Размышления о политике - Адизес Ицхак - Страница 5

Президент США Барак Обама во многих своих выступлениях повторяет мантру о том, что для решения глобальных проблем нам необходимо глобальное решение на основе «взаимного уважения и общих интересов». Замечу, что общие интересы влекут за собой взаимное доверие, поэтому можно уверенно сказать, что мы говорим об одном и том же.

Однако хорошо известно, что одних намерений недостаточно. Помимо общего видения на основе взаимоуважения и доверия, нам нужна структура, способная поддержать внедрение этой философии.

Нам нужна новая глобальная организация, которая будет представлять интересы мира в целом, а не отдельно взятых стран, как Организация Объединенных Наций.

Кто войдет в состав органа, принимающего решения в такой организации? Целостно представленная проблема требует целостного решения, а для этого необходимо собрать такую группу влиятельных людей, которые могли бы представлять собой весь спектр дисциплин, характеризуемых объединенными авторитетом, властью и влиянием (Coalesced Authority, Power and Influence, CAPI), необходимыми для внедрения этого решения[14]. Это также означает, что необходимо вовлечь все организации, которые в противном случае способны подорвать внедрение этого решения, потому что, по моему опыту, те, кто гребет, меньше раскачивают лодку.

Зачем нужна группа, обладающая CAPI? Затем, что мы как цивилизация не можем продолжать пользоваться исторически сложившимся процессом принятия решений. Нам нужна организация, наделенная влиянием, в рамках которой личные и национальные интересы, наряду с неполитическими общественными элементами, могут послужить основанием для формирования целостных политик, благоприятных для всех участников. На всех уровнях влияния эта группа должна обладать авторитетом и способностью внедрять нужные изменения.

Эта новая глобальная организация наряду с профессиональными политиками должна включать в себя представителей ключевых международных корпораций; ведущих артистов; академиков и ученых; религиозных лидеров, а также магнатов международных средств массовой информации.

Необходимо вовлечь интеллигенцию и профессионалов в области технологий – людей, обладающих конкретным пониманием того, что необходимо сделать. Речь не обязательно о навыках принятия или внедрения решений (на самом деле мне часто приходится наблюдать, что в условиях дезинтеграции у людей, наделенных авторитетом сказать «да» или «нет», не всегда достаточно влияния, чтобы внедрить это решение). А еще у них зачастую не хватает знаний, чтобы принимать правильные решения. И наоборот, у тех, у кого есть и знания, и необходимая информация, не всегда есть необходимый авторитет. Хуже всего то, что хватает людей, не обладающих информацией, но обладающих влиянием, чтобы подорвать внедрение принятого решения. Они выступают разрушительной силой, не имея какого-либо полезного экспертного знания или авторитета, чтобы построить что-то полезное.

Мы привыкли считать, что процесс решения проблем – это цепь событий: экономические перемены вызывают общественные перемены, а те в свою очередь – политические изменения; или наоборот: политические перемены вызывают экономические изменения, которые влекут за собой изменения в обществе. Однако на самом деле наша среда изменяется слишком быстро, чтобы подобные изменения происходили линейно. Поэтому нам нужен системный подход: необходимо адресовать одновременно все перечисленные компоненты.

Что я имею в виду под «правильным» подходом? Нам нужны люди, которые не боятся конфликтов и знают, как преобразовать их в конструктивную силу; люди, способные управлять командой и транслировать уважение и доверие к остальным участникам.

Для этого необходимы масштабные изменения в системе образования. В настоящее время мы учим конкуренции, а не сотрудничеству, будь то спорт, бизнес или наука. Вместо этого необходимо осознать ценность и важность сотрудничества, взаимного уважения и доверия в качестве ключевого компонента глобальной системы образования.

Итак, наша цивилизация стоит перед радикальным выбором: мы можем продолжать движение к саморазрушению посредством беспрецедентной ядерной катастрофы или продолжительной войны с терроризмом – или принять новую глобальную философию: культуру взаимного уважения и доверия, которая преобразует неизбежные конфликты, вызванные постоянными переменами, в конструктивную силу.

Пытаться остановить изменения – это не решение. Пытаться ограничить многообразие – катастрофа в ближайшем будущем и провал в долгосрочной перспективе. Остается лишь один путь: приложить все возможные усилия для разработки глобального видения, структуры, процесса принятия решений и правильного подхода, которые поддерживают многообразие и обеспечивают конструктивный конфликт. Если многообразие жизненно необходимо, означает ли это, что мы должны мириться с политическими партиями и религиозными группировками, которые агрессивно отрицают многообразие? Если мы проповедуем толерантность, означает ли это, что мы должны толерантно относиться и к тем, кто борется с многообразием?

Нет. Недавно почивший профессор Гарварда Сэмюэл Хантингтон в своей знаменитой статье «Столкновение цивилизаций?»[15], а затем и в книге «Столкновение цивилизаций и передел мирового порядка»[16] утверждал, что после падения коммунизма наиболее серьезные международные конфликты происходят не между экономическими классами или военными группировками и даже не между нациями, а между «культурами», условно объединенными по признаку общей религии, истории, языка и традиций.

Чтобы выжить, считает Хантингтон, Западу необходимо укреплять и защищать свою культуру. Каким образом? Путем союза с другими либеральными западными державами. Интеграция различных чуждых, несовместимых с западным образом жизни традиций приведет к ослаблению западной культуры.

Я разделяю это мнение: вопреки принципу «живи и дай жить другим», нам в нашем обществе не следует мириться с теориями, режимами и культурами, которые выступают против многообразия. Это подвергает опасности нашу систему ценностей и наше видение общества, построенного на взаимном доверии и уважении. Не следует подпитывать течения, ведущие к деструктивному конфликту и, потенциально, всеобщему разрушению.

Я считаю, что демократические системы слишком толерантны в отношении антидемократических движений. Политологи спорят, следует ли в условиях демократии допускать существование антидемократических партий. Если бы перемены в нашей среде происходили не так быстро, я бы согласился, что приоритет должен принадлежать свободе слова. Однако с учетом того, что реальные изменения происходят с высокой скоростью и эта скорость влечет неопределенность, многозначность и страдания, я вижу опасность в том, что люди бесхитростные, не понимая сложность проблемы, будут искать банальные решения, а банальные решения зачастую оказываются самыми экстремальными.

Тоталитарные режимы предлагают четкие, черно-белые решения. При тоталитаризме все кажется простым и ясным, в противоположность неоднозначности и разнообразию решений, предлагаемых демократией. Поэтому тоталитарные режимы и различные фанатические движения приобретают значительное преимущество в период кардинальных перемен. Чем быстрее наступают изменения, тем громче звучит какофония фанатичных религиозных меньшинств, независимо от того, мусульмане то, евреи или христиане. Это характерная манифестация ускоряющегося темпа перемен.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».