Путь мертвеца - Борисенко Игорь Викторович - Страница 65
- Предыдущая
- 65/91
- Следующая
– Как бы мы не с той стороны подходили… – пробормотал в ответ кочевник. – Там, где мы взбирались, была очень удобная тропа, пологая, достаточно широкая для коней. А тут… ничего нету.
Девлик усмехнулся. Для человека, прошедшего непроходимые горы, гребень столь жалких пропорций не значил ничего. Призвав на помощь Невидимую Длань, он быстро прорубил в склоне рану – наискось от верху до низу. Мягкий бок гребня состоял из глины и черно-серого песчаника, подавался легко, но в то же время, будучи уплотненным, мог выдержать коня с грузом. Поработав около получаса, Девлик почувствовал странную опустошенность и желание упасть, полежать неподвижно. Этого он не мог себе позволить. Вступив на свежепрорубленную тропу, он самолично принялся утаптывать и укреплять ее. Выглядела она, быть может, узкой и не очень надежной, но при известной осторожности и при отсутствии спешки лошади должны были пройти. Девлик сам взобрался на самый верх и нашел там плоскую вершину, тянущуюся вдаль наподобие дороги. Он нахмурился, оглядывая гребень на всю его длину: несколько льюмилов на запад, сквозь лесную чащу, и пять сотен саженей на восток – до поглощающего все и вся тумана, который нисколько не боялся солнечных лучей. Прямой и подозрительно ровный, гребень слишком напоминал помещенную на искусственную насыпь дорогу. Впрочем, пока размышлять над этим было некогда. Снизу поднимался Лимбул с мотком веревки, который предстояло где-то закреплять.
Наверху не было ни единого камня, даже маленького – не говоря уже о таком, вокруг которого можно было бы обвязать веревку. Пришлось лететь вниз, на другую сторону и использовать сосну покряжистее, благо, длина прочного пенькового троса позволяла это сделать. Затем лошадей по-очереди привязывали к нему и заводили наверх. За этим немудреным, но кропотливым занятием они и провели остаток светлого времени. Так как верхушка гребня на всем видимом пространстве была совершенно одинаковой – редкие кривые деревца да жухлая, словно осенью, трава, Девлик решил устроить лагерь тут же, рядом с местом подъема. Ичкил и Лимбул натащили веток и развели костер, пламя которого видно было, наверное, и на той стороне болота. У колдуна не было сил заботиться о том, чтобы соблюдать маскировку – да и нужна ли она была? Улегшись, почти упав на расстеленную Лимбулом походную постель, Девлик впал в пугающее оцепенение. Так, должно быть, чувствует себя змея, застигнутая на камне ночным морозцем: кровь замедляется в ее жилах и мир становится размытым, нереальным. Нет никакого желания реагировать на движущиеся вокруг тени, прятаться, нападать, даже думать. Подходи и бери голыми руками… Девлик очень смутно видел, как Лимбул, оживленно жестикулируя, подошел к нему и принялся рассказывать о проведенных исследованиях. Здесь он поработал на славу, выплеснув энергию, порожденную еще загадочным мостом через реку Райказан. Мальчишка не поленился выкопать глубокую и широкую яму, чтобы обнаружить на глубине полутора сажен следы кладки. Копая от середины к краю мягкий, рыхлый грунт, он быстро обнажил останки зубцов – некоторые из них, лучше всех сохранившиеся, еще торчали из склонов рядом с верхушкой гребня. На самом деле, это была древняя, занесенная землей стена, выстроенная неведомо кем и неведомо для чего. Может быть, с одной стороны от нее лежал когда-то невиданных размеров город? Или же в легендарные времена великих волшебников было принято превращать в крепости целые страны?? Эти мысли ленивыми карпами мелькнули у поверхности разума Девлика и ушли в темные глубины, чтобы исчезнуть навсегда. Он снова смотрел в темное небо, покрытое чернильными тучами. Клубясь, они временами заговорщицки демонстрировали россыпи звезд, словно продавцы ворованных алмазов на рынке какого-нибудь Шатхайпала. Шатхайпал… Что-то говорило ему это название… давние события, полустершиеся, занесенные временем, как эти стены. Попытки вспомнить, отчего название города будит в нем странные мысли, привели Девлика на грань полного помутнения рассудка. Он почувствовал, что его сейчас стошнит… вот смешно! Желудок давно стал комком гнилой слизи, как он может извергнуть из себя пищу? Пищу, которую Девлик не поглощал ни разу за время своего существования. Нет, это просто оборот речи, сравнение, подобранное по смыслу как наиболее близкое. Как обычными человеческими словами описать состояние живого трупа? Его умирающий, разлагающийся мозг не в силах выдумывать новые понятия.
