейтенант,, тот самый, что выгружал из вагона вещи.
– Здравствуйте, - хором поздоровались братья. И Павел спросил:
– Это ваши бойцы?
– Мои. Никогда не предполагал, что доведется цирк строить. Я вообще-то в цирке был всего два раза. В Ленинграде, когда в Инженерном учился.
– Понравилось? - спросил Павел.
– Очень. Особенно гимнасты. Я сам гимнаст. Перворазрядник. А вот в цирке, наверно, не смог бы.
– Смогли б, - сказал Петр.
– Если, конечно, крепко тренироваться, - добавил Павел.
– Нет, - вздохнул лейтенант. - - От одного страху, что на тебя смотрит столько народу, руки-ноги отнимутся.
– У артистов же не отнимаются, - возразил Павел.
– Так то артисты, - с уважением сказал лейтенант. - Видать, каждому - свое. У вас папа и мама, случаем, не гимнасты?
Петр кивнул:
– Гимнасты, вольтижеры.
– На лошадях работают, - пояснил Павел.
– На лошадях? - удивился лейтенант.
– Скоро начнутся представления, увидите.
– Придете? - спросил Петр.
– А как же. Всем взводом. Мои ребята ждут не дождутся. Никто еще в цирке не бывал. Да-а… Многого мы еще не повидали; не изведали. Все впереди. Вся жизнь. Ну, бывайте, Петр и Павел - на час день убавил.
– Как это? - не понял Павел. Лейтенант засмеялся.
– Присловица такая. К петрову дню день на час меньше становится. Вот и говорят: Петр и Павел - на час день убавил. А Илья-пророк - два часа уволок! - лейтенант подмигнул братьям и пошел к своим саперам.
Перекур кончился.
Из голубого вагончика с надписью на дощечке: "ДИРЕКЦИЯ" выглянул озабоченный директор цирка Григорий Евсеевич, поманил ребят пальцем. Павел и Петр подошли.
– Как устроились?
– Нормально.
– Завтра пойдете в школу номер семь. Недалеко от гостиницы. Есть договоренность.
– Завтра животные прибудут, - сказал Павел жалобно.
– Прибудут.
– Григорий Евсеевич, - заканючил Павел и толкнул брата локтем.
– Григорий Евсеевич, - повторил тем же тоном Петр.
– Ну что, Григорий Евсеевич? Знаю, что Григорий Евсеевич. А потом - репетиции. А потом - представления. А у меня на шее два неуча? Притащите "неуд" - не пущу на манеж!
– Да что вы, Григорий Евсеевич, - обиделся Павел.
– Да когда мы… - удивился Петр.
– Когда, когда… Притащите - поздно будет! Вы меня знаете!
– Знаем, Григорий Евсеевич, - сказал Павел.
– Я слов на ветер не бросаю!
– Не бросаете, Григорий Евсеевич, - быстро согласился Петр. Директор усмехнулся.
– Ладно. Как только животных разместят на конюшне, тотчас в школу!
– Хорошо, Григорий Евсеевич, - радостно согласились братья.
– Миша, Яков, зайдите ко мне на минутку, - крикнул Григорий Евсеевич и скрылся в вагончике.
Туда же прошли дядя Миша и Флич.
– Все-таки Евсеич вредный, - сказал Павел.
– Точно, - согласился Петр.
– Но не совсем…
– Не совсем, - кивнул Петр.
– "Вы меня знаете, я слов на ветер не бросаю!" - сказал Павел голосом Григория Евсеевича.
И оба засмеялись.
– Пойдем хоть глянем на ту школу, - предложил Павел.
Петр пожал плечами:
– Пойдем.
Они предупредили Флича, что пошли на разведку в школу, и двинулись к проходу в ограде.
Сторож сидел на том же месте, опершись подбородком на клюку. Зеваки обсуждали строительство цирка, программу, объявленную в афишах, а заодно породы собак, рацион слона и способы дрессировки медведей. В толпе всегда найдется знающий человек. У него - куча сведений, своя теория работы со зверями, а главное - неутоленная жажда поделиться всем этим с ближними.
Отдельной группкой у ограды стояли подростки. Взрослые разговоры им были неинтересны. Не все ли равно, сколько слон съест морковки, главное - как проникнуть к этому слону, как пробраться в цирк, чтобы тебя не схватили за шиворот и не выдворили с позором.
Лучший способ - знакомство. Ты знакомишься с артистом, или осветителем, или служителем при животных, оказываешь мелкие услуги, как-то: принести, унести, сбегать… Знакомый приглашает тебя в цирк. И вот он - слон, вот они - медведи. Все честь по чести. Тут не то что билетеры, сам милиционер ничего не скажет.
- Предыдущая
- 4/74
- Следующая
