Умереть впервые - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 38
- Предыдущая
- 38/43
- Следующая
— Помню, — кивнул Таилег. Он отказался показываться кому бы то ни было.
— Остальные все согласились, — продолжал Даал. — Поскольку ты отказался, мы смогли предоставить им только косвенные сведения. Тем не менее итог был точно таким же.
Кинисс повернулась к ним снова.
— И что это за итог? — спросил Таилег. В горле пересохло. Что там предрекли всем им? Перерождение? Постоянные несчастья и приключения? Широкий выбор проклятий на усмотрение какого-нибудь божества?
— Все известные нам божества сообщили, что мы четверо, включая тебя — все, кто были обладателями небезызвестных булавок, — не видны отныне богам и находимся вне их влияния.
— Что с того? — изумился Таилег. — Ну не видны, и ладно… Иногда это даже полезно… прости, Кинисс! Что это значит-то?
— Среди прочего, — продолжил Даал по-прежнему спокойным тоном, — это означает, что ты не можешь умереть. Смерть и перевоплощение — тоже область влияния богов.
Таилег уселся прямо в кресло, из которого только что поднялся. Смысл сказанного не доходил до него. Как это — не можешь умереть? Что же тогда?
Кинисс подошла к широкому зеркалу, что было напротив входа в библиотеку, и поманила их к себе.
— Ты должен знать заклинание — стихотворную фразу «Отражение живущих», — обратилась она к Таилегу. — Судя по тому, что я знаю, должен.
Таилег кивнул, пытаясь привести в порядок свои мысли.
— Читай, — приказала рептилия и указала на зеркало. — Читай, и все увидишь сам.
Язык у Таилега немного спотыкался, но фраза была достаточно коротка. «Зачем весь это спектакль? — подумал он, совершая жестикуляции, которые неведомым образом почерпнул прямо из чужого сознания. — Чтобы заклинание подействовало, мало просто выучить его слова».
Зеркало отозвалось низким колокольным звоном и слегка засветилось.
Три пары глаз — Кинисс, Таилега и Даала — глядели в зеркало.
Две пары глаз — Кинисс и Даррилхоласса, сидящего рядом с Таилегом, отразились в нем.
Три фигуры по эту сторону, не считая кота.
Две фигуры по ту.
— Мне очень жаль вас, — произнесла Кинисс и Таилег, услышал в ее голосе сострадание. — То, что вам предстоит, выше сил многих из смертных.
Кот в зеркале нервно пошевелил ушами. По эту сторону зеркала он был по-прежнему невидим.
43-й день зимы.
Таилег не сразу отозвался, когда Рамдарон позвал его обедать.
— Ну, что сегодня? — поинтересовался археолог, и Таилег молча показал ему темную от окислов медную пластинку. На ней, под толстым слоем зелени, были слабо различимы какие-то рисунки. Или надписи.
— Отлично! — Рамдарон просиял. — Уже четвертая. Ну что, вылезаешь? Я тут слегка закоченел.
Это было понятно. Снег на Нинцоре был редкостью, но шквальный ветер, температурой всего на несколько градусов выше точки замерзания, был и без того серьезной угрозой жизни.
Оба археолога вылезли из пещеры, в которой ветер заунывно пел и причитал на разные голоса, и пошли к замку.
Таилег только теперь начал понимать, насколько основательно был построен замок. Толща камня скрывала его от преобладающих ветров, но большая часть солнечного света тем не менее попадала в его окна. Платой за некий компромисс была прохлада, которая воцарилась в замке. Большинство комнат зимой не отапливалась, и там отваживался гулять только кот. Ему с его зимней шубой было проще переносить подобные невзгоды.
— Какие-нибудь новости с Материка? — спросил Таилег, и Рамдарон отрицательно покачал головой.
Таилег, который недавно встретил свой двадцать первый год, теперь задумывался, на что и как ему потратить предстоящую бесконечность. Известие до сих пор не укладывалось в голове, и разум замолкал, едва Таилег пытался обдумывать свое положение.
Даже если таких, как ты, четверо, что это меняет?
К тому же сказано было только о невозможности умереть. Об отмене права болеть, стареть, сходить с ума ничего не было сказано.
