Семейные реликвии - Кэмп Кэндис - Страница 22

Джульетта порылась в кармане и нашла носовой платок. Она вытерла глаза, высморкалась, и вновь овладела собой.

— Я думала, что со стороны все выглядит так, будто я постоянно что-то делаю неправильно.

— У всех случаются ошибки. А весной всегда особенно трудно. Много работы — весенняя приборка и все такое. Франсэз не хочет, чтобы вы от нас уходили.

У Джульетты перехватило дыхание. Только что она могла поклясться, что главным ее желанием было без промедления уехать с этой фермы. Но от мысли, что Франсэз ее полюбила и хочет, чтобы она осталась, Джульетте сразу стало тепло на душе. Может быть, самое плохое уже позади. Может быть, станет полегче, если она останется здесь.

— А как вы? — тихо спросила она. — Хотите, чтобы я осталась?

Эймос беспокойно повернулся, избегая ее взгляда, и пожал плечами: — Думаю, так будет лучше, чем пытаться искать другую экономку. У вас получается хорошо. Я… я несправедливо на вас наговаривал. Каждому надо дать шанс проявить себя.

На губах Джульетты расцвела улыбка.

— В таком случае, наверное, можно сказать, что и я тоже должна дать вам шанс.

Он с удивлением глянул на девушку и затем неожиданно улыбнулся. Джульетту почти растрогало то, как эта улыбка осветила глаза Моргана и смягчила черты лица, сделав его почти красивым.

— Ну ладно, — пробормотал Эймос, — пойдемте-ка сейчас в дом и что-нибудь приложим на ваши раны.

— Хорошо.

Они направились в кухню, и Эймос снял с полки одного из шкафчиков небольшую коричневую бутылочку. Джульетта сбросила свою легкую кофту. Эймос повернулся к ней, держа бутылочку и маленький кусочек хлопчатобумажной ткани, и застыл.

— Надо промыть царапины.

На Джульетте была надета блузка с пуговицами спереди. Она поняла, что Эймос не сможет добраться до царапин на спине, если она не снимет блузку. Щеки девушки покрылись румянцем. Проделать такое перед мужчиной она была не способна. Но сама она никак не могла бы добраться до ран, а будить Франсэз из-за такого пустяка никак не хотела.

— Гм… пожалуй, стоит мне подождать, пока не проснется Франсэз.

Эймос поморщился.

— Ну, не знаю. Такие ранения очень быстро начинают причинять боль. — Он приблизился к Джульетте и положил руки ей на плечи, затем повернул ее спиной к себе. — Да, он основательно разорвал ваше платье. Думаю, я вполне мог бы прочистить ранки через эти дыры. После Франсэз сможет наложить вам повязку.

— Ну, хорошо, — голос девушки слегка дрогнул. Джульетту волновало прикосновение пальцев Эймоса к ее плечам — но это же было и приятно. Она не привыкла, чтобы к ней прикасался мужчина. Сохранение добродетели в мире театра было делом трудным, и Джульетта решала эту проблему просто, то есть просто исключала любые контакты с мужчинами, которые начинали за ней ухаживать. Вот поэтому в прикосновениях Эймоса было для нее нечто запретное и поэтому волнующее свойство. Руки его были твердыми и теплыми, успокаивающими, помогающими ей расслабиться и доверится ему.

Эймос смочил тряпочку под умывальником, затем тщательно раздвинул ткань блузки в месте разрыва. Он начал прикладывать ткань к длинной красной полосе на коже, и Джульетта вздрогнула.

— Простите.

— Нет, мне не очень больно. Просто холодно от воды.

— Ясно. — Морган прочистил рану, прикасаясь так легко и нежно, что девушка почти не чувствовала ничего, кроме прохладной влажной ткани. Джульетта представила крупные, грубые пальцы Эймоса, всю его массивную фигуру и удивилась, как такой большой мужчина может прикасаться к ней столь нежно.

— Царапина неглубокая, — произнес он. — У вас не будет даже никакого следа потом. — Его руки переместились к другому месту разрыва блузки и занялись новой красной полосой на коже. Оба они молчали, пока Эймос промывал остальные раны.

Джульетта почувствовала, как пальцы Эймоса задрожали, когда он зацепил одну из царапин, и тут же он прекратил свое занятие и отошел от нее.

— Ну, вот. Вот и все ранки готовы, — голос Моргана звучал хрипло, и он откашлялся.

