Прокурор - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/123
- Следующая
"В Зорянске все всё знают", - с досадой подумал Измайлов.
- Сколько лет мы не виделись?
- Много, Захар...
- Да-а, - протянул он. - Золотое было время. Молодость.
За окном кружились в хороводе березы. В вагоне стало светлее от их белоствольной чистоты.
Захар Петрович вдруг представил себя застенчивым подростком с охапкой сирени в руках, сорванной тайком в заброшенном монастырском саду, с волнением поджидающим молоденькую медсестру городской больницы.
Это было в Дубровске. Больше двадцати пяти лет назад. А тот несмелый паренек в застиранных штанах и драных ботинках - он, Захар Измайлов, студент лесного техникума.
Их свидания назначались в березовой роще на окраине города...
- Похоже на рощу за монастырем... - сказала Марина, глядя в окно вагона.
Выходит, она вспоминала о том же.
Поезд сбавил скорость, приближаясь к станции.
- Ну, я пойду в купе. - Марина снова опасливо оглянулась. - А то увидят, что мы шушукаемся. И вообще, Захар, зачем кому-то знать, что мы знакомы?..
- А что в этом такого?
- Пусть не знают... Так лучше и для тебя, да, пожалуй, и для меня. Договорились?
Он кивнул.
"С чего она так печется о моей репутации? - подумал Захар Петрович. А с другой стороны, может, она и права. В Зорянске, как повсюду, любят почесать языки на чужой счет".
На остановке Измайлов вышел из вагона. У крошечного здания вокзала несколько старух предлагали пассажирам зелень и жареные семечки.
Захар Петрович прошелся по перрону, размышляя о неожиданной встрече. Четверть века - срок большой. Как прожила его Марина? Удалась ли жизнь? Судя по морщинкам, скорее всего - не баловала. Особенного волнения Захар Петрович не испытывал. Но что-то все же шевельнулось в душе. Словно полыхнула далекая зарница. Отголоски прежних клятв, прежних обид и переживаний. А ведь было время, когда он страдал, не находя себе места. Едва не сбежал в самоволку, не думая о том, что может загреметь на гауптвахту. Хорошо, вразумил и остановил его Борька Межерицкий...
- Поднимайтесь в вагон, товарищ прокурор, скоро тронемся, предупредительно уведомил проводник, лузгая семечки из бумажного кулька.
- Спасибо, - поблагодарил Измайлов, стараясь припомнить, где он его видел.
"Наверное, был у меня на приеме или встречались на судебном процессе", - подумал Захар Петрович и тут же констатировал: да, он на виду, и предосторожность Марины имеет под собой почву. Хотя сам Измайлов не понимал, что можно усмотреть плохого в беседе двух когда-то очень близких людей...
В купе заглянул проводник:
- Прошу закрыть окно. Гроза впереди.
Альберт Ростиславович поднялся, закрыл окно.
- Это случаем не ваша гитара, Альберт Ростиславович?
- Моя.
- Уважьте компанию.
Альберт Ростиславович охотно согласился.
- Что-нибудь этакое, - попросил Николай Сидорович. - В смысле романса.
- Сейчас сообразим. - Альберт Ростиславович настроил инструмент. Марина... Как, простите, ваше отчество?
- Антоновна.
- Может быть, дуэтом, Марина Антоновна?
Она смутилась.
- Смелее, - подбодрил ее Николай Сидорович.
- Да что вы, отпелась я... Вот в молодости...
Она глянула на Измайлова. Он невольно улыбнулся.
И вспомнился Дубровск. Прощальная вечеринка перед отъездом в армию. Кто-то затянул: "На позицию девушка провожала бойца". Потому что за столом сидели девчонки, расстающиеся со своими парнями на целых три года.
Как тогда пела Марина! Словно изливала душу. И все смотрела на него, смотрела, не отрываясь.
Думали, разлука на три года, оказалось - навсегда...
- Общество просит! - сказал Николай Сидорович.
Марина вздохнула, махнула рукой - ладно.
Альберт Ростиславович перебрал струны, и зазвучала мелодия известного романса.
- Гори, гори, моя звезда... - начал он неожиданно низким голосом.
Рожнов блаженно прикрыл глаза.
Вторую строку вместе с гитаристом подхватила Марина. Негромко, октавой выше. Получилось у них слаженно, словно они всегда пели вместе.
Когда романс закончился, Рожнов буквально простонал:
- До чего же хорошо!
