Орион в эпоху гибели - Бова Бен - Страница 3

• Предыдущая
• 3/68
• Следующая

Ящер двинулся в мою сторону, потом, поднявшись на задние лапы, вздыбился, будто разъяренный медведь. Его громадное тело возвышалось надо мной, а головка на змеиной шее с шипением покачивалась между разведенными широко в стороны передними конечностями. Зубы у него оказались мелкими и плоскими. Его нельзя было назвать хищником, скорее машиной, предназначенной для убийства.

Вдруг по бокам шеи чудовища распахнулись ярко-желтые брыжи, отчего голова ящера словно вдвое увеличилась в размерах – трюк для запугивания противника, но я знал его предназначение.

Подбегая к ящеру, я заметил, он собирается нанести мне удар слева. Будто в тягучем сне, я наблюдал устремившийся ко мне кончик хвоста. Оценив его скорость, я подпрыгнул, и он безо всякого вреда для меня просвистел внизу. Инерция несла меня прямиком под чешуйчатое брюхо чудовища, и я всадил кинжал в его утробу, вложив в удар всю свою силу до капли.

Ящер издал рык, похожий на пароходный гудок, и попытался схватить меня. Увернувшись от когтистых лап, я снова всадил в него кинжал.

В пылу битвы я упустил из виду его хвост, и на сей раз его удар достиг цели, сбив меня с ног. Застигнутый врасплох, я грохнулся на траву, зарычав от боли. Ящер снова потянулся ко мне, но ускоренное восприятие позволяло мне легко уследить за каждым его движением, и я откатился в сторону от лязгнувших когтей.

Хвост снова по дуге метнулся ко мне. Нырнув под него, я вспорол чудовищу бедро, оставив кровавую рану. Клинок наткнулся на кость, и я начал вгонять его поглубже в надежде повредить коленный сустав и таким образом обездвижить ящера. Но вместо этого я ощутил, что его когти впились мне в живот, увлекая меня в воздух. Застрявший в колене кинжал вырвался из моей ладони.

Ящер поднял меня над головой и окинул холодным взглядом желтых глаз с узкими щелями зрачков – сначала одним, потом другим. Я понимал, что хотя его зубы не способны разрывать плоть, но они легко смогут размолоть мои кости. Именно так он и намеревался поступить. Его желтый воротник слегка опал – монстр больше не чувствовал опасности.

Я изо всех сил пытался вырваться из когтей чудовища, но был беспомощен, как младенец всего несколько секунд назад.

– Орион! Держи!

Голос Ани заставил меня посмотреть вниз, вывернувшись в мощной лапе ящера. Она примчалась за мной следом и теперь вытащила мой клинок из колена чудовища. Не успело оно сообразить, что происходит, как Аня метнула кинжал – точно и мощно, как и положено профессиональному воину. Клинок с приятным слуху чавканьем вонзился в мягкие кожные складки под челюстью ящера.

Он попытался свободной лапой дотянуться до пронзившей горло стали, но я оказался проворнее. Ухватившись за торчавшую рукоятку кинжала, я начал вспарывать кожу под челюстью ящера сверху-вниз, к брыжам, снова развернувшимся во всю ширину. Чудовище зарычало и выпустило меня. Но я, уцепившись за шею динозавра, вскарабкался ему на спину, вытащил кинжал из его глотки и всадил в основание черепа.

Он внезапно зашатался – я перебил ему спинной мозг. Мы вместе рухнули в траву. Я ощутил страшный удар, и свет для меня померк.

Открыв глаза, я будто сквозь туман увидел прекрасное лицо Ани. Она стояла рядом со мной на коленях, и на ее прекрасном лице читалась серьезная тревога. Затем она улыбнулась и спросила:

– Ты цел?

Боль пронзала меня с головы до ног. Грудь и поясница были изодраны когтями ящера, но я велением разума перекрыл капилляры, чтобы остановить кровотечение, и отключил центры боли в мозгу. Потом заставил себя улыбнуться своей любимой.

– Я жив.

Аня помогла мне подняться. Оказывается, прошло всего две секунды. Огромный ящер распростерся на траве, превратившись в украшенный яркой чешуей холм.

Рабы же разительно переменились. Они были настолько напуганы, что вместо того, чтобы выразить мне признательность за освобождение, впали в ярость.

– Вы умертвили одного из надсмотрщиков! – с выпученными от ужаса глазами заявил тощий бородатый старец.

– Хозяева взвалят вину на нас! – причитала какая-то женщина. – Нас накажут!

Я ощутил к ним чуть ли не презрение – эти люди стали рабами даже по складу ума. Вместо того чтобы поблагодарить меня за помощь, они дрожали от страха перед гневом хозяев. Ни слова не говоря, я подошел к сдохшему ящеру и вытащил из его шеи кинжал.

– Не могли же мы сложа руки наблюдать, как чудовище убивает младенца! – сказала им Аня.

Младенец остался жив – мать сидела на траве, молча прижимая его к своей тощей груди. Пустой взгляд ее огромных карих глаз был устремлен на меня. Если она и чувствовала благодарность за мой поступок, то хорошо это скрывала. На ее ребрах и спине красовались два длинных багровых рубца. На обнаженной коже ребенка тоже пламенел след от удара.

А вот тощий старец дергал себя за спутанную седую бороду и ныл:

– Хозяева набросятся на нас, и мы примем смерть в страшных муках! Они бросят нас в вечное пламя. Всех до единого!

– Лучше было дать ребенку погибнуть, – подхватил другой мужчина, такой же тощий, как старик, с такими же грязными, спутанными волосами и бородой. – Лучше уж помрет один, чем всех нас замучают до смерти. Мы всегда можем завести новых детей.

– Если хозяева не смогут вас найти, то не смогут и наказать, – возразил я. – Мы вдвоем смогли угробить эту ящерицу-переростка, а уж все вместе наверняка сумеем постоять за себя.

– Это невозможно!

– Где можно спрятаться, чтобы они не нашли нас?

– Они видят даже в темноте.

– Они могут летать по воздуху и пересекать великую реку.

– Их когти остры. А еще у них есть неугасимый огонь!

Освобожденные рабы с гомоном сгрудились вокруг нас с Аней, будто ища защиты, они то и дело смотрели на небеса и оглядывали горизонт, словно с минуты на минуту должны были подоспеть драконы-мстители, а то и кто-нибудь похуже.

– Что с вами будет, если мы уйдем и оставим вас на произвол судьбы? – кротко осведомилась Аня.

– Хозяева увидят, что тут произошло, и покарают нас, – заявил старик, вновь дергая себя за бороду. Похоже, он был вожаком в этой группе – вероятно, просто потому, что являлся старейшим из всех.

– Как они вас покарают? – поинтересовался я.

– Это уж им решать, – развел он костлявыми руками.

– Они сдерут с нас живьем кожу, – подал голос один из подростков, – а потом бросят в неугасимое пламя.

Остальные содрогнулись. В их расширившихся глазах застыла мольба.

– Допустим, я останусь при вас, когда сюда придут хозяева, – предложил я. – Накажут ли они вас, если мы сообщим, что тварь убил я, а вы тут ни при чем?

Они воззрились на нас, как на наивных младенцев.

– Разумеется, нас покарают! Покарают всех до единого. Таков закон.

– Тогда надо убираться отсюда, – обернулся я к Ане.

– И уводить их с собой, – согласилась она.

Я огляделся вокруг. Нил прорезал широкую, глубокую долину в известняковых скалах, окружавших реку зубчатыми стенами. Как говорила Аня, за скалами раскинулась широкая равнина, поросшая разнотравьем. Бели этот район в самом деле когда-нибудь станет Сахарой, то он должен простираться на сотни миль к югу и на тысячи миль к западу. Унылое однообразие ландшафта лишь изредка нарушается одиноким холмом или неширокой речушкой. Не самое подходящее место, чтобы укрыться от преследования, тем более если враг может летать по воздуху и видеть во тьме. Но уж лучше это, чем оказаться в ловушке между рекой и скалами.

Я ничуть не сомневался в правдивости рассказов рабов об их страшных хозяевах. Тварь, которую мы с Аней только что убили, совершенно определенно являлась динозавром. Почему бы в таком случае здесь не оказаться крылатым птерозаврам или прочим рептилиям, способным улавливать тепло человеческих тел наподобие гадюк?

– Тут есть поблизости лес? – спросила у рабов Аня. – Не сад, а дикий, естественный лес?

– А-а, – оживился старейшина, – вы говорите о Рае! Далеко к югу, – поведал он, – есть леса и реки, где в беспредельном изобилии водится дичь. Но на тот край наложен запрет. Хозяева не позволят нам вернуться туда.

• Предыдущая
• 3/68
• Следующая