Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня - Гудкайнд Терри - Страница 44
- Предыдущая
- 44/173
- Следующая
– Ну-ка, цыц! Ничего не случилось. Ложитесь оба!
Дети смотрели на нее круглыми глазами. Нора не смогла совладать с охватившей ее тревогой, и дети прочли беспокойство на ее лице. Она поняла это, но, как ни пыталась, не могла справиться с собой.
Нора не знала, что происходит, но была уверена: что что-то случилось. Нутром чувствовала.
Зло.
Зло витало в воздухе, как дымок над костром, проникало в ноздри, наполняло легкие. Зло. Где-то в ночи поблизости рыскало зло.
Нора снова посмотрела на пустое место подле себя на кровати. Пошел в уборную. Джулиан в уборной. Должен там быть.
Хотя… Он ведь ходил в туалет сразу после ужина, перед тем, как лечь спать. Впрочем, он запросто мог пойти туда еще раз.
Ее вдруг охватил ужас, как перед самим Владетелем.
– Благой Создатель, спаси и сохрани, – прошептала она, – охрани нас и этот дом твоих покорных слуг. Отгони зло. Пожалуйста, добрые духи, храните нас, оберегайте нас.
Закончив молитву, она раскрыла глаза. Дети по-прежнему не сводили с нее глаз. Должно быть, Бетани тоже это чувствует. Она вечно задает всякие вопросы. Нора даже прозвала ее «почемучкой». А Брюс просто дрожит.
Нора отбросила шерстяное одеяло. Куры в углу переполошились и забили крыльями, удивленно кудахча.
– Ложитесь спать, дети.
Детишки послушно улеглись, продолжая наблюдать, как она быстро натягивает платье прямо на ночную рубашку. Неизвестно почему трясясь мелкой дрожью, Нора присела перед очагом и кинула туда несколько березовых поленьев. Было не так уж холодно – она думала, что угля хватит до утра – но ей вдруг остро потребовались утешительное тепло и свет огня.
Она взяла единственную керосиновую лампу. С помощью березовой лучины быстро зажгла фитиль и водрузила колпачок на место. Дети по-прежнему наблюдали за ней.
Нора наклонилась и поцеловала крошку Брюса в щечку. Затем погладила Бетани по головке и поцеловала в лоб. От девочки пахло мокрой землей, в которой она возилась весь день, помогая убрать камни с поля, прежде чем его вспашут и засеют. Девочка могла носить лишь небольшие камешки, но все равно какая-никакая, а помощь.
– Спите, детки, – ласково прошептала Нора. – Па просто пошел в туалет. Я только отнесу ему лампу, чтобы он не споткнулся в темноте. Вы ведь знаете, как па ночью отбивает себе пальцы, а потом ругает за это нас. Давайте-ка спать. Все хорошо. Я просто отнесу вашему па лампу.
Нора сунула ноги в холодные, мокрые, грязные сапоги, стоявшие возле двери. Ей вовсе не хотелось отшибить себе пальцы, а после работать в поле с больной ногой. Она завернулась в шаль, укутавшись поплотнее. Почему-то Нора боялась открыть дверь. Едва не плакала от страха. Там – ночь. Там – темно. Там поджидает зло. Она знала. Чувствовала.
– Чтоб тебя, Джулиан, – пробормотала она сквозь зубы. – Чтоб тебе лопнуть, зачем ты вынуждаешь меня выйти на улицу?
Интересно, если она найдет Джулиана в уборной, обругает он ее за женскую дурь? Иногда он ругался на нее. Говорил, что она попусту беспокоится из-за всякой ерунды. Говорил, что от ее беспокойства все равно никакого толку, так чего зря нервничать? Уж во всяком случае она беспокоилась не ради того, чтобы он обругал, это уж точно.
Открывая дверь, Нора поняла, что больше всего ей хочется, чтобы муж оказался в уборной и обругал ее, а потом обнял и сказал, чтобы она прекратила плакать и возвращалась вместе с ним в постель. Она цыкнула на кур, возмутившихся тем, что дверь открылась.
Луны не было. Небо над головой – черное, как тень Владетеля.
Нора быстро двинулась по утоптанной тропинке к уборной и трясущейся рукой постучала в дверь.
– Джулиан? Джулиан, ты здесь? Пожалуйста, Джулиан, если ты здесь, отзовись. Джулиан, умоляю тебя, не разыгрывай меня сегодня!
Тишина звенела в ушах. Ни жужжания жуков, ни стрекотания кузнечиков, ни кваканья лягушек, ни пения птиц. Лишь мертвая тишина, будто освещенный крошечный огоньком лампы пятачок земли под ногами – все, что осталось от мира, а за пределами этого маленького светлого круга простирается ничто. Казалось, если она оставит лампу и ступит за этот круг, то будет падать в темную бездну, пока не станет старухой, а потом упадет еще ниже. Нора понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать.
Нора нерешительно толкнула дверь. Раздался скрип. Нора уже ни на что не надеялась. Она знала: Джулиана там нет. Еще не выходя из дома, знала. Не понимала откуда – но знала.
И была права.
Обычно предчувствия не обманывали ее. Джулиан говорил, что она спятила, если считает, что способна предвидеть события. Как та старуха, что живет в горах и иногда спускается вниз, чтобы о чем-то предупредить людей.
Но все же иногда Нора умела предвидеть. Она предвидела, что Джулиана в уборной не окажется.
Более того – она точно знала где он.
Не знала, откуда это знает, но знала, и от этого дрожала еще сильней. Она заглянула в уборную лишь потому, что надеялась ошибиться. Она не хотела искать там, где он сейчас был.
Но теперь – придется искать там.
Нора подняла лампу повыше. Шагая вперед, она оглянулась на дом и увидела окно. Огонь в очаге горел хорошо. Березовые поленья уже занялись вовсю.
Казалось, какой-то ужас ухмыляется ей из тьмы. Вцепившись в шаль, Нора снова осветила тропинку. Ей страшно не хотелось оставлять детей одних. Но что-то толкало ее вперед.
– Пожалуйста, добрые духи, пусть я буду дурой с глупыми женскими выходками. Пожалуйста, добрые духи, пусть с Джулианом все будет хорошо. Он нам нужен. Добрые духи, он так нам всем нужен!
Всхлипывая, она шла вниз по холму. Она боялась того, что поджидает ее впереди. Рука, державшая лампу, дрожала.
Наконец Нора услышала журчание ручья и обрадовалась: теперь ночь не казалась такой тихой и ужасающе пустой. Услышав знакомый шум воды, она почувствовала себя лучше. Хоть что-то родное нарушило мертвую тишину ужасной ночи. Какая же она дура, если решила, будто весь мир исчез за пределами светового круга, очерченного лампой. Значит, она может ошибаться и насчет остального. Джулиан закатит глаза, как он всегда это делает, когда она расскажет ему, как испугалась, решив, будто мир исчез.
Чтобы придать себе уверенности, Нора попыталась насвистывать, как насвистывал Джулиан, но губы пересохли, словно пережаренный хлеб. Жаль, что она не может свистнуть так, чтобы Джулиан ее услышал. Она могла просто окликнуть мужа, но боялась. Боялась не получить ответа. Лучше, если она подойдет и найдет его там, а потом получит порцию ругани. За то, что глупо ревет из-за ерунды.
Ласковый ветерок волновал воды озера, волны бились о берег. Нора надеялась увидеть Джулиана, сидящим на любимом пне с леской в руках. Он увидит ее и обругает за то, что она распугала всех рыб.
На пне никого не было. Леска провисла.
Трясясь, как осиновый лист, Нора подняла лампу повыше, чтобы увидеть то, что пришла увидеть. Слезы застилали глаза. Она пару раз сморгнула. Высморкалась, чтобы продышаться.
А потом – подняла лампу и шагнула в озеро и шла вперед, пока вода не залила сапоги, не намочила подол платья и рубашки.
Когда вода дошла до колен, Нора увидела его.
Он плавал лицом вниз, руки безвольно болтались вдоль тела, ноги чуть расставлены. Небольшие волны заливали его затылок, и волосы шевелились, словно водоросли. Он тихонько покачивался в волнах, как всплывшая на поверхность снулая рыба.
Именно этого она и боялась. Да, все было в точности так. И потому она даже не испытала шока. Она стояла по колено в воде, а в двадцати футах от нее Джулиан колыхался на поверхности озера, как снулый карп. Слишком глубоко, чтобы подойти к нему ближе. Там, где он плавает, ей будет с головой.
Нора не знала, что делать. Как она вытащит его на берег?
Как будет жить дальше? Как прокормит себя и детей? Всю тяжелую работу выполнял Джулиан. Он знал такое, о чем она и представления не имеет. Он был добытчиком.
Она чувствовала себя опустошенной, помертвевшей. Этого просто быть не может!
- Предыдущая
- 44/173
- Следующая
