Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 43

• Предыдущая
• 43/127
• Следующая

Патер Лаврентий несколько раз тяжело судорожно вздохнул, и борьба жизни со смертью кончилась. Еще раз болезненно вздрогнули губы, и морщинистое лицо старика приняло спокойное выражение. Глаза его были обращены к небу. Ни страх, ни укоры совести не тяготили душу патера, сердце его было чисто. Он верой и правдой служил Богу и мог спокойно принять смерть, завершающую все его земные муки.

Король неподвижно стоял возле старика. Он невольно сложил руки и прошептал короткую молитву, потом подошел к двери.

— Господин комендант, — тихо сказал он, — патер Лаврентий умер! Я желаю, чтобы его похоронили с почетом, я сам приеду удостовериться в этом! Над его могилой поставьте крест и велите служить по нем панихиды. Тело пусть сейчас отнесут наверх в одну из комнат и положат на стол. Остальным я распоряжусь после, а пока не забывайте, что заслужите мою немилость, если буквально не исполните моих приказаний. Пойдемте, граф де Люинь.

Король и его любимец вышли из подземелья и покинули Бастилию. Комендант поспешил исполнить приказания короля и надеялся, что опасность, наконец, миновала для него. Он догадался, что при дворе готовится перемена, но остерегался высказываться об этом.

Людовик ничего не сказал Люиню о том, что слышал от старика, но граф видел, что король получил подтверждение его слов и обдумывал дело.

Рано утром король позвал любимца к себе в кабинет. Видно было, что он не спал ночью. Люинь увидел на письменном столе несколько приказов, написанных собственной рукой короля.

— Я серьезно обдумал и решил дело, Шарль… мы одни… ты все узнаешь, — мрачно сказал Людовик. — Мне надо только некоторое время, чтобы вглядеться в окружающих и испытать моих советников, надо выбрать самых лучших и заручиться верностью войск.

— Народ весь за тебя, как один человек, Людовик! Уверяю тебя, ты вызовешь общую радость, освободив государство от страшного гнета, который столько времени тяготеет над ним.

— Когда я начну действовать, я буду строг и справедлив, — серьезно сказал король. — Через несколько недель все будет готово к перевороту. Маршала Кончини и Элеонору Галигай арестуют здесь, в Лувре, и вызовут в парламент. Маркиза де Шале отправят в Бастилию, а ее величество в изгнании будет иметь время подумать о прошлом и покаяться.

— Это будет дворцовый переворот, Людовик, а у тех, кого ты назвал, множество шпионов.

— Потому-то я и хочу приготовиться. В назначенный вечер, не далее первого мая, я велю моим верным мушкетерам оцепить Лувр и отдельные флигели дворца. Ночью все будет кончено. Ты поможешь мне. Ее величество строит себе на улице Вожирар, как тебе известно, великолепный дворец по образцу дворца Питти во Флоренции.

— Да, уже не один миллион ушел на этот Люксембургский дворец, — заметил Люинь.

— Я на днях осмотрю его, он будет приличной вдовьей резиденцией для удаленной от дел правления матери короля Франции.

Апрель 1617 года стоял такой теплый и солнечный, что земля нарядилась в полный свой весенний убор. Воздух был тихий, голубая высь неба — без единого облачка, солнечные лучи целовали цветы на кустах и куртинах. Свежая зелень деревьев, приятный воздух и нежное солнце пробудили в сердце Анны Австрийской тоску по родине. Голубое небо и аромат цветов манили ее из темных стен и мрачной тишины Луврского дворца, где она вместо счастья нашла одни интриги, горькие разочарования и полное отсутствие любви…

Молодая королева выразила желание уехать за город. Король, обыкновенно не замечавший даже ее желаний и всегда относившийся к ней с суровой холодностью, тут вдруг проявил замечательную предупредительность.

Желание Анны Австрийской, по-видимому, соответствовало каким-то намерениям короля. Так думала Эстебанья, и не ошибалась.

Людовик чувствовал себя свободнее, когда возле него не было королевы, с которой его обвенчали, но которой он еще ни разу не сказал горячего слова любви. Кроме того, его устраивало, чтобы Анны Австрийской не было в Лувре во время готовившегося Кровавого переворота.

Король велел спросить Анну Австрийскую, куда она хочет ехать — в Венсенский или в Сен-Жерменский дворец. Королева выбрала Сен-Жерменский за чудесный лес и террасу, доходившую почти до этого леса.