— Спасибо. — Джульетта хотела уйти.

— Минуточку. Надо еще положить лекарство.

Джульетта вновь замерла и, терпеливо ожидая, склонила голову. Она слышала, как позади нее Эймос встряхивает бутылочку и вынимает пробку, чертыхаясь про себя от того, что пробка сидит туго. Наконец, пробка была вынута, и Морган вновь начал прикасаться к ранам Джульетты. Девушка в это время представляла себе, как Эймос возится с ее спиной через разрывы в одежде и видит кусочки ее голой кожи. От этого у нее перехватывало дыхание. Джульетта гадала, чувствует ли Морган хоть что-то или же он относится к ней совершенно безразлично. Когда-то он называл ее прекрасной, вспомнила девушка, и теперь она пыталась отгадать, замечает ли Эймос ее волнение и трепет, когда прикасается к ее коже.

— Вы не первая, на кого напал этот петух, — неожиданно сказал Эймос. — Один раз он погнался за собакой Итана, когда она сунула свой нос в курятник. После этого собачка стала держаться подальше. Мы можем теперь не беспокоиться, что она вдруг начнет воровать яйца.

Джульетта слабо улыбнулась.

— В это можно поверить.

— Вообще-то он охотится за небольшими существами, поменьше человека.

— Теперь ясно, — согласилась Джульетта, — я же наклонилась и присела, чтобы кое-что поднять.

— Да, пожалуй, в этом все дело. Он подумал, что вы стали маленькой. А может быть, он обратил внимание на этот вот бантик у вас в волосах. Такой предмет иногда может даже испугать животное.

— Ой, — Джульетта схватилась рукой за шею. В это утро она проспала, поэтому торопливо собрала волосы назад и связала их большим гибким коленкоровым бантом. — Никогда бы не подумала.

— Я не имею в виду, что он выглядит некрасиво. — Джульетте показалось, что она чувствует какое-то прикосновение к длинной копне своих волос на спине, но это ощущение было настолько кратким и легким, что она не была в нем уверена. — Петухи не самые умные существа. — Помедлив, Эймос продолжил: — Раньше я не видел, чтобы вы носили волосы так, как сейчас.

— Обычно я так не делаю, — смутилась Джульетта. Она считала неприличным носить волосы распущенными при мужчинах, даже если они были заколоты или заплетены в косы. — У меня утром не было времени сделать прическу.

Девушка чувствовала, как Морган убрал руку. Потом еще немного постоял у нее за спиной, затем резко повернулся, подошел к шкафчику и поставил бутылочку на прежнее место.

Джульетта повернулась к нему.

— Спасибо, — произнесла она тихо.

Эймос кивнул в ответ, даже не обернувшись, и вышел из комнаты.

Джон Сандерсон заехал в гости уже в следующее воскресенье после церковной службы. Все в доме неловко сидели вместе в дальней гостиной. Франсэз выглядела усталой, а Эймос почти все время хранил молчание и просто сидел с каменным видом, глядя на Джульетту и Сандерсона. Даже Итан был довольно скован — он слишком стеснялся присутствия отца Элли. Джульетта пыталась поддерживать разговор за всех, сглаживая всеобщее молчание. Скоро и она иссякла, после чего, наконец, Джон поднялся и откланялся. Джульетта проводила его. Он открыл дверь, затем повернулся к ней, взял ее за руку и многозначительно посмотрел ей в глаза.

— Я надеюсь, вы позволите навестить вас еще раз.

— Да, конечно. — Джульетта старалась говорить. Ни к чему не обязывающим тоном. Она сама, однако, не хотела бы еще раз вынести подобное общение. Джон был весьма любезен, однако это не вызвало в ее сердце ответного отклика.

Сандерсон улыбнулся ей и, пожав руку, ушел. Джульетта закрыла дверь, а затем вернулась в гостиную, достала корзинку для штопки и унесла ее в свою комнату. Корзинка для штопки всегда была наполнена и, казалось, ей никогда не хватит времени, чтобы покончить с этой работой. Она занималась ремонтом всякий раз, когда присаживалась отдохнуть. Франсэз и Итан покинули гостиную, и там оставался только Эймос, грузно развалившись на стуле и вытянув ноги. Джульетта на цыпочках вошла в комнату, однако Эймос поднял голову и посмотрел на нее.