Путь мертвеца - Борисенко Игорь Викторович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/91
- Следующая
Наблюдать падание убитого врага было некогда – оставался еще один. Когда Сорген повернулся к нему, то увидел в небе новых участников сражения. С юга, от центра позиций Белых, летела плотная группа воинов с бронзовыми перьями на шлемах и в зеленых, как хвоя елей, плащах. С запада приближалась другая группа: три дайсдага с легкими копьями и щитами во весь рост, и один муэлан, скаливший в полете желтые клыки. И те, и другие были еще слишком далеко, чтобы присоединиться к схватке волшебников.
Последний уцелевший волшебник успел каким-то образом поднять свой меч из-под копыт скачущих под ним до сих пор лошадей. В отчаянии озираясь, он медленно поднимался вверх; ветер безжалостно рвал его разом поблекшие локоны и скручивал в спираль плащ за спиной. Волшебник с тоской и злостью бросил последний взгляд на приближавшихся воинов в зеленых плащах и что-то закричал на белом языке. Воздев над собой меч, он ринулся на Соргена. Это была безнадежная, безрассудная и обреченная на поражение атака. Белый волшебник просто бросился на противника, как новичок, впервые взявший в руки меч. Ударил прямо, без всяких ухищрений, на полную силу. Сорген подставил Вальдевул, позволив лезвию вражеского меча скользнуть вдоль клинка прочь от себя; потом выкрутил кисть, высвобождая Вальдевул. Одновременно колдун приподнялся чуть вверх, отчего меч самым кончиком раскроил надвое череп Белого. Из огромной раны на лицо хлынула темно-красная кровь. Последний крик волшебника захлебнулся; он задрожал, снова выронил свой меч и последовал за ним.
Последнее тело медленно, но потом все быстрее и быстрее полетело к земле. Вскоре оно упокоилось там, на взрыхленной сотнями копыт почве, которая уже лишилась жухлой травы. Конница ускакала прочь; миновав правый фланг энгоардцев, кочевники снова повернули, на сей раз на запад, словно бы собирались отступать. Кони их шли спокойным, неторопливым галопом, а всадники, напротив, были чрезвычайно возбуждены. Как всегда, они похвалялись подвигами и количеством убитых врагов – если судить по этим похвалам, все энгоардское войско за их спиной лежало мертвым.
К тому времени, как Сорген расправился со своими противниками, центры армий тоже сошлись в битве. Наступавшая тсуланская фаланга сшиблась с цветом войска Белых, которое тоже наступало вперед. Они сцепились плотно и страстно, как неистовые любовники и их лихорадило в приступе последней, смертельной страсти. Даже на расстоянии льюмила были слышны лязг металла, выкрики победителей и жуткие возгласы умирающих. В небе над центром мельтешили многочисленные фигурки, мелькали молнии и вспыхивали огненные цветки, но разобрать, кто побеждает, и побеждает ли хоть кто-то, было невозможно.
Еще дальше, едва видные в дымке, покрывавшей поле сражения, князья на левом крыле армии Черных подались и отступили под натиском войск Восходной провинции. Над ними в воздухе тоже шла битва, но там Сорген не смог даже разглядеть отдельных бойцов.
Казалось, две армии заполнили собой весь луг, как вышедшая из берегов река. Кругом, куда ни взгляни, кипела битва или маячили одинокие фигурки раненых и трусов, направляющиеся в тыл. Солнце, багровое, сжавшееся, медленно поднималось над горизонтом все выше и выше. Казалось, оно удивленно взирает на безумцев, размахивающих мечами и копьями.
На широком пространстве лесной опушки, на севере луга появилась большая группа конников в золотисто блистающих на солнце доспехах. Она наступала клином, нацеливаясь на повернувшихся к ним тылом кочевников; в это же время строй пеших энгоардцев рассыпался, пропуская вперед точно таких же конников. Сорген поспешно смазал веки мазью против иллюзий. После этого северный отряд исчез без следа, однако другой отряд оказался реальным. Присмотревшись, Сорген увидел также, что пеший строй на самом деле имеет в глубину гораздо меньше линий, чем раньше.
– Хитро, хитро! – пробормотал он и принялся за работу. Для начала он скользнул к земле, чтобы ветер не так сильно толкал в грудь, и догнал неспешно скакавшую к ложбине конницу кочевников. Самые догадливые из них уже заметили, что творится за спиной, и явно собирались мчаться прочь на всей скорости. Сделать этого им мешали те, кто ехал впереди – они пока ничего не видели. Обнаружив Соргена, некоторые хватались за луки и копья, но другие одергивали их и приветственно кричали "Вур!". Сорген раскинул руки, словно собираясь обнять всех сразу. После этого бледных лиц и согбенных спин убавилось.
– Гримал! – загремел голос колдуна, когда тот увидел капитана наемников в самой середине войска. – Сзади вас собираются атаковать вражеские всадники. Их немного, не больше двух-трех тысяч, но они хорошо вооружены и подготовлены. Не бойтесь тех, кто наступает с севера – это обман зрения, волшебство.