Сен-Жермен был любимым местопребыванием Генриха IV, поэтому Людовик охотно согласился и сейчас же распорядился готовить дворец и сад к приему королевы. Кроме того, он секретно велел приготовить для нее сюрприз, что было поразительно для такого холодного сурового мужа, так поразительно, что графу де Люиню и духовнику почудилось в этом хорошее предзнаменование на будущее.

Анна Австрийская радовалась тому, что могла, наконец, бежать из гнетущей луврской атмосферы и наслаждаться свободой за чертой Парижа, прекрасной зеленью леса, весной и золотым солнцем. Донне Эстебанье велено было распорядиться приготовлением чемоданов.

Прислугу и лошадей послали вперед, а в один чудесный апрельский день уехала и Анна Австрийская, простившись накануне с королем и королевой-матерью. С ней поехали герцогиня де Шеврез и маркиза д'Алансон. Королева была очень весела. Она сидела возле своей испанской обергофмейстерины, постоянным и неизменным другом, и когда карета, оставив позади заставу, покатила между зелеными полями вдоль извилистого берега Сены, радостно взяла ее за руку.

Молодая впечатлительная Анна любовалась прелестными ландшафтами, восхищалась лесом и радостно приветствовала старый замок, портал и лестницы которого были украшены гирляндами, а подъездная дорога ко дворцу — усыпана цветами.

Камер-фрау и прислуга, садовник и охотники приветствовали королеву в праздничных костюмах громкими, радостными возгласами. Встретивший королеву гофмаршал едва мог сдерживать этот общий восторг в границах известного этикета.

Позавтракав с дамами, Анна Австрийская вышла с гофмаршалом на террасу, где ее ожидал сюрприз. Посреди этой громадной террасы, между садом и лесом, была устроена великолепная роща с беседками из чудесных розовых и белых роз, любимых цветов молодой королевы. Среди зелени виднелись статуи и небольшие, увитые гирляндами, каменные скамейки.

Все это так соответствовало вкусам королевы, что она громко выразила свой восторг и объявила, что выбирает этот прелестный уголок своим любимым местом и желает найти здесь уединение. Последнее воспринято было гофмаршалом как приказание.

Розовые беседки сразу сделались летним кабинетом молодой королевы, которая сама напоминала прелестную цветущую розу, и часто до глубокой ночи просиживала в этом маленьком раю со своими дамами. Здесь ее не тревожили грустные впечатления парижского двора, внешне блестящего, а в сущности полного интриг и злобы, здесь она жила среди царства роз, здесь к ней опять возвращались золотые грезы юности.

Однажды, к удивлению Анны Австрийской, в Сен-Жермен вдруг явился герцог д'Эпернон и доложил, что ее величество приедет послезавтра с небольшой свитой навестить королеву. Ее величеству, по словам сладкоречивого герцога, не терпелось повидаться с королевой, и она решила приехать к ней.

Анна Австрийская отвечала, что не только очень рада посещению королевы-матери, но и видит в нем выражение ее благосклонности. В душе же молодая женщина предполагала, что за этими покорными знаками любви, вероятно, скрывается какой-нибудь умысел, которого она, однако же, не могла разгадать. Она знала, что Мария Медичи только тогда начинает ее ласкать, когда имеет какую-нибудь скрытую цель. Королева-мать принадлежала к тем людям, в которых всего опаснее нежные улыбки и выражения любви.

Что же задумала Мария Медичи? Какое намерение хотела осуществить под видом простого посещения супруги короля?

Когда накануне ее отъезда об этом доложили Людовику, он задумался, прохаживаясь по кабинету. Ярко светившая в окно луна вызвала в нем одно воспоминание — слова цыганки на маскированном балу: посетить в ночь полнолуния существо, которое было ему ближе всех. Король видел, что до полнолуния оставалось немного — в следующую ночь луна будет полной. Что, если он неожиданно явится завтра вечером в Сен-Жермен? Там ведь близкие ему люди. Может быть, этим он не только разъяснит себе слова цыганки, но и разгадает намерения королевы-матери. Мысль понравилась подозрительному королю. Он никому не скажет о своем решении, даже Люиню, просто велит подать экипаж и пригласит его покататься, а на дороге велит лейб-кучеру ехать в Сен-Жермен, но они остановятся не у подъезда, а подальше, за деревьями, и неожиданно явятся с Люинем в сад на террасе, или у розовых беседок, откуда их никто не ожидает!

• Предыдущая
• 43/127
• Следующая