Потом они спели еще одну современную песню. А когда Альберт Ростиславович, подмигнув Грачу, заиграл "Распрягайте, хлопцы, коней", к дуэту неожиданно присоединился и Павел Васильевич.
Поезд вошел в грозу. Потемнело. По стеклу снаружи косым потоком лила вода.
- Антракт, - отложил гитару Альберт Ростиславович.
И теперь уже, когда Рожнов предложил всем зеленого чаю из термоса, никто не отказался. Альберт Ростиславович сбегал к проводнику за стаканами. Под шум ливня и раскаты грома завязалась беседа. Грач вспомнил фронтовые годы, земляка-гармониста, погибшего под Орлом, который очень любил песню "Распрягайте, хлопцы, коней".
В купе стало по-домашнему уютно. Казалось, что все знают друг друга давным-давно. Захар Петрович думал о том, что было бы хорошо, если бы дождь пролился над Матрешками - ссохшейся земле нужна вода, а то его молодому саду будет худо.
Поезд останавливался на станциях, а потом не спеша катил дальше. Марина вышла в коридор. Измайлов видел ее, неподвижно стоящую у окна.
- Как ты живешь? - спросил Захар Петрович, не выдержав и выйдя к ней.
- Так и живу... - неопределенно ответила Марина, поблагодарив его улыбкой за то, что подошел. - В двух словах не расскажешь. Разное было...
- В Рдянске давно?
- Третий год. Квартиру вот-вот получим. Мужу обещали.
- Как же сейчас обходитесь?
- У его сестры живем. Она на север завербовалась, нам свою квартиру оставила на время...
- А дети?.. - осторожно спросил он, так как не знал, есть ли они у Марины.
- Слава богу. - Она раскрыла сумочку, с которой не расставалась, достала газетную вырезку и протянула Захару Петровичу.
Измайлов увидел на снимке девочку в балетной пачке, рядом - женщина в спортивном костюме. И подпись: "Учащаяся балетного училища Юля Хижняк со своим педагогом С. А. Рогачевой".
Хижняк - девичья фамилия Марины.
- Младшенькая, - с гордостью пояснила Марина. - Балериной будет.
- Это хорошо, - возвратил Измайлов газетную вырезку. - А ты?
- В медучилище работаю.
- Значит, не изменила медицине?
- Нет, конечно... Захар, а ты не знаешь, как Боря?
- Межерицкий?
- Да.
- Твой коллега. Заведует психоневрологической больницей в Зорянске.
- Небось профессор, доктор наук?
- Вовсе нет.
- Как же?.. - удивилась Марина.
- Не получилось...
- Но ведь он головастый был!
- И сейчас, по-моему, соображает неплохо. Врач - каких поискать. К нему приезжают консультироваться светила из Рдянска и даже из Москвы, Ленинграда.
Дождь прекратился. За окном мелькали мокрые деревья, домики - они подъезжали к станции Ратань.
- Ну а как у тебя в семье? - спросил Захар Петрович.
- Ты хочешь спросить, как муж?
- Да... Счастлива?
- О счастье, говорят, мечтают в молодости. В нашем возрасте думают, как бы не было хуже...
Измайлов почувствовал, что Марина не хочет говорить на эту тему. Потому, наверное, что нет этого самого счастья.
- На переправе коней не меняют, - грустно сказала Марина. - Вот приеду сейчас, он на дежурстве... В такой день...
Но какой день, она не объяснила. Состав подошел к перрону.
Захар Петрович снова вышел подышать густой влажной свежестью. Двое мужчин, проходя мимо, возмущались, что поезд будет стоять здесь не пять положенных минут, а бог знает сколько. Когда они поднялись в вагон, Измайлов отправился к проводнику узнать, в чем дело.
- Да, товарищ Измайлов, застряли, - подтвердил тот. - Впереди размыло дорогу. Чинят.
- И надолго задержка?
- Точно сказать никто не может.
- Но в Рдянске-то сегодня будем?
- В обязательном порядке.
Захар Петрович сообщил эту неприятную новость своим попутчикам. Рожнов разволновался, успеет ли на автобус в Светлоборск. Грач тоже расстроился, так как намеревался сегодня же уехать на южноморском поезде. Да и самому Захару Петровичу надо было еще узнать, в какой гостинице забронированы места для участников конференции. Накануне он звонил в областную прокуратуру - вопрос оставался открытым. В Рдянске проходила спартакиада, и понаехало много народу, с местами в гостинице проблема.
- Предыдущая
- 17/123
- Следующая
