Умереть впервые - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 36
- Предыдущая
- 36/43
- Следующая
В обществе нелюдей он ощущал себя лучше. Сам он никому в этом не признавался. Кроме самого себя. Внутренний голос, некогда заносчивый и всезнающий, стал появляться лишь изредка и стал на удивление сговорчивым. Например, он не протестовал против одиночества.
Правда, есть Рамдарон, Даал, Тарц… Может быть, они — исключение из мира людей, который постепенно становился чужим?
«Или они тоже уже не люди?..»
Таилег споткнулся, услышав знакомые насмешливые нотки. А это чей голос?
И почему — «тоже»?
Так же неожиданно, как она нахлынула и смяла его жизнь, чужая воля оставляла его. Таилег по-прежнему был утесом, выросшим на умершем озере, и огонь под его корнями еще не сдавался.
И он занялся чтением, языками, размышлениями. Прошло всего пять дней, и новое увлечение захватило его. Осень и зима на Нинцоре были мягкими, прохладными, легко переносимыми. Они так же побуждали разум действовать, как лето — отдыхать.
— Рамдарон, почему ты не уехал? Силуэт за столом пошевелился. Рамдарон, который листал один из толстенных справочников за столиком в гостиной, пошевелился и вопросительно поднял брови.
— В смысле?
— Тарц уехал к себе на Запад. Даал сидит в Оннде и о чем-то беседует с прорицателями. Я сижу здесь, потому что мне противно быть среди людей. А ты?
— А я изучаю этот островок, — ответил археолог серьезно. — Здесь, как и везде, мне есть работа. Археологи как историки или домохозяйки: работа у них никогда не кончится.
— Я серьезно, Рамдарон.
Лежавший рядом с седовласым Даррилхоласс выпал из небытия, шумно лизнул переднюю лапу и сел, глядя выпуклыми глазищами на Таилега. Фыркнул и вновь исчез.
— Ладно, скажу. Я все еще надеюсь получить от тебя приглашение посетить Мраморные города.
Полено выпало из руки Таилега и больно ушибло ему ногу.
— Я не могу пригласить тебя туда, — сказал он холодно, и что-то теплое шевельнулось внутри него. — Ты прекрасно об этом знаешь.
— Знаю. Но ты знаешь того, кто может меня пригласить.
Таилег долго молчал.
— Откуда ты знал, что я… — Таилег смутился и сел с размаху прямо на пол. — А если я откажусь?
— Я не гордый. Я подойду к тебе попозже, когда ты передумаешь. Я одержимый, Таилег, как и ты. Ты — своим одиночеством и жалостью к себе. Я — руинами и останками. Знанием.
Таилег подавился от ярости.
— Ты делаешь слишком поспешные выводы, Рамдарон, — сказал он медленно, сжимая руки в кулаки. — С чего ты взял, что я жалею себя?
— Да у тебя это на лбу написано. Неужели ты не видишь, что с тобой обращаются как с ребенком? Капризным ребенком, непослушным ребенком? Ты сказал Наблюдателям: «Чихать я на вас хотел!» — и они повиновались. Небеса, Таилег, неужели ты думаешь, что они тебя испугались?
Таилег молчал. Ярость закипала в нем все сильнее. То, что Рамдарон был прав, не придавало ему радости.
— Значит, я должен вернуться к ним и заявить — извините меня, я с радостью сделаю все, что скажете? — язвительно произнес юноша. — И не подумаю, Рамдарон. Что скажешь?
— Ничего не скажу. — Рамдарон вернулся к изучению толстенного тома. — Я вообще жду от тебя одной-единственной вещи, коллега. И мне безразличны и Наблюдатели, и весь остальной мир, и ты в том числе. Жалеть тебя я не собираюсь. Мне самого себя жалко. Так что продолжай.
Что-то сломалось внутри Таилега, но ярость еще блуждала в крови. Он с грохотом швырнул полено в камин и ушел к себе в комнату.
Дверью, однако, не хлопнул.
— Что скажешь, Даррилхоласс? — спросил Рамдарон тихонько. — Поправляется наш приятель или как?
Два сонных глаза поглядели на него, затуманенные и недовольные, и скрылись вновь.
— …Сумерки, — сказал Рамдарон задумчиво, внося в столовую запыленную бутыль с киннерским вином. Таилег, который не на шутку испугался своего нового пристрастия — пристрастия к вину, — успокоился, когда осознал, что такими винами напиться до беспамятства нельзя.
Просто столько не влезет. Как невозможно объесться приправами.
Таилег пошевелился. Несколько дней он не разговаривал с Рамдароном, однако кот, напротив, проникся к нему расположением. Как Таилег ни старался просачиваться в комнаты незаметно, рано или поздно возле его колен возникал довольный Даррилхоласс и принимался смотреть на него.
Просто смотреть.
Гнать его Таилег не осмеливался. По легендам, один мозаичный кот мог без труда одолеть дюжину опытных бойцов и ему вовсе не хотелось убедиться в этом на собственном опыте.
— …Что ты сказал? — спросил он, протягивая руку за бокалом. Рамдарон настолько хорошо разбирался в винах, что у Таилега начало складываться нехорошее ощущение, что вся его археология — просто прикрытие. А настоящий талант у него проявляется в чем-то другом.
— Сумерки, — повторил Рамдарон. — Сегодня я прочел Книгу Предсказаний, и всякий раз натыкался на слово «сумерки». Тебе это слово ничего не говорит?
Таилег кивнул.
— Так я и думал. Кстати, скоро у нас гости. Все трое.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно осведомился Таилег.
Рамдарон только пожал плечами.
— Знаю, и все.
— Ну что же, — Таилег поднял бокал. — За то, чтобы сумерки закончились.
— Поддерживаю, — Рамдарон прикоснулся своим бокалом к бокалу собеседника. Тост пили стоя.
— С днем рождения! Таилег проснулся и застонал. Возле его кровати (массивного и внушительного сооружения, на котором могли бы устроиться еще десять Таилегов) сидел, вальяжно развалившись на стуле, Даал.
В руке он держал крохотный букетик бессмертника. Редчайшего цветка, который остался только в самых недоступных пустынях.
— Знаешь что, Даал! — возмущенно проворчал юноша, выбираясь из-под кучи одеял.
— Знаю, — ответил тот не улыбаясь и осторожно поставил букетик — в крохотной хрустальной вазочке — на столик рядом с кроватью. — У одной неблагодарной свиньи сегодня день рождения. Все его друзья по несчастью бросили все, приехали на этот забытый богами каменный обломок, а он еще чем-то недоволен.
Таилега словно окатили холодной водой.
— Извини, — пробормотал он, вновь краснея. — Я последнее время не в духе.
— Одевайся. — Даал кинул ему одежду, уже гораздо миролюбивее, — И благодари судьбу, что Кинисс и прочие остались в гостиной. Я уговорил их не ходить, но ты же знаешь Кинисс… Словом, Рамдарон там пока отвлекает ее разговорами.
Таилег собрался настолько молниеносно, что любой солдат мог бы ему позавидовать.
Наскоро умывшись, он все же подошел к столу и взглянул на календарь.
21 — й день зимы. Начало сезона ветров. Вскоре, до самого конца весны, уплыть отсюда на восток будет крайне непростым занятием.
— С днем рождения! — хором повторили все четверо. Кинисс была в своей официальной форме — с медальоном Наблюдателя, в кожаной куртке-доспехах, что весьма походила на ту «сеть», которую носила Тамле.
— Спасибо, — сказал немного растроганный Таилег и принял подарок — четыре огромные книги.
— Рамдарон говорил, что в последнее время ты любишь читать. — Кинисс прищурилась. — Я подумала, что тебе будет интересно прочесть именно это. Мы выбирали их вместе с Даалом.
Таилег наконец понял, чем же от нее пахнет. От невысокой, подвижной, зеленовато-серой хансса пахло можжевельником. Слабо-слабо. «Когда-нибудь я наберусь смелости, — решил он, — и спрошу ее — что все это означает».
— Я хотел попросту забрать всю ее библиотеку — ей все недосуг заниматься чтением. Но она мне не позволила, — объявил Даал, и вновь последовал взрыв смеха.
— Как будем праздновать? — поинтересовался Тарц, критически оглядывая стоявшие на столе бутылки из-под вина. — Эй, да здесь живут знатоки! Нам-то хоть оставили, а?
— Оставили, — проворчал Рамдарон. — Тебе проще оставить, чем слушать потом упреки до конца своих дней.
На сей раз рассмеялся и Таилег.
— Приглашаю в пещеру! — неожиданно объявил Рамдарон. — Мы сделали тут одно скромное открытие… Так что прошу со мной в развалины! Вам, кажется, хотелось экзотики?.. В качестве сюрприза, по-моему, подойдет.
- Предыдущая
- 36/43
- Следующая