В оцепенении и полубреду Девлик провел половину ночи. Потом он ощутил тягу двигаться: встал, подошел к краю гребня и прыгнул, изгибаясь всем телом и раскидывая руки. Земля метнулась навстречу, темная и зловещая, ощетинившаяся острыми верхушками елей – но он взмыл вверх, смеясь над бессильными взлететь следом деревьями. Пронзая воздух, Девлик с ужасом и восторгом ощупал лицо. Улыбка?? Смех? Возможно, бред его продолжается и заходит слишком далеко. Разве может мертвец испытать ужас и восторг? Или снова – это совсем другие чувства, никогда не изведанные людьми и не имеющие описаний? Попытка выразить их жалкими и неподходящими словами. Отбрасывая прочь сомнения и прочие вредные «слова», Девлик долгое время парил над темным лесом, рядом с затянутым белесым туманом болотом. С высоты он мог видеть далекую темную полоску на востоке – может быть, там трясина кончалась, а может просто серость тумана скрадывалась темнотой ночи. Загадочные блики освещали туман изнутри, двигаясь, словно там проплывали светящиеся зеленым, розовым и синим рыбы. Большие рыбы… Гребень на всем своем протяжении был очерчен двумя цепочками крошечных огоньков, как будто это были фонарные столбы, утонувшие, но не переставшие гореть по ночам. Созерцая это все и не имея сил оторвать глаз, Девлик испытал поочередно «восхищение», "грусть" и «покой». Потом на востоке забрезжила заря, и он спустился обратно, в лагерь.
С началом следующего дня, когда живые поели каши, они двинулись в путь. Сначала ехать было легко – кони споро шагали по довольно плотной и ровной поверхности гребня. По дороге то и дело встречались осыпи, ямы, плотные кучки странных кустов с очень длинными шипами, но все это можно было запросто объехать. Постепенно дорога шла под уклон, все ближе подбираясь к клубящемуся над болотом вечному туману. В тот день ярко светило солнце, но пелена испарений и не думала сдаваться. Теперь она выглядела как полоса ярко-белых облаков, решивших поплавать у самой земли. Даже смотреть на туман было больно, таким он стал ослепительным.
К полудню, изрядно пожарившись на солнце, они осторожно въехали во владения белой пелены. Изнутри она была молочной, густой. Влажные и жаркие волны атаковали людей и лошадей, сразу покрыв их странного вида испариной. Лимбул и Ичкил дышали, раскрыв рты, не лучше приходилось и лошадям. Крупные капли пота – а может, и не пота – стекали по лицам людей и крупам лошадей. Один только Девлик ехал, как ни в чем ни бывало, не испытывая никаких неудобств.
– Будто в бане! – жаловался Лимбул. – Уж на что у нас на юге жарко, но такого я не припоминаю… Голова кружится. Уж лучше бы сугробы по пояс, честное слово!
– Увы мне! Колдовской туман! – тоскливо сказал Ичкил и поспешно оглянулся на Девлика. Тот молча ехал чуть впереди, плохо различимый в белом мареве. Кочевник доверительно наклонился к Лимбулу и зашептал: – Я уже забыл о нем, проклятом тумане! Бойся его ловушек. Несколько человек исчезли в этих объятиях навсегда.
О том, чтобы и дальше двигаться верхом вскоре пришлось забыть. Дикарь, шедший первым, лишь чудом успел остановиться в шаге от большой дугообразной осыпи с крутыми склонами. После этого Ичкил спешился и пошел впереди. Поводья коня Лимбула привязали к седлу лошади кочевника, а Дикарь шел последним. И колдун, и его слуга тоже слезли на землю. Девлик озирался, пронзая плотную белую стену магическим зрением, но смотреть было не на что. Гребень постепенно снижался, и они приближались к стоящей мертво зеленоватой жиже, из которой тут и там торчали тонкие стволы мертвых деревьев. Судя по всему, они отмечали вершины холмов, поглощенных болотом. Ни клочка суши, ни оконца чистой воды. Никакой живности: даже кваканья лягушек не было слышно.
- Предыдущая
- 65/91
- Следующая
