Дон Карлос. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 23

• Предыдущая
• 23/105
• Следующая

— Прошу вас провести нас туда, — прибавил он.

— Секретные комнаты? Где же они, по-вашему? Вы, кажется, знаете больше, чем мы сами, — резко сказал патер.

— Том ваш показывает, что я прав, — отвечал Мануэль. — Вы раздражены и не хотите этого показать. Но прошу не задерживать нас!

— Не понимаю, сеньоры, из чего вы сделали подобное заключение?

— Без проволочек, старинушка, — сказал со своим обычным добродушием Жиль, похлопав монаха по плечу, — без проволочек! Мы ведь знаем, что принц здесь, ведите же нас дальше.

— Вы знаете? — с бешенством сказал патер, смерив взглядом бесцеремонного бригадира.

— Ну конечно! Посмотрите-ка, — прибавил он, подмигнув, — знакомо вам это?

— Перчатка.

— Да, всего лишь замшевая перчатка, какие носят кавалеристы! А угадаете ли, где мы нашли ее? В галерее с колоннами, которая ведет прямо сюда. Ну-ка, что вы на это скажете?

Бонифацио быстро собрался с мыслями.

— Что за странные вещи вы говорите, сеньор! — сказал он, отворачиваясь. — Я не знаю, откуда взялась эта перчатка и какое отношение она имеет к нашему разговору!

— Я вам это объясню, благочестивый брат, — сказал Мануэль. — Перчатка доказывает, что владелец ее здесь, в монастыре.

— Позвольте, — прервал его патер, — неужели вы думаете, что здесь ходят только монахи? К нам, бывает, приезжают знатные господа, офицеры и дамы.

— Славно придумано, благочестивый брат, — со смехом сказал Жиль, — а мы думаем, что эта перчатка принадлежит дону Карлосу. Что вы на это скажете?

— Однако прошу вас провести нас в секретные комнаты, — решительно объявил наконец Мануэль, начавший уже терять терпение, — и, пожалуйста, поскорее! Если вы еще будете медлить, так мы сами найдем дорогу!

Патер Бонифацио, видимо, колебался.

— Мне неизвестны такие комнаты, — сказал он, — и если вы настаиваете на своем предположении, я вынужден предоставить вам самим отыскивать их!

— Мне помнится, что в комнатах нижнего этажа я видел потайную дверь, надо отыскать ее, Мануэль!

Эти слова заставили монаха побледнеть.

— Опять идти вниз? — пробормотал он.

— Всего на одну минуту, — успокоил его Мануэль.

Монах повиновался неохотно, как бы что-то обдумывая. Офицеры напали на верный след, и дон Карлос будет в их руках, если они войдут в секретные комнаты.

Нерешительность патера утвердила Мануэля и Жиля в их догадках.

Они спустились по лестнице.

Беспокойство и страх Бонифацио нарастали с каждой минутой, он лихорадочно обдумывал, что же ему теперь предпринять.

Между тем офицеры нашли секретную дверь и открыли ее.

— Посмотри-ка, старинушка, — посмеивался Жиль, — тут как будто винтовая лестница?

— А, вы об этих комнатах говорили, сеньоры? Да, здесь есть комнаты, в которых хранятся акты.

— Так, так, — сказал Мануэль, — мы сейчас увидим.

— Я пойду вперед, — сказал патер и нарочито громко добавил: — Пожалуйте, сеньоры, осмотрите и здесь!

— Ты замечаешь, — шепнул Жиль, — он предостерегает его!

— Монастырь оцеплен солдатами, ему невозможно уйти от нас, — отвечал Мануэль, входя в коридор, куда, как мы знаем, выходило несколько дверей.

— Отворяйте же, благочестивый брат, — прибавил он. Патер Бонифацио открывал одну дверь за другой.

В первой комнате действительно хранились важные документы монастыря, во второй, несмотря на поздний час ночи, сидел брат-казначей, сводя счета, третья была пуста. Здесь или недалеко отсюда должен был находиться тот, кого искали, потому что патер громко сказал:

— Остается еще одна, последняя комната, сеньоры, и вы можете осмотреть ее, если вам угодно!

Решительная минута наступила. Бонифацио открыл дверь, и Мануэль увидел при слабом свете восковых свечей мужскую фигуру в шляпе с широкими полями и плаще, какие обычно носил дон Карлос.

— Это он, клянусь душой, он! — шепнул Жиль. Передав подсвечник товарищу, Мануэль вошел в комнату.