Человек не привык задумываться о бесконечности всерьез. Для философов и математиков она была просто словом. Понятием, которым легко было — при некоторой практике — манипулировать. А вот когда осознаешь, что она становится не просто понятием…
— Рамдарон, — сказал Таилег, когда с обедом было покончено и его седовласый собеседник удобно устроился перед камином с книгой в руках. — Чем ты намерен заниматься?
Тот долго молчал.
— Чем и раньше. Я же говорил, что археологам работа будет всегда. Так что мне найдется занятие… и поверь, что всегда найдется чему удивляться.
— Это верно, — кивнул Таилег, хотя думал совершенно о другом.
— Да и тебе, я вижу, изучение древностей не так уж противно. Рекомендую. Или просто начни путешествовать.
— Насколько я понял, меня так и не выпускают с Острова.
— Да брось ты, — фыркнул Рамдарон и отложил книгу на стол. — Тебя и раньше никто не держал.
— И что же, Наблюдатели тратят такую прорву денег на этот замок просто из любви ко мне?
— Во-первых, почему бы и нет? Признаюсь откровенно, я тоже не ждал от тебя такой прыти. Ты за один месяц успел совершить столько, сколько мне еще не удалось за всю жизнь.
— А во-вторых?
— Во-вторых… Я понимаю, что они так и не отчаялись дождаться, что ты согласишься.
— Нет уж, благодарю покорно, — Таилег скривился. — Раз уж я решил, значит, решил. В конце концов, позиция не хуже других. Разве не так?
— Разумеется. — Археолог кивнул, и насмешки в его глазах не было и в помине. — Ну а что касается меня, то мне и на Нинцоре дел хватает. Тут работы еще лет на десять, не меньше. Место тут тихое, войн давно нет, пиратов тоже, так что я… — Он замолчал.
Таилег неожиданно успокоился. Действительно, если тебе позволяют отстаивать даже глупую и неожиданную точку зрения, основанную единственно на упрямстве… то зачем волноваться?
— Таилег?
— Что?
— Скажи откровенно, почему бы тебе не согласиться и не обойти все эти девять мест? Разницы, в принципе, никакой. Ты даже можешь отправиться в путешествие и как бы случайно там везде побывать.
— Уговариваешь?
— И не думаю. Раньше у тебя была хорошая отговорка — что жизнь, мол, коротка. Сейчас отговорки не стало.
— Считай, что я упрям, как баран.
— Договорились. Но ты все же подумай. Знаешь, почему тебя не заставляют делать это силой? Потому, что больше некому.
— А остальные трое?
— У нас свои заботы. — Рамдарон вздохнул с грустью. — Свои, так сказать, заскоки. Единственное общее у нас одно — нам в обозримом будущем умереть не светит. Но я, вероятно, не сделаю большой ошибки, если скажу, что после всего этого у каждого появились свои, собственные, особые свойства. Так что особое поручение в данный момент относится только к тебе.
— Ладно. — Таилег встал. — Я снова себя чувствую круглым дураком, но доля правды в твоих словах есть. У меня осталась последняя отговорка. Я не знаю, кто на нас все это навел.
— Верно, — Рамдарон кивнул.
— Так вот, я хотел бы сначала это выяснить.
— Твое право. — Рамдарон потянулся и нехотя вылез из-под накидки. — Работать пора, вот что я скажу. А насчет того, чтобы выяснить, кто это, — так все Наблюдатели уже несколько месяцев над этим думают.
— И что, по-твоему, они смогли найти?
— Я не спрашивал, но Кинисс говорила две вещи. У того, кто устроил эти фокусы с булавками, не все в порядке с рассудком.
— Это точно, — вставил Таилег усмехаясь.
— И еще она говорила, что по всем признакам этот кто-то мертв.
— Мертв? — Таилег удивился, — Зачем же вся эта суета?
— Прислушайся к своим чувствам, — посоветовал Рамдарон. — Скажи откровенно, ты ощущаешь, что все кончилось?
— Нет, — ответил Таилег честно после длительной паузы.
…Спустя час они продолжали раскопки.
55-й день зимы.
Булавку Таилег обнаружил в Звездчатой комнате — как условно называли они с Рамдароном новую, не до конца очищенную комнату. Юноше, похоже, всерьез начинала нравиться археология — в новом аспекте, ранее ему совсем незнакомом. Ему было приятно копаться часами в куче камней, выбирая по крупицам осколки минувшего.
- Предыдущая
- 38/43
- Следующая