Поднявшись над скачущей ордой повыше, Сорген повернулся к ним всем телом, словно улегшись на сам воздух. По-прежнему с раскинутыми руками, он медленно обводил взором колышущиеся серые волны, обращенные вверх бледные лица. Еще более громко, чем раньше, он вещал:
– Пора вам показать, наконец, чего вы стоите! До сих пор вы сражались хорошо, но это была только разминка, главное еще предстоит! Вернитесь, и сметите с лица земли жалкую кучку облакопоклонников, которые пытаются вас атаковать. Затем мчитесь вперед, как прорвавший дамбу поток воды. Сметите их, смойте, уничтожьте и растопчите, вгоните в грязь, смешайте с гнилой травой. Победите!
Он снова взлетел в небо и оттуда принялся творить лимеро. На него снизошло вдохновение: ему казалось, что на зов приходят настоящие, живые воины, которые сотня за сотней появляются из ложбины. Кочевники в очередной раз повернули коней. Теперь они были вдохновлены и ощущали могучую поддержку колдуна. Некоторые заметили подмогу, появившуюся за спиной невесть откуда. Для кочевников иллюзорные воины были так же реальны, как и для врага.
Всадники в блестящих латах спешно выстроились в десяток неровных линий. Даже на расстоянии Сорген мог чувствовать неуверенность, царившую в их рядах. Это были не те солдаты, которые готовы сражаться как львы и умирать ради победы. Их будет легко победить.
Заложив в воздухе широкую петлю, Сорген повернулся навстречу солнцу. Оно поднималось все выше и выше, прибивая вниз блекнущие космы тумана. Волшебство белых сдавалось под напором не прекращавшегося ветра, оседая, отступая все дальше и дальше от рядов сражавшихся. Дальние холмы проступали из-под белой пелены, как обнажающиеся при отливе отмели. То тут, то там на них виднелись кучки всадников, спешно собираемые катапульты, крадущиеся в тыл калеки.
Обогнав набирающих ход кочевников, Сорген подлетел опасно близко к первому ряду энгоардской кавалерии: он двигался вперед неспешно, выставив пики с развевающимися флажками. Их цветов и гербов колдун не узнавал – это были солдаты с юга Империи, подданные незнакомых Высоких. Выглядели они грозно, как будто с каждым новым шагом обретали силу и уверенность. Тысячи султанов над шлемами колебались на скаку, латы ритмично бряцали, копыта мощных коней выбивали дрожь из земли. Из глоток несся клич: "За Облако! За Благого Бога!".
Сорген спустился на землю, встав на одно колено. В руках у него оказался большой лоскут льняной ткани, чистой, без всяких примесей, обильно измазанный землей. Даже травинки были вплетены в него для большей схожести с дерном. Расстелив его перед собой, Сорген взялся за ближние уголки и встряхнул.
– Имат, солдрел! Заррел аги кикроз! Земля, отзовись! Слейся с тканью! – зашептал колдун, повторяя заклинание раз за разом. Кусок тряпки в его руках колебался, перекатывался волнами, будто человек хотел как следует встряхнуть его, очистить от налипшего мусора. За пределами ткани земля вдруг вздрогнула тоже и застонала, как раненный бык. Сильный толчок ударил по пяткам Соргена; он оскалился в волчьей усмешке, сползшей к одному уголку губ. Еще яростнее он встряхнул свою волшебную тряпку, пока не увидел, что волны от нее идут теперь по дерну. Увеличиваясь с каждой саженью, они побежали от Соргена, как будто тот был брошенным в воду камнем. Полукружьем расходясь в сторону наступавшего врага, земляные валы всего через несколько мгновений достигли первого ряда энгоардцев. Никто не успел осадить коня, никто не смог отвернуть в сторону. Раздались нестройные крики, заблистало солнце на латных рукавицах, отчаянными жестами указующих на надвигающуюся опасность. Кони завизжали, строй сбился, застопорился, а потом волны достигли его. Кони и всадники взлетели к небу и повалились обратно, сталкиваясь, цепляясь друг за друга амуницией и сбруей. Глухой, раскатистый скрежет покатился по полю битвы, заглушая все остальные звуки. Энгоардцы, беспомощные, как дети, катились кубарем, теряли части доспехов, оружие, султаны ломались и превращались в бесформенные, грязные лохмотья. Те, кто смог каким-то чудом устоять, тут же взлетел и рухнул на гребне второй волны; потом была еще третья и четвертая, а за ними пятая и шестая. Превратив стройные ряды конницы в беспорядочное месиво барахтающегося на земле железа и плоти, волны пошли дальше, устремляясь к пехоте. Сорген взлетел повыше, чтобы уступить дорогу кочевникам и полюбоваться на дело рук своих. Вопящая "Вур! Вур!" уже в каком-то экстатическом исступлении, орда набросилась на энгоардцев и начала резню. Впереди пораженная зрелищем пехота безвольно наблюдала катящиеся на нее земляные волны. К сожалению, против пеших воинов это заклинание не имело такой ужасающей силы, да и кочевники были слишком далеко, чтобы немедленно воспользоваться преимуществом атаки сбитого с ног противника. Тем не менее, пехотинцы тоже валились с ног: щиты вылетали у них из рук, шлемы падали с голов, копья втыкались в соседей. Пережив все шесть волн, кое-кто не стал подбирать разбросанное вооружение и доспехи. Первые дезертиры, в ужасе оглядываясь, побежали прочь.
- Предыдущая
- 10/91
- Следующая