Человек в плаще гордо и недовольно обернулся к нему.

— Простите, принц, — с поклоном сказал Мануэль, — я имею приказание арестовать вас.

— Кто дал вам это приказание?

— Маршал Серрано, именем короля!

— Я готов идти за вами.

— Вашу шпагу, принц!

— Как вы смеете! Довольно того, что я иду за вами. Мануэль и Жиль пошли с арестованным, а Бонифацио остался позади.

Войдя во двор, Мануэль велел подать трех лошадей, и все втроем они отправились к замку. Солдаты последовали за ними, не заботясь больше о монастыре. В замке уже распространилась весть об аресте и о последствиях, которые он может иметь, как вдруг, при более ярком освещении, все увидели, что арестованный — генерал Веласко, чрезвычайно походивший на принца не только костюмом, но и лицом и осанкой. Веласко пожертвовал собою, чтобы дать уйти дону Карлосу, который через несколько минут после того, как солдаты удалились с пленником, покинул монастырь, отправившись в отдаленную гостиницу Сан-Педро.

Позади дворца графа Кортециллы был разбит превосходный парк.

Широкие аллеи, усыпанные песком и вьющиеся между зелеными лужайками, вели под таинственные своды густой зелени, в которой после заката солнца загорались светлячки, к окруженному деревьями пруду, в котором плескались лебеди, и к тенистым ротондам, каменные скамейки которых манили отдохнуть.

Иногда среди зелени виднелись белые фигуры статуй, роскошные цветы в куртинах посреди лужаек привлекали взоры, миндальные и апельсинные деревья в полном цвету наполняли воздух чудесным ароматом. Высокие кактусы со своими великолепными пунцовыми цветами, карликовые пальмы, алоэ и розовые кусты украшали аллею, ведущую во дворец.

Чудесный прохладный летний вечер опустился над парком графа Кортециллы. Из портала дворца показалась строгая фигура патера Антонио рядом с прелестной, грациозной фигурой Инес.

Они вышли прогуляться по парку. На лице молодой графини лежала тень грусти и страдания, глаза уже не сияли прежним блеском незамутненного счастья. В душе девушки, видимо, поселилось горе.

Она шла с Антонио между цветущими деревьями и кустами, а потом повернула к тенистым сводам зелени.

— Пойдемте сюда, патер Антонио, — тихо сказала графиня, — здесь, под сенью каштанов, нас никто не услышит. Мне надо поговорить с вами, открыть вам свое сердце. Вы друг и советник бедной Инес! Вы один можете знать все и дать мне совет.

— Благодарю вас за доверие, донья Инес, — отвечал Антонио своим мягким голосом. — Я оправдаю его.

— Ни с кем, кроме вас, патер Антонио, я не могу быть откровенна. К вам же меня влечет сильнее, чем когда-нибудь, потому что в душе моей теперь страдание игоре. Какой-то внутренний голос говорит мне, что у вас я встречу тепло и сочувствие!

— И этот голос не обманывает вас, донья Инес!

— Сколько раз вы спасали меня от беды; как дитя, как сестру, на руках вынесли с края пропасти, сами подвергаясь опасности. Никогда я не слышала от вас недоброго слова, никогда не видела ничего, кроме любви и доброты. Мое сердце полно благодарности, — прибавила она с чувством, подавая ему руку, — и я чувствую потребность высказать вам, как глубоко люблю и уважаю вас!

Неожиданные слова графини, видимо, сильно взволновали Антонио. Пламя, давно уже тлевшее в его сердце, вспыхнуло теперь. Буря бушевала в его тяжело дышавшей груди.

— Вы еще никогда не говорили так со мной, донья Инес, — отвечал он тихим, дрожащим голосом.

— Я чувствую потребность высказать то, что у меня на сердце, патер Антонио, — отвечала Инес, не замечавшая или не обращавшая внимания, что рука спутника дрожит в ее руке. — Вы всегда говорили, что нужно быть откровенной, и до сих пор я ничего не скрывала от моего отца, а теперь боюсь сказать ему о том, что v меня на душе! Но вам — не боюсь, патер Антонио, и это может служить доказательством моей к вам привязанности.

— Права вашего высокого отца гораздо больше моих.

— А между тем я не могу признаться ему в том, в чем признаюсь вам, патер Антонио! Не браните меня, выслушайте, что я скажу.

• Предыдущая
• 23/105
• Следующая