Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 58

• Предыдущая
• 58/127
• Следующая

— Нечего тут и раздумывать! — вскричал Жан. — Мы едем с вами!

— А я только что хотел вам это посоветовать! — проворчал Пьер Гри, в котором мысль о золоте пробудила всю его жадность. — Ведь у вас есть все, что нужно для поездки: плащи, шляпы, пистолеты!

— Дайте-ка нам в дорогу и бутылочку вина, отец Гри, — сказал Антонио, — только выберите получше. Я надеюсь, что мы проездим недолго. Это дело можно обделать в какие-нибудь несколько дней. Попади я в руки палача, если это не пустячная работа за этакие деньги.

— Истинная правда ваша, мастер Антонио, — подтвердил Пьер Гри. — Трое против одного, разве это трудная работа! Вы можете положиться на моих молодцов, они парни сильные и ловкие! Счастливого вам пути и доброго успеха!

Антонио и братья Гри простились со стариком и вышли из дома. Трудно было бы теперь узнать в них калек-побирушек: на обоих были длинные темные плащи и широкополые шляпы. Они быстро перешли мост и направились к северной заставе, где для них были приготовлены лошади.

— Ты все поняла? — спросила бледная, как смерть, Жозефина, рассказав Магдалене о том, что услышала в столовой.

— Да, все. Они хотят убить того мушкетера.

— Этого не должно случиться, Магдалена! Мы обязаны быть благодарными. Ведь это тот самый мушкетер д'Альби, которой тогда спас тебя! — горячо говорила Жозефина. — Это наша святая обязанность!

— Это правда, но только как же мы сможем спасти его? Предупредить его уже невозможно, потому что он сейчас выезжает из Парижа, — серьезно проговорила Магдалена.

— Слушай, на этот раз я не отступлю ни перед чем. Тут идет речь о спасении благородного человека. Мы должны разыскать его друзей и известить их о грозящей д'Альби опасности. А уж они сумеют найти эту дорогу и спасти его.

— Как, Жозефина! Ты хочешь найти мушкетеров?

— Ты думаешь, что они станут насмехаться надо мною и думать обо мне дурно? Никогда! Я знаю их лучше тебя, они благородные знатные господа, и им вполне можно довериться.

— Это верно, Жозефина.

— А ты все-таки боишься?

— Да, я не могу идти к ним.

— Но ведь ты знаешь, где они, и можешь, по крайней мере, проводить меня к ним, Магдалена!

— Это я могу! Не станем же терять ни секунды.

Обе девушки закутались в платки как богомолки, и, быстро перейдя мост, очутились на улицах города. Магдалена, по обыкновению, выбирала самые узкие и уединенные пути. Когда они подошли к Лувру, она вдруг остановилась.

— Что с тобой? — спросила Жозефина.

— Мне вспомнилось, что, уходя из дома, я не посмотрела, где Нарцисс, и не сказала ему, чтобы он не подходил близко к воде.

— Не бойся, Магдалена, пойдем! Мы ведь скоро будем опять дома. Не стоит волноваться, — утешала Белая голубка свою подругу.

— Твоя правда, он ведь всегда обещает мне не ходить по берегу. Пойдем скорее, Жозефина, а то мы не успеем, и мушкетеры не смогут ничего сделать, чтобы спасти своего друга.

— Куда же мы идем, Магдалена?

— На улицу, где живет тот мушкетер, который тогда проводил тебя и которого товарищи называют Милоном.

— А знаешь, мне становится страшно. Как это я приду к нему сама и стану говорить с ним. Впрочем, ведь он поймет, что это была наша обязанность, известить о том, что мы слышали. А еще вот что пришло мне в голову, Магдалена, ведь мне нужно будет сказать ему, где мы живем, кто мы такие и как мы узнали эту тайну.

— Да к чему же это, Жозефина? Тебе нужно сказать ему только то, что ты слышала, а как и где ты это слышала, можешь не говорить. Этим ты вовсе не повредишь нашему доброму делу.

— Да, это так! — согласилась Жозефина.

Маленький Нарцисс, между тем, беззаботно играл пестрыми камешками на тенистой площадке под деревьями. Он был так занят своей игрой, что не заметил, как ушла Магдалена. Разошлись и остальные посетители ночлежного дома, лишь отец Гри задумчиво, но довольно выглядывал из окна своего заведения.

Вдруг внимание ребенка привлекла лошадь англичанина. Джеймс Каттэрет выводил из стойла весело фыркающего Исландца; он заметил, что мальчик с интересом смотрит на лошадь, оглянулся вокруг и кивнул ему головой. Ребенок, радостно улыбаясь, пошел к нему, надеясь, что его прокатят верхом на лошадке.

Джеймс ласково спросил его, где мать, и узнав, что Магдалена, вероятно, в доме, оставил ребенка и обошел вокруг всю постройку. Не увидев в окнах ни души, он пошел к отцу Гри и сказал, что хочет теперь же отправляться дальше, заплатил по счету и, как бы случайно, заговорил о Магдалене.

Пьер Гри видел, как она уходила с острова, и, ничего не подозревая о намерениях своего постояльца, сказал ему об этом.

Между тем Нарцисс гладил лошадку, а та лизала ему руки.

— Пойдем со мною, — предложил Джеймс Каттэрет на своем ломаном французском языке, — покатаешься немножко. Ведь ты можешь потом опять прийти сюда, или вернешься вместе со мной.

Нарцисс думал, что англичанин, как обычно, уезжает только до вечера, а ему так хотелось еще побыть с лошадкой, что он забыл даже о матери и доверчиво повел Исландца в сарай.

Джеймс Каттэрет запряг лошадь в повозку с клетками и повел ее через мост. Здесь он попросил Нарцисса подержать ее, пока он сбегает на остров за медведем. Трудно даже представить ту гордость, с которой Нарцисс взялся исполнить это поручение.

Когда Джеймс Каттэрет убедившись, что никто не наблюдает за ребенком, появился на мосту с медведем, Нарциссу стало немного страшно, но укротитель сказал ему, что медведя не следует дразнить, и он будет такой же добрый, как Исландец. Однако Нарцисс все-таки не мог решиться погладить зверя. Джеймс подумал, что страх заставит мальчика вернуться на остров, и привязал медведя позади повозки, затем посадил малыша на лошадь и тихо поехал вдоль берега Сены. Ребенок весело смеялся, цепляясь за гриву, и не замечал, что все более удаляется от острова и что укротитель направляется не к городу, а к лесу.

Лишь через несколько часов пришло ему в голову, что пора возвратиться домой, вспомнилась мать, и он стал плакать и проситься на остров.

— Глупый мальчишка! — прикрикнул .на него укротитель, — домой вернемся вечером.

Нарцисс поверил ему и замолчал.

Но когда пришел вечер, они были уже в нескольких милях от Парижа, и когда мальчик снова принялся плакать и проситься к матери, Джеймс пригрозил ему, что, если он не уймется, он прикажет медведю укусить его, и прибавил, что позднее они поедут опять на остров.

Нарцисс испугался медведя, который время от времени свирепо порявкивал. Он сдерживал свои рыдания и молча ждал. Незаметно наступила ночь, и спустившаяся тьма укрыла собой продвигавшуюся все дальше на север повозку.

Филипп Нуаре беспрепятственно выбрался со своим фургоном из толпы, которая с каждой минутой возрастала; только страх и распространенное в народе мнение, что палач — личность неприкосновенная, не позволили горожанам схватить его и проучить за отказ казнить колдунью. Не будь в фургоне мертвых тел, его, без сомнения, остановили бы, и, выплескивая ярость обманутого ожидания, разбили бы вдребезги.

— Ну, так я сам отрублю ей голову! — кричал каменщик Анри. — Не миновать ей своей участи. Утром мы казним ее здесь, на площади.

— Слушайте, а ведь и в самом деле, — раздалось со всех сторон, — если палач не хочет выполнять свои обязанности, так пусть это сделает другой.

— Пойдем к палачу! Пускай он даст нам плаху и топор! — вскричал каменщик и привычным движением засучил рукава. — Беда ему, если он вздумает отказать.

— Ведьма должна погибнуть на наших глазах! А если он ее боится, так я расправлюсь с нею за него!

— Да здравствует каменщик, он говорит дело! — крикнул огромного роста портной, на целую голову возвышавшийся над окружающей толпой. — Маршал Кончини со своей ведьмой извел короля Генриха. Я это точно знаю! А Равальяка они только напрасно оговорили.

— Прочь колдунью! Разорвем ее на клочки!

— Тише! — крикнул каменщик. — А не то придется иметь дело с ночной стражей. Нам нужно поступать умно и осторожно. Палач боится исполнить постановление парламента, а я не боюсь и исполню в точности, как все написано, и на этом самом месте. Ступайте за мной! Мне не нужен эшафот, а только плаха да топор. А это мы сейчас добудем.

• Предыдущая
• 58/127
• Следующая