Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 11
- Предыдущая
- 11/152
- Следующая
— Может быть, в Аранхуэсе его пригласили на ужин, — засмеялся Олимпио, — во всяком случае, мы должны ждать его здесь. Филиппо смел и проворен, как редкий итальянец, я не боюсь за него. Одно, что могло его задержать, это — какая-нибудь хорошенькая сеньорита.
— Я тоже подумал об этом, поплатится он своей шеей за эти проклятые проделки.
— Уж у него такая страсть, он не может пропустить ни одной хорошенькой девушки.
— Он не удовлетворяется одним только флиртом. Его лозунг — наслаждаться, — сказал Олимпио, — он такой же отчаянный в любви, как и в сражениях. Черт возьми, он смелый завоеватель, умеющий побеждать сердца девушек подобно тому, как побеждает своих врагов. В Анконе он тоже принялся за свою игру!
— Два дня тому назад я видел эту сеньориту — она дочь Алькальдена. Я подметил отчаяние на ее лице — ее красота равняется ее страсти, и я думаю, что Филиппо будет наказан за свое вероломство.
— Как! Ты думаешь, что Жуана имеет какой-нибудь замысел против него? Клянусь всеми святыми, ты плохо знаешь сеньориту. Она влюблена в него и бегает за ним по пятам.
— Филиппо должен бы ей меньше доверять!
— Он болтает ей только о своей любви, тайком жмет руки и горячо целует в губки, чего им и хочется обоим. Но взгляни сюда, не замечаешь ли ты облако пыли на горизонте?
Клод взглянул туда, куда ему показал Олимпио, и тоже увидел, несмотря на вечерний полумрак, что по равнине все больше и больше расширялось серое, постепенно увеличивающееся пятно.
— Черт возьми, уж не партизаны ли Христины это? Мне кажется, что на дороге больше одного всадника.
Маркиз вскочил на ноги — его рыцарский стройный стан только теперь можно было полностью оценить — и стал внимательно всматриваться в приближающееся облако.
— Это Филиппо, — сказал он, — он летит с быстротой ветра.
— Уж не преследуют ли его королевские слуги?
— Он так пригнулся к шее лошади, что даже можно подумать, будто на коне нет седока.
— Это он, он всегда так делает, — вскричал довольный Олимпио и тоже в волнении поднялся навстречу Филиппо Буонавита, который бешено скакал по направлению к роще, где стояли оба карлиста.
Маркиз был прав, говоря, что наездника совсем не видно — стройная фигура итальянца как бы срослась с лошадью. Только теперь, когда он был уже довольно близко, можно было узнать смуглое, чернобородое лицо Филиппо, наклоненное к шее лошади. Он снял свой сако — его черные волосы развевались, смешиваясь с гривой лошади. Его лицо было почти худощавым; глаза горели — он, казалось, был бледен и возбужден.
— Благодарение святым! — воскликнул он, соскочив с лошади, при виде друзей, ожидавших его.
— Черт возьми, что, у тебя за вид? — спросил Олимпио, всмотревшись в расстроенное лицо итальянца. — Не гнались ли за тобой приверженцы Христины?
— Per Dio, Филиппо не даст себя гнать приверженцам Христины, — ответил, ведя свою лошадь под уздцы, стройный итальянец, вглядываясь в степь.
— Что ты ищешь там? Ты был в Аранхуэсе? — спросил маркиз, полный ожидания.
— Я был там полчаса тому назад и даже спрятался в парке, — отрывисто говорил Филиппо, — все в порядке. Сегодня ужин в киоске — я видел королевскую дочь и придворную даму так же близко, как вижу сейчас вас.
— Отлично! — радостно вскричал Олимпио. — И тебя никто не заметил?
— Никто — Филиппо умеет пробраться тайком!
— Не будем же медлить! На коней! Сегодня ночью мы должны похитить молодую королеву, — радостно объявил широкоплечий Олимпио, и уже направился к своему коню.
Маркиз заметил по расстроенному лицу и по беспокойным движениям итальянца, что с ним в пути что-то случилось.
— Ты бледен, Филиппо, — вопросительно прошептал он, — ты еще что-нибудь видел?
— Клянусь именем Пресвятой Девы, я видел нечто недоброе для нас, — признался итальянец.
— Рассказывай скорее, но прежде переведи дух.
— Дайте мне глоток вашего вина, моя бутылка где-то затерялась.
Маркиз подал ему свою походную флягу. Олимпио снова подошел к ним, желая узнать, в чем дело.
— Покинув Аранхуэс полчаса тому назад, я на всякий случай объехал вокруг города, — начал Филиппо.
— Видел ли ты войско? — спросил Олимпио.
— Нет, я только заметил монаха, покидавшего замок тайком, между тем как монах не мог и подозревать, что за ним наблюдают. Быстрыми шагами я пошел за ним, но скоро потерял его из виду. Вдруг я увидел на расстоянии тысячи шагов отсюда трех всадников. Думая, что это христиносы, я решительно бросился к ним!
— Черт возьми! При первом твоем выстреле мы поспешили бы к тебе на помощь.
— Я бы и сам справился, — сказал Филиппо, — с тремя, если бы это были христиносы. Пришпорив своего коня, я помчался по направлению к трем всадникам, которые ехали гуськом, шаг за шагом в узком проходе. Я все еще думал, что это разведчики Конха, так как знал, что они всегда ездят таким образом.
— Но что с тобой, Филиппо? — спросили друзья, заметя его крайнее волнение и раздражительность.
— Ты сердишься. Кто же были эти три человека, к которым ты приблизился? — спросил Клод де Монтолон.
— Мгла окружила их, — продолжал Филиппо, — и, может быть, придавала незнакомцам еще больше таинственности, я не принадлежу, конечно, к тем боязливым натурам, которые содрогаются, видя нечто необыкновенное, но…
— Это были, наверное, цыгане, наряженные несколько фантастично, — спросил с иронией Олимпио Агуадо.
Филиппо отрицательно покачал головой, как-то таинственно улыбаясь.
— Кто они были, я так и не узнал и не мог даже догадаться, — продолжал храбрый итальянец после минутного молчания. — Впереди ехал, по-видимому, пожилой человек, вернее старик, на нем была мантия, подбитая мехом, капюшон наполовину скрывал его лицо, заросшее седой бородой. За ним следовала на тощей лошади женщина, одетая тоже в светлый длинный плащ. Она так низко пригнулась к шее лошади, что казалось, будто она была подавлена каким-то глубоким и тайным горем. Удивительную процессию замыкала молодая девушка, шею и голову которой обвивала испанская шаль, так что в конце концов нельзя было разобрать черты лица этих таинственных путешественников. Они продолжали дальше свой путь, как будто не замечая меня, но я все-таки был от них на небольшом расстоянии. Первую минуту и я подумал, что это цыгане, но потом решительно стал в тупик, так что таинственные путешественники стали мне казаться выходцами с того света, я не знал, что думать и на что решиться.
— Вы, итальянцы, не можете до сих пор расстаться со своими суевериями, — проговорил маркиз.
Но Олимпио Агуадо схватил его за руку.
— Дальше, дальше, — нетерпеливо сказал Олимпио, полный ожидания, как будто догадывался, что значила эта таинственная процессия.
— «Кто там?» — спросил я, рассчитывая разгадать тайну. Никто мне не ответил. «Клянусь всеми святыми, — закричал я, — если вы не назовете мне своего имени, то я застрелю вас. Кто вы, куда лежит ваш путь?» «С востока на запад, — ответил старик. — Не трогай нас, юноша, моя звезда еще не взошла». Я рванулся вперед. Незнакомец открыл свое лицо, наполовину прикрытое капюшоном, и я увидел на его лбу чернеющее пятно. Мне стало страшно, и я отшатнулся. Обе женщины проехали мимо меня, как будто я не существовал, и ускакали.
— Нет сомнения, — вскричал Агуадо, — ты видел Черную Звезду!
— Черную Звезду, — повторили Филиппо и маркиз. — Что с ним случилось, отчего он получил такое прозвище?
— Вы это узнаете дорогой в Аранхуэс, — сказал Олимпио, широкоплечий, нетерпеливый юноша, горевший желанием увенчать предпринятое им с товарищами дело похищением молодой королевы Изабеллы. — На лошадей! Явление, виденное Филиппо, будет нам способствовать! Черт побери, земля горит у меня под ногами… Ну, господа, чудная будет сегодня ночь! Долорес, помоги мне, я знаю, ты молишься за меня. Бедное сердце.
Последние слова Олимпио сказал тихо, затем послал поклон рукой по направлению к Мадриду и поспешил к лошадям.
— Ты, Клод, поедешь с правой стороны от меня, — вскричал он, — а Филиппо поедет с левой! Пока мы будем совершать наш опасный путь, я вкратце расскажу вам все, что знаю про Черную Звезду. Говорят, что его появление предвещает несчастье королевскому двору — и этим самым оно, может быть, сослужит нам пользу в похищении молодой королевы.
- Предыдущая
- 11/152
- Следующая